Огненный омут - Симона Вилар

Она наконец смогла взять себя в руки. Все еще улыбаясь, вытерла ладонью слезы. Села.

– Расскажите мне все, ваше преосвященство. Я должна знать, я обязана знать все!

Гвальтельм согласно кивнул.

– Воистину подобное событие стоит того, чтобы о нем поведали. В землях франков отныне появилось новое герцогство. Несомненно, в этом чувствуется рука канцлера Геривея. Карл Простоватый, только прибывший из Лотарингии, вряд ли бы смог так понять ситуацию. А момент для него был ах как хорош. Ибо весть о победе под Шартром вмиг возвеличивала его основного противника Робертина не менее, чем победа вашего августейшего батюшки короля Эда при Монфоконе. Тогда Эд Робертин получил корону.

Этого же добивался и его брат Роберт. И если бы он, а не Карл нанес Ролло новый удар… Одному Богу известно, что бы это за собой повлекло… А так Карл сразу же превзошел Роберта – он подчинил себе ни много ни мало, как нормандского льва, а в лоно церкви ввел нового подданного. Более того, целый край.

И отныне имя Карла Простоватого навеки войдет в историю, как крестителя норманнов. Даже не знаю, так ли уж заслуживает этот Каролинг подобной участи. Но дело сделано. А Ролло… Что ж, эта присяга отнюдь не умаляет его достоинства, а, наоборот, выявляет его не как бездумного кровавого язычника, а государственного ума мужа, спасшего свои земли от разорительной войны и получившего герцогскую корону.

У Эммы сияли глаза.

– О, говорите, Гвальтельм! Ради всего святого, говорите!

– Те войска, что собрались на Эпте, о которых сообщала супругу герцогиня – продолжал епископ, – были отрядами Ролло, которые, правда, съехались не для военных действий, как решили сначала, а именно для принесения присяги. С ними был и преподобный епископ Руанский Франкон, который, по наущению канцлера, лично обстряпал все дело и убедил Роллона прийти к соглашению. Были там и люди, подвластные Ру, не все, конечно. Некий Ботто из Байе, говорят, наотрез отказался. А вот Гаук из Гурне, Галь из Галлькура и многие другие поддержали Роллона. И их прибыло туда великое множество.

Карл же прибыл со всеми сеньорами королевства и всеми верховными князьями церкви. Был приглашен и я, недостойный. Занятная это была встреча, смею заверить. Норманны расположились на одном берегу реки Эпт, франки – на другом, близ города Святого Клера. Но, как мне ни прискорбно это сообщать, нормандская знать выглядела даже представительнее свиты короля. Но особое впечатление на всех произвел Роллон. Даже ближайшие палатины Карла[63] и сам Геривей отметили, что такой муж достоин стать сеньором столь обширных земель.

И надо сказать, что держался он отнюдь не как человек, которому не так давно было нанесено поражение. В усыпанном каменьями венце, с мечом и в пурпуре – он смотрелся куда достойнее Каролинга, который, смею заверить, никогда не обладал аристократической наружностью. Простоватый… Да, всего лишь Простоватый.

Видимо, Карл и сам это понимал. Поэтому он и почти не поднимался с трона, в котором у него все же был облик царствующей особы. И когда соорудили два обширных устойчивых понтона, которые сошлись на центре тихой Эпт, Карл так и не встал с высокого трона. Были провозглашены условия договора, в одном из основных пунктов которого, кстати, Роллону вменялось в обязанность охранять земли франков от своих же соотечественников с моря… очень неглупо, уверяю вас… а также и другие, не менее разумные пункты, где говорится, что Роллон никогда не будет выступать против своего сюзерена, а даже с оружием в руках будет защищать его трон…

И, конечно же, обязательное условие крещения, о котором я сказал с самого начала. Короче, чтец охрип, когда закончил читать текст договора. И все это время Роллон держался с таким достоинством, что даже я не мог им не восхититься. Каролинг чувствовал это и все время нервничал. И конечно же, он едва не испортил все дело. Мудрого Геривея, который страшно боится воды, рядом не было, и Карл постарался хоть как-то унизить викинга. Конечно, ритуал присяги был выработан еще при Карле Великом, но даже этот знаменитый монарх не применял все ее установки, когда дело касалось вступающих с ним в союз варваров. Таких, скажем, как язычник Видукинд.[64] Карл же решил выдержать весь обряд до конца.

Когда Роллон вложил свои руки в его и произнес вассальную присягу, Карл потребовал, чтобы он еще и поцеловал ему руку. Роллон подчинился, но стоявшие подле короля виконт Нима, аббаты Шуази и Амьена позже говорили, что Простоватый едва не заплакал от боли, так этот норманн сжал ему кисть.

И все же Карл не унимался. «Теперь приложись к ноге, иначе нельзя». Роллон даже изменился в лице. Какое-то время он молчал, но затем… я сам видел, как он склонился, и в первый миг не поверил своим глазам. Но в следующий момент Роллон так резко рванул короля Карла за ногу, что трон опрокинулся. Король завизжал, падая, и какое-то время голосил, не в силах выпутаться из своей мантии, болтал в воздухе ногами. Окружавшие его бароны схватились за мечи, когда Роллон шагнул к Каролингу, но он резко поднял короля, держал его за ворот так, что они даже не решались пустить в ход оружие, дабы не задеть Карла.

«Твоего Бога я готов признать, – сказал Роллон, – и склоняться перед ним, как перед высшим существом. Но не перед людьми. А к ноге труса может приложиться лишь трус».

После этого он опустил Простоватого, даже отряхнул его. Мы все глядели на них, не зная, что произойдет в следующий момент. Но, слава Создателю, сам король нашел выход. Он рассмеялся. А с ним засмеялся и Ролло.

Потом он обнял Карла за плечо и вместе с ним перешел на понтон франков. Вассальная присяга свершилась, и после Карл и новоявленный герцог Нормандский вместе отстояли святую мессу в базилике аббатства Святого Клера. И язычник Роллон держался перед алтарем с покорным спокойствием человека, готового принять истинную веру.

– Аминь, – перекрестилась аббатиса Стефания.

– Аминь, – повторил Гвальтельм, а за ним и Эмма.

Она невольно улыбнулась. Вспомнила, как нетерпелив был ее Ролло во время служб, когда ей удавалось заманить его в церковь. И вот теперь он готов креститься. Он уступил. Она невольно представила, чего это стоило Ру. И тем не менее, он не мог не понять, что в сложившейся ситуации это для него наиболее достойный выход. Даже в своем проигрыше он оставался победителем. Герцог Нормандский! Христианин! Как многое это изменит теперь! Теперь все будет по-иному. Эмма невольно сложила ладони, прошептала благодарственную молитву.

– Ваше преосвященство, – вновь обратилась она к Гвальтельму. – Мне любопытно узнать, как ко всему этому отнесся герцог Нейстрийский? Ведь он так рассчитывал возвыситься за счет Роллона. Теперь же вся слава достанется его сопернику Каролингу?