Книга (СИ) - Ефимия Летова

* * *

В какой-то момент мне кажется, что я снова проваливаюсь вниз, в подземный лабиринт, и мысль о заключённой там в камне Лавии обжигает почище горячего дыхания пустыни. Лавия. Вот кому я нужна, точнее, не я — кровь. Исцеление. Освобождение…

Лавия — хитрая, безжалостная, беспринципная. Могущественная. Ненавидящая всех и вся. Неужели Рем-Таль вступил с ней в сговор?..

Нет, неправильная постановка вопроса. Неужели Рем-Таль такой идиот, что мог подумать, будто я — или он — останусь живой после того, как попаду во власть Огненной? Что он останется в живых? Что его вожделенный трон будет стоять на чём-то, кроме груды костей?

Возможно, он действительно доверчивый идиот. Слишком долго ждавший своего — и так и не дождавшийся. И моё предложение занять должность виннистера было для него не наградой, отнюдь. Оскорбительной подачкой.

Но я ничего не успеваю ему сказать — песок взметается вверх, подхваченный горячим стремительным вихрем. Стена песка идёт на нас, как цунами — но, не дойдя буквально пару метров, беззвучно оседает, расползается в разные стороны, оставляя неподвижно стоящую худенькую, почти детскую фигурку. На голове пришельца — венок из пустынного манника, такой объёмный и тяжёлый на вид, что удивительным кажется то, как тонкая шейка мальчика не переламывается от его веса.

— Ты долго, — маг вытягивает руку параллельно земле — и полоса песка поднимается, прижимается к его руке, словно металлическая крошка к гигантскому магниту, застывая прямо в воздухе узким лезвием без рукояти. В два шага вечный подросток, воздушный маг Вертимер подходит ко мне и несколько взмахивает своим импровизированным мечом, разрезая стягивающие мои руки и лодыжки верёвки. Я едва не вскрикиваю, но движения мага точны, словно все сто пятьдесят лет он упражнялся исключительно в фехтовании. Я предпочла бы удержаться верхом на камале, но не в таком состоянии — ослабевшее измученное тело соскальзывает вниз. Каким-то чудом Вертимер оказывается рядом и подхватывает меня на руки, слишком сильные для его тщедушной на вид фигурки. Песок поднимается и кружится вихрем, твердеет на глазах, словно пластилиновый мультик на ускоренном режиме: лепится подобие трона, подобие крытой беседки над головой, и я на автомате опускаюсь на песчаное сидение, твёрдое, как камень.

А потом Вертимер оборачивается к Рем-Талю — и порыв ветра отшвыривает Первого Стража на десяток метров. Судя по его ошеломлённому лицу — на такое он не рассчитывал.

— Ты был непочтителен с демиургом, человек.

Рем-Таль поднимается на ноги почти мгновенно. Отряхивается и идёт к нам — ветер придерживает его, но хотя бы не сбивает с ног.

— Между нами был договор!

— Был, — равнодушно кивает Вертимер. — Но за такое обращение с демиургом я оторву тебе руки. В договоре не было указано, что я не могу это сделать.

Маг отворачивается от Стража и делает шаг ко мне. Опускается на одно колено — я вжимаюсь в песчаный трон, разглядывая юношу, который старше меня раз в шесть — а выглядит безобиднее цыплёнка.

— Мне жаль, что всё произошло именно так.

Его слова можно отнести к чему угодно. К проклятию, остановившему его рост и изуродовавшему кожу. К моему появлению в Криафаре. К моей скорой смерти.

— Мне тоже, — одними губами отвечаю я. В конце концов, менталистка Нидра отнеслась ко мне… адекватно. Нидра попросила за себя и не выдала демиурга остальным. Может быть, и Вертимер…

— Мне нужно проверить, — словно извиняясь, говорит маг, и венок — полузасохшее, съёжившееся растение — точно юркая випира, живое, извивающееся — сползает мне на колени, моментально браслетами-кандалами обхватывает окровавленные после верёвки запястья.

Я даже вскрикнуть не успеваю, как одушевлённый земной магией Вертимера куст выпускает шипы — или они всегда у него были? — и эти острые иглы прокалывают кожу, а песок утягивает меня внутрь, как болотная трясина. Тяну руки — и шипы вспарывают кожу, оставляя окровавленные бороздки.

— О да, демиург! — видеть почти плотское вожделение на этом юном, детском лице… отвратительнее вдвойне. Поникший стебель цветка расправляется, на глазах наливается силой, соком, жизнью. Выпускает белоснежный цветок — туго сомкнутые лепестки подрагивают.

— Демиург… — Вертимер равнодушно отшвыривает своего зелёного любимца с моих коленей, как нежная девица — упавшего с потолка таракана. Я никуда, совершенно никуда не могу сдвинуться, чем больше пытаюсь вырваться, тем глубже тону. Живот, грудь, ноги и руки по локоть увязли в тяжелой и вязкой субстанции, так мало напоминающей нормальный песок.

Мои окровавленные, разодранные в лоскуты запястья Вертимер целует. Не просто целует — слизывает выступившую кровь, жадно, втягивая шершавыми, как камни, губами капельки, контрастно склизко-мягким языком, облизываясь, едва ли не урча, как голодный кот. Желудок сводит рвотными спазмами. Вертимер с его кожей, больше похожей на корку засохшего апельсина, кажется мне огромным хищным насекомым — богомолом или деформированным гигантским комаром. Кажется, ещё чуть-чуть — и он вцепится в меня зубами.

Подошедший Рем-Таль хватает его за плечо и оттаскивает назад:

— Мы так не договаривались! Хватит!

Вертимер словно и не слышит его, и не видит. Он смотрит на свои руки, перепачканные в моей крови и песке, ощупывает лицо — а песок, оставшийся без контроля мага, выпускает меня из своих цепких объятий.

Но бежать мне некуда. И я даже не пытаюсь бежать.

Маг закрывает лицо ладонями, его плечи трясутся — мелко-мелко, и трудно разобрать, смеётся он или плачет.

— Ты получил своё! — Рем-Таль старается говорить уверенно и твёрдо, но получается у него так себе. — Теперь…

— Получил?! — Вертимер резко поднимается на ноги, а песок закручивается вокруг нас смерчем, и Рем-Таль дёргает меня за плечо, прижимая к себе. Но я всё равно успеваю увидеть произошедшие с магом перемены. Корка разгладилась, и теперь он выглядит даже более юным и беззащитным, чем раньше. Нежно-розовые гладкие щёки с трогательными ямочками…

Но не этого он хотел.

— Моя кровь не панацея от всего! — выкрикиваю я, прежде чем он скажет или сделает что-то. — Она лечит болезни, а не просто исполняет желания! Твоё тело не меняется… это не болезнь, это нечто иное, результат, точнее, рикошет божественного проклятия. Снять его могут только сами духи-хранители.

— А кто их создал?! — еще более пискляво выкрикивает маг,