Тирант Белый - Жуанот Мартурель

А сеньор де ла Пантаналеа, увидев, что на турецком галиоте никого не осталось, отправил на него часть своих воинов. Он приказал натянуть сильнее паруса и бросился вдогонку за галиотами. Он нагнал их первым и атаковал один из галиотов. Пока они сражались, подплыл еще один галиот, который вскоре сдался. Так что теперь у сеньора де ла Пантаналеа было три судна. И подобным же образом поступали остальные одиннадцать кораблей христиан и две их галеры, захватившие четырнадцать галиотов в море. Еще два заставили они сдаться, когда те пристали к берегу. Прочие же галиоты ушли.

Теперь посмотрим, что делает Тирант и бьется ли он до сих пор с турками. Его корабль и галера сражались с турецким галиотом с полудня и весь день, и всю ночь, и еще один день до самого заката. Двадцать семь раз начинали они атаку. Тирант бился в одиночку, отражая все удары до единого. Отбросив всякий страх, он сказал:

Пусть будет мне это во вред, но я или захвачу тебя, Великий Карамань, или умру.

Во время этого сражения Тирант был ранен стрелой в руку. И когда захотел он подняться в носовую башню, еще одна стрела попала ему в бедро. А туркам так хотелось захватить его корабль, что в отчаянии прыгнули трое из них в носовую башню, но едва лишь они там оказались, как были сброшены за борт.

Когда Великий Карамань увидел, как мало осталось у него людей, приказал он принести сундук с деньгами, драгоценностями и платьем. Он заставил свою дочь нарядиться в парчовую тунику, привязал золотую цепь вместе с шелковой веревкой одним концом к ее шее, а другим — к сундуку с драгоценностями и прочими богатствами и сбросил и дочь, и сундук в море. Затем поступил он так же со всеми другими женщинами, которые были у него на галиоте. После чего он и верховный владыка Индии вошли в каюту, где прежде ехала дочь Караманя, и, бросив галиот на произвол судьбы, легли на кровати и накрылись покрывалами в ожидании смерти.

Когда христиане захватили галиот, Тирант, хоть и был ранен, перешел на него и спросил, что стало с Великим Караманем.

Сеньор Маршал, — ответил ему один рыцарь, который плыл на его корабле, а затем первым проник на турецкий галиот и убил множество турок, — страх битвы ужаснее ее самой: вместе с верховным владыкой Индии спрятались они внизу, в каюте и, ожидая кончины, укрылись с головой.

Как, и верховный владыка Индии здесь? — спросил Маршал.

Конечно, сеньор, они здесь оба.

Приведи их сюда, — приказал Тирант. — Я желаю с ними поговорить.

Рыцарь исполнил приказ Маршала. Однако Великий Карамань не хотел идти, говоря, что предпочитает умереть в каюте своей дочери, нежели на палубе.

Не делайте этого, — сказал ему владыка Индии. — Поднимемся наверх и умрем с честью.

Но тот ни за что не хотел идти, и рыцарю даже пришлось применить силу. Когда же они поднялись наверх, Тирант оказал им почести, подобающие монархам, ибо он был весьма благородным рыцарем. Он усадил их, а сам встал, но рана в бедре не позволяла ему долго находиться на ногах. Поэтому приказал он принести ему какое-нибудь сиденье. Сев перед королями, он благосклонно и любезно начал говорить следующее.

Глава 165

Благородные короли и отважные рыцари! Господу Богу угодно было даровать нам полную победу над вами, но не потому, что ваше мужество и боевое рвение оказались не на должной высоте. Вы, напротив, как доблестные, честные и достойные рыцари защищали по мере сил свое дело, кое проиграли не из-за того, что не хватило у вас войска, и не из-за трусости, но потому, что не было оно правым. И посему, видя чрезвычайную жестокость, с которой вы беззаконно и безосновательно хотите разрушить всю Греческую империю, только ради того, чтобы оскорбить истинного Бога[463] и Спасителя нашего Иисуса Христа, Всемогущий наш Господь возжелал поспособствовать нашей справедливой борьбе, дабы явить величие нашей веры, и дал нам столько сил, что мы смогли одержать победу и разбить огромные ваши войска, а вас взять в плен и обратить в рабство или сделать с вами то, что прикажет Его Величество Император. Вы же, Великий Карамань, жестоко и бесчеловечно погубили вашу дочь и всех женщин, что могли бы попасть в руки человека, который предоставил бы им полную свободу. Жестокость ваша до того велика, что никакая самая жестокая смерть ваша ее не искупит. Однако хотя вы и не заслуживаете прощения, сеньор Император столь великодушен, что дарует вам жизнь — не за ваши достоинства, но по своей несказанной доброте и благородству.

Тут Тирант умолк и не произнес более ни слова. Тогда ответил ему Великий Карамань таким образом.

Глава 166

Если ты ведешь столь дерзкие речи, зная, что я пребываю в крайней печали и что меня ждет презренное иго рабства, то я не только не желаю жить, но сочту смерть благом. И утешаясь тем, что беды и страдания обрекают столько благородных душ на неудачу, а также учитывая, что такие великие муки и далеко не малые потери, какие терплю я, Господь допустил ради того, чтобы увеличить твою славу и испытать мое терпение, прошу я тебя: что задумал ты сделать со мной, исполни немедленно, ибо ожидание смерти страшнее ее самой, наступающей мгновенно. Ты говоришь, что я стал убийцей своей дочери; на это я отвечу, что не должен давать в сем отчет никому, ибо полагаю, что поступил как должно. Большим утешением мне будет обручить свою дочь со смертью, нежели видеть, как ты или кто-нибудь из твоих людей ее обесчестит. Что же до сокровищ и драгоценностей, то я не хочу, чтобы кто-либо смог ими пользоваться. И не надейся, что я испугаюсь тебя, ибо я скорее предпочту предать свое тело морю или земле, нежели сделать то, что ты попросишь. Правда, люди твои неведомым образом заставили меня явиться перед тобой, хотя это тебе с большим основанием полагалось бы прийти ко мне, несмотря на то, что победа за тобой. И не думай, будто рыцари и бароны в моей земле менее знатны, менее достойны, менее отважны и благородны, менее умелы в сражении, чем французы. Если только я окажусь вновь на свободе, я проучу тебя за тяжкое оскорбление, которое ты нанес столь могущественному королю, как я, который повелевает другими королями!

Тирант не пожелал отвечать Великому Караманю, но лишь учтиво попросил его и верховного владыку Индии перейти на свой корабль. Те, против воли, вынуждены были это сделать. Когда они оказались на корабле Маршала, тот распределил по местам немногих воинов, оставшихся у него в живых, и поднял паруса. На корабле открыли шпигаты[464], и оттуда вырвался такой фонтан крови, что казалось, будто она заполнила весь корабль. Никогда прежде не слыхано было и не записано ни в каких книгах, что случалось столь жестокое и кровавое сражение между двумя кораблями. На турецком галиоте не осталось ни одной живой души, кроме двух монархов, а на корабле Тиранта из четырехсот восьмидесяти человек остались невредимыми лишь пятьдесят четыре и раненными шестнадцать. Итак, бой с суши был перенесен на море, и Тирант показал себя самым отважным среди всех, являя доблесть и славу, а также наивысшее достоинство свое, служащие залогом его будущего могущества. И молва о бесстрашном рыцаре Тиранте превратилась в несмолкаемую хвалу ему.

Когда Тирант подошел к порту на реке Тринсимено, то увидели те, кто шел на вельботах вместе с турецким флотом, как входили турки в порт Бельпуча, спасаясь бегством и крича во всю мочь, и горестно рассказывали дурную новость о том, что потерпели поражение два монарха и разгромлено их огромное войско. Султан вместе с остальными маврами сильно сокрушался об этом; плакали они и причитали и не могли понять, как какой-то чужеземец сумел добиться стольких славных побед над ними. И проклинали они фортуну, которая стала к нему столь благосклонна, а затем, кипя гневом, порешили дать сухопутный бой воинам Тиранта.

Дважды сражались турки с ними, и весьма успешно, ибо заперли христиан в городе и взяли в плен графа Бурженского и графа Малатеста. В тот день очень удачно вели они бой и убили много христиан. И попросили мавры выдать их тела в знак одержанной победы, а также спросили, желают ли христиане заключить перемирие или мир. Но не из-за того, что сами хотели мира, а из страха перед новыми сражениями.

Когда Тирант добрался до порта, то нашел там много своих кораблей и много захваченных у турок. А приор ордена Святого Иоанна, потеряв Маршала, принялся его искать, однако они так и не встретились нигде. Лишь через два дня после возвращения в порт Тиранта прибыл туда и приор. После того как были захвачены турецкие галиоты, вернулись в порт все, кроме Ипполита.

Ипполит же, не видя своего господина, решил, что Тирант поплыл к берегам Турции, и приказал кормчему следовать тем же курсом. Маршала они не отыскали, зато заметили один из турецких галиотов. Ипполит приказал следовать за ним, а галиот обратился в бегство и почти доплыл до одного необитаемого острова. Ветер дул слабо и был встречным галиоту. Тогда турки оставили его и, пересев на лодки и фелюги, высадились на остров. Ипполит приблизился к судну и захватил его, благо на борту не осталось ни единого человека. Однако на галиоте обнаружилось множество богатств, и Ипполит захватил его с собой.