Власть без славы - Иван Лаптев

— Трудно сказать, какое число государств войдет в Союз, но у меня твердое убеждение, что Союз будет!

Его поддержали Назарбаев, Шушкевич, Акаев, все остальные участники совещания.

25 ноября главы республик собрались опять же в Ново-Огареве, чтобы, как договорились, парафировать Союзный договор. Первым слово берет Ельцин и говорит, что Россия такой договор не подпишет, что надо вести речь не о конфедеративном государстве, а о конфедерации демократических государств. Шушкевич ему вторит. Неожиданно к ним присоединяются Каримов и Ниязов. Горбачева поддерживают только Назарбаев и Акаев. Российский президент и «примкнувшие к нему» убеждают Горбачева, что с парафированием торопиться не стоит, он не соглашается. Ельцин заявляет, что без Украины договор подписывать вообще нельзя. Не могут договориться даже о том, с каким сопроводительным письмом направить проект парламентам — охарактеризовать его как «согласованный» или «в основном согласованный». Ельцин опять возражает, Горбачев бросает ему упрек: «Надо честно сказать, что россиянам не нужно союзное государство» — и покидает зал. Через полчаса Ельцин и Шушкевич убеждают его вернуться обратно. В письме, к которому прилагается текст договора, написали: «Направить разработанный Госсоветом Договор…» Была надежда, что парламенты его одобрят и можно будет начать официальное подписание.

1 декабря на Украине проводилось двойное голосование: по вопросу референдума и по выборам президента республики, первого, как и в России. Победа Л. М. Кравчука не вызывала сомнений. Референдум же решили обезопасить следующим образом: не выносить прямо вопрос о самостийности Украины — это может вызвать у людей особую настороженность, а спросить о поддержке Акта провозглашения независимости Украины, принятого парламентом республики в раскаленной политической атмосфере сразу после путча 19 августа. Референдум состоялся, его немедленно представили волеизъявлением народа, отменяющим результаты его же, народа, голосования на всесоюзном референдуме 17 марта. Президентом, как и ожидалось, стал Л. М. Кравчук. Это привело в движение новые механизмы дезинтеграции СССР, новые, правда, условно, так как уже некоторое время перед украинским референдумом «штабы» Ельцина и Кравчука их отработали. Л. М. Кравчук знал, что Россия согласна и готова признать результат референдума как голосование за выход республики из состава Союза ССР. Ельцин, в свою очередь, знал, что Кравчук в ответ на это не вступит в сговор с Горбачевым и ни в коем случае не подпишет Союзный договор. Поэтому сразу же после объявления результатов референдума российский президент мгновенно оформил сделку «Кремль на Крым», опубликовав заявление о признании Россией независимости Украины, даже не упомянув ни о курортном полуострове, ни о знаменной военно-морской базе в Севастополе. В свою очередь, украинское руководство уже 5 декабря, во время инаугурации Л. М. Кравчука устами народного депутата СССР писателя Д. В. Павлычко обратилось с посланием к парламентам и народам мира и заявило: «Договор 1922 года об образовании Союза ССР Украина считает относительно себя недействительным и недействующим». С этого момента аргумент Б. Н. Ельцина, что он подпишет Союзный договор, если его подпишет Кравчук, приобрел непоколебимую прочность.

Но в отношениях с Горбачевым президент РСФСР все еще продолжает свою игру, с садистским удовольствием то внушая тому надежду, то отбирая ее. 5 же декабря, в день, когда Кравчук вступает в должность президента Украины и Украина денонсирует Союзный договор 1922 года, то есть практически официально выходит из состава СССР, Ельцин приезжает к президенту СССР. Зачем? Чтобы проинформировать о своей предстоящей поездке в Минск, потому что «надо нам, россиянам, обсудить с белоруссами дела по двустороннему сотрудничеству». Горбачев согласен. Ельцин осторожно добавляет: «Неплохо бы заодно и Кравчука прощупать. Что он, понимаешь, думает в отношении Союза, став президентом… Он согласился прилететь в Минск». Горбачев поддерживает такое намерение. Тогда Ельцин изрекает совсем уж издевательское: «Михаил Сергеевич, давайте согласуем тактику обсуждения этих вопросов с Кравчуком. Надо уговорить его не порывать с Союзом».

Фантастическое лицемерие! Через три дня политик подпишет соглашение о полной ликвидации СССР, но тем не менее «согласовывает тактику», как уговорить Кравчука не делать этого! Первое впечатление: не знает, что его ждет в Беловежской Пуще, какие документы придется подписывать от имени России. В том-то и дело, что все знает! И демонстрирует это сразу же, как только выходит из кабинета президента СССР и встречается в коридоре с журналистами. Пресс-секретарь Горбачева А. С. Грачев провожает его и слышит: «Я не мыслю себе нового Союза без Украины». Но… «Если не будет получаться, подумаем о других вариантах». Точнее было бы сказать: уже подумали!

Собственно, подумали-то давно. «Правая рука» российского президента (в то время) Г. Э. Бурбулис откровенничал после Беловежской Пущи:

«Для руководящего эшелона российских лидеров, поднятого августовской революцией (оказывается, уже не путч, а революция! — Авт.) к власти, искусственность и временность союза с Горбачевым была очевидна с самого начала. Рано или поздно к этой мысли должен был прийти и сам Ельцин: не только не уступать власть союзному президенту, но и не делить ее с ним. После того как он естественным образом утвердился в этом, остальное уже было делом более или менее умелой тактики.

Разумеется, идеальным для российского руководства было бы заполучить «алиби» в вопросе о его отношении к судьбе Союза. Первый приход Ельцина на заседание Госсовета со сравнительно «мягкими» поправками к согласованному с ним самим проекту Союзного договора имел целью прозондировать ситуацию и попробовать достичь этого с минимальными для престижа и репутации российского лидера издержками. Такой «минимальный» вариант Ельцину не удался. Врученные ему поправки, предполагавшие отказ от единой союзной Конституции и общенародно избираемого президента, не принесли окончательного разрыва с идеей единого централизованного государства… мастерство Горбачева не только сохранило концепцию союзного государства, но привело к тому, что не кто иной, как сам Ельцин оповестил страну и весь мир о предполагаемом образовании единого конфедеративного государства.

После возвращения российского президента с этого заседания (речь идет о заседании Госсовета 14 ноября. — Авт.) перед лицом неотвратимого укрепления позиций союзного президента… мы решили поднять ставки и убедили своего президента забрать обратно на очередном заседании Госсовета то, что он неоправданно великодушно «подарил» Горбачеву на предыдущем…»