Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

Он замер.

— Что ты имеешь в виду, под фразой потерять голову? Как ты узнал?

— Даника нарисовала новую картину.

На которой, твоя голова была отделална от тела.

Он скоро умрет? До сих пор никогда не удавалось опровергнуть рисунки Даники.

Повелители надеялись что они могут изменить ее предсказания, но до сих пор не были в этом уверены.

А значит, вероятнее всего он скоро умрет.

Он ожидал, что ярость поглотит его.

Но этого не произошло.

Он ожидал, что грусть сокрушит его.

Но этого не произошло.

Он ожидал, что он бросится на колени и будет слезно простить еще времени, требовать его.

И снова, этого не произошло.

Он жил на протяжении тысячелетий.

И теперь встретившись с Оливией, он познал полноту и радость жизни.

Потому что он любит.

Однозначно, своих друзей.

Его приемную дочь Легион, несмотия на ее последние поступки.

Но сильнее всех Оливию.

Он любит ее.

И больше не может отрицать этих чувств.

Она принадлежит ему.

Она принадлежит Гневу.

Их смысл жизни.

Их источник счастья.

Их одержимость.

Их небеса.

Он бы последовал за ней на край света, ради нескольких минут проведенных с ней.

Минут.

Возможно это все что осталось у них, а не дни за которые он думал бороться.

Она пренадлежит ему, и он больше не собирается тратить оставшееся время вдали от нее.

Наконец — то, он понял людей.

Они не тратят время на мольбы, потому что они желают просечти оставшееся время наслаждаясь друг другом.

Не желая страдать о том что могло было быть.

Демон это тоже хорошо понимал.

Демон не рыдал, не убеждал его изменить его курс.

Потомучто без ангела, они были никем.

И после того как он завершит его мисси. — убьет Галена, он смог бы спокойно умереть.

— Аэрон, позвал Страйдер.

Он заставил его вернутся в настоящее.

— Кто меня обезглавит? Он не смотря ни на что, должен переспать с Легион.

Это не изменится.

Он не позволит друзьям разбираться с бордаком который сам создал, но он позаботится чтоб Оливия ушла, и отомстит.

А потом сможет спокойно умереть.

В любом случае так будет лучше.

Он не хотел жить без Оливии.

Теперь ему не прийдется.

— Лисандр.

Я думаю.

Кронус и Реа тоже там были.

Я поговорил с другими и мы решили.

— Позже, прервал его он.

Прямо сейчас их предложения не имели значения.

Если они не могут предложить ничего конкретного, то ничем не смогут ему помочь.

— Расскажешь мне позже.

Я оценил твое предложение, но как я уже сказал, сейчас я занят.

Он протиснулся в свою спальню и закрыл за собой дверь, оставляя за дверью Страйдера.

В любое другое время замешательство и озабоченность на лице Страйдера заставили бы его рассмеятся.

Раздался стук.

— Аэрон.

Выходи парень.

— Проваливай, или клянусь богами вырежу твой язык и приколочу его к стене.

В ответ раздалось рычание.

— Заткнись, Гнев.

Я пытаюсь не обращать внимание на вызов в твоем тоне, но у меня не получается.

Теперь послушай.

Мы не можем потерять тебя.

Мы не можем снова пройти через это.

Мы просто не можем.

Страйдер, пока говорил непрерывно стучал в дверь.

— Ты помнишь что было после потери Бадена.

Не здесь.

Аэрон открыл дверь, ударил друга в лицо и закрыл ее снова.

Спустя мгновение, Страйдер распахнул дверь и дважды ударил Аэрона, затем улыбнулся, хотя улыбка вышла грустная, и снова закрыл ее.

— Я победил.

А теперь послушай меня, у тебя есть полчаса, а затем все мы войдем в эту комнату чтоб с тобой поговорить.

Понял?

— Да.

К сожалению.

Раздался звук шагов.

Сквозь него, Аэрон услышал как Оливия села.

— О чем он говорил? Потерять тебя? И почему вы подрались?

От звуков ее голоса Гнев удовлетворенно вздохнул.

Аэрон медленно повернулся.

Он не хотел чтоб она за него переживала из за него, и он послала ей улыбку которой передал все свои чувства к ней.

Вероятно у него получилось.

Ее глаза расщирились, и она нервно облизнула губы.

— Не обращай на него внимания.

Я думаю у него просто крыша поехала.

Что в принципе не было ложью.

Аэрон всегда считал что воин немного не в себе.

— Кроме того у нас есть незавершенное дело.

Я никогда не был с тобой в постели, и я очень хочу туда забраться.

Да!

Сначала она никак не отреагировала.

Затем, прежде чем мысль о том что она ему откажет повергла его в панику, она сбросила свою одежду.

Материал упал к ее ногам, обнажая ее красивую грудь с розовыми, перломутровыми сосками ее плоский живот и длинные, прекрасные ноги.

— Я бы тоже хотела этого.

Да, да.

От этих слов он задрожал, он тут же напрягся.

Он шагнул к ней, закрыв возможные пути к отступлению.

На ходу он пытался снять сапоги, и спотыкался потому что не хотел останавливаться ни на минуту.

Прикоснуться к ее коже.

То в чем он нуждался.

Когда он подошел к ней, то был таким же обнаженным как и она.

Он навис над ее ее сочным телом, удерживая равновесие.

Превосходно.

Тепло, так много тепла.

Они оба глубоко вздохнули.

Она закрыла глаза и выгнулась на встречу к нему, ее руки вцепились ему в спину.

Она откинула голову назад, и он видел как бешено пульсирует вена у нее на шее.

Ее губы были были приокрыты и волосы растрепались по плечам.

Он никогда не видел более изысканую страсть.

У них было полчаса, из которых он каждую минуту собирался доставлять ей удовольствеи всеми возможными способами.

Лизать ее, пробовать ее, посасывать ее.

Он должен был сначала пальцем добраться до ее истока.

О ндолжен был сначала задержаться на ее бедрах и ее груди.

Он он этого не сдалал.

Он не мог.

Он должен войти в нее, не теряя ни минуты, и полностью слиться с ней.

— Обхвати ногами мою спишу, — скомандовал он.

Она не колебалась.

Мгновенно повиновалась.

М как только она открылась для него, одним ударом он вошел в нее.

Глубоко, так глубоко.

Так глубоко, как только мог.

Ее стон, заставил его остановиться, и это далось ему не легко.

Он скользнул в нее еще раз, но намного мягче, затам, еще один.

— Аэрон, выдохнула она.

Моя.

Наша.

Научись делиться, Гнев.

Не получается.

Он скользил своей рукой по ее маленькой розочке, желая испить ее, он проник в нее и выскользнул, и снова проник.

Он не успокоился бы, даже если бы Гален ворвался в комнату и приставил к его голове пистолет.