Самая темная страсть - Джена Шоуолтер

— Лисандер? — Эти несколько слогов принесли её горлу ничего, кроме агонии.

Слезы наполнили ее опустошенные глаза.

Ответа не было.

Она попробовала снова.

— Лисандер.

И вновь ничего.

Значит он ушел.

Он бы не игнорировал её, это не в его характере.

Он бы наорал на неё вновь, и прямо сейчас его крик был бы встречен радостным приветствием.

Она была одна и напугана.

Нет, не одна, поняла она, когда взглядом осмотрела остальную часть комнаты.

Рядом с ней лежал мужчина на других каталках.

Человек, которого она не видела прежде.

Он был молод, возможно ему меньше двадцати, и под его глазами были синяки.

У него были впалые щеки а кожа имела желтоватый оттенок.

Он смотрел на неё.

Когда он осознал, что был замечен за рассматриванием, он покраснел и сказал:

— Ой, привет.

Рад, что ты очнулась.

Меня зовут Доминик.

— Оливия, — ответила она автоматически.

Ох.

В этот раз было еще больнее.

— Звучишь ужасно.

Раскаяние и вина волнами исходили от него.

"Ты знаешь, предполагалось, мы — хорошие ребята.

Стефано сказал мне, что ты подружка Гнева, но меня это не заботит.

Тебя не должны были так пытать.

Никого не должен так страдать.

Ей не нужно было спрашивать, что значит "мы".

Ловцы.

Её взгляд исследовал тело парня на повреждения.

Он был без рубашки и его плече и туловище было перевязано.

Вокруг повяски тело было покрыто каплями засохшей крови.

На нем была пара свободных штанов.

— Ранили…

тебя тоже?

Он казалось не услышал её, полностью погрузившись в свои мысли.

— Они сказали мне, что наш лидер тоже демон.

Когда последнее слово сорвалось с его губ, он начал кашлять.

Кашель был настолько сильным, что он начал захлебываться кровью.

Когда он наконец успокоился, он добавил, "Я должен был поверить им.

После того, что сделали с вами, я верю им."

Им.

Повелителям? Она не могла уловить ложь в его тоне, но в то же время, не могла уловить и правду.

Так или иначе в глубине души она знала, что он не собирался жить намного дольше.

Она ненавидела, что он собирается умереть в подобном этому месте.

Поскольку она, вероятно, могла.

Нет.

Нет.

Она не должна так думать.

Она была приносящей-радость в глубине души, да, но это не означало, что она была беспомощна.

Она противостояла огню ада.

Она вытерпела, пока ей отрывали крылья от тела.

Она могла избежать это.

Она должна избежать это.

Доминик сел, вздрогнул и потер свою макушку.

Успокоившись, он пнул ногой каталку, с той стороны, где стоял.

"Осторожно", удалось прохрипеть ей.

Снова, он, казалось, не слышал ее.

"Они нашли меня на улице.

Я был вором и шлюхой, и они сказали мне, что это — не моя ошибка."

В его голосе слышался позор, которого было намного больше, чем раскаяния.

"Они сказали, что это была их ошибка.

Повелителей.

Что демон Поражения пировал на мне и моих обстоятельствах.

Я поверил им, потому что это было легче, чем обвинять себя."

"Лгали," сказала она.

Его последнее признание почти заставило ее всхлипнуть.

Смерть не должна ее беспокоить.

Этого никогда не происходило раньше.

Но сейчас она знала о таком конце.

У этого ребенка, которым он был сейчас, должен был быть шанс пожить длинной и счастливой жизнью.

Вместо этого он знал только горе и сожаление.

Один робкий шаг, два, он шел вокруг каталки, приближаясь к ней.

"Я знаю, что они лгали.

Сейчас.

Повелители послали меня назад.

Оставили свободным.

Они не хотели этого, но сделали.

Поражение сделал это, и в его глазах было сострадание.

Я видел.

Зло не чувствует сострадания, не правда ли?"

"Нет."

"Ты знаешь, что я изучал его? Больше, чем всех остальных.

Я хотел убить его сам, но он спас меня.

А Стефано, что он сделал с тобой."

Доминик дрожал и хмурился.

— Избил беззащитную женщину без всякого сострадания.

Гален был в ярости, когда выяснил это, но ангел не наказал Стефано за его действия."

Галена расстроило плохое обращение с ней? Удивительно.

Когда Доминик наконец добрался до нее, он подарил ей маленькую улыбку, которая получилась печальной и в то же самое время счастливой.

"Эти ублюдки никогда не подумали бы, что я помогу тебе."

Он потянул за один конец пояса своих штанов и вытащил тонкое металлическое лезвие.

— То, что они делают — неправильно.

За эти годы я научился быть готовым ко всему.

Ее глаза сузились от удивления: он трудился над наручником, удерживающим ее в плену.

Глаза снова слезились.

Боль была непереносимой, она снова чуть не провалилась в ту зияющую пустоту.

Металл поддался, прежде чем она провалилась в забытье, благодаря этому ее боль уменьшилась, она освободилась..

— Спасибо тебе.

Он кивнул.

— У нас есть 10 минут.

Скорее всего.

Кто-то обязательно заходит сюда, чтобы проверить как ты.

Произнося это, он помог ей сесть.

— К тому же, я обещал позвать Галена, когда ты очнешься.

Конечно, я не собираюсь это делать.

После короткой паузы он добавил:

— За дверью мы поворачиваем налево.

Мы будем двигаться вдоль всех дверных проемов, и надеюсь, мое тело заслонит тебя.

Здесь есть люди, их немного, но даже при том, что они всего лишь медицинский штат, они без раздумий расстреляют тебя, если засекут, что это ты и ты освободилась.

Неуверенно, Оливия спустила сначала левую ногу, потом правую.

Она держалась на ногах.

Она облегченно вздохнула… и почувствовала досаду.

Ее губы разбиты, и малейшее движение снова вскрывало ссадины на них.

— Я не могу уйти без Плаща, — сказала она:

— Где?..

— Это невозможно.

Гален держит его при себе все время.

Единственный способ завладеть — вступить с ним в схватку, но ты не выживешь если сделаешь это.

Доминик был прав.

Она недостаточно сильна, чтобы победить Галена.

Но она не может допустить, чтобы Плащ остался у него.

Кто-то ещё должен будем придти за ним.

И придет.

Гален не будет колебаться, он не будет так…

снисходителен к другим людям.

— Пошли, — сказал Доминик, он подхватил ее за талию, и они направились к двери.

— Где сейчас Гален?

— Ну, нет.

Я знаю, что ты задумала, но я уже сказал тебе.

Мы не сможем сделать это.

Нет никакой возможности.

— Я должна попытаться, — сказала, излучая решимость.