Перевал Дятлова: загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале - Алексей Ракитин

Золотарев успешно попадает в «тусовку» студентов «Политеха» после встречи последними Нового 1959 г. на Коуровской турбазе, где Семен был оформлен старшим инструктором по туризму. После этого Семен несколько раз приезжает в общежитие своих новых знакомых и даже оставляет в комнате Сергея Согрина личные вещи. И собирается в поход с последним, по крайней мере, в этом уверены все окружающие.

В это время московские кураторы операции согласовывают с западной разведкой время и место предстоящей встречи для передачи радиоактивных образцов и личного знакомства с агентом, который останется на территории СССР для длительного оседания при помощи Георгия Кривонищенко (и возможно, его отца. На самом деле, конечно, длительное оседание ему должно будет организовать КГБ). Кривонищенко идет с группой Игоря Дятлова в поход, маршрут и сроки которого известны и определены еще в ноябре-декабре 1958 г., так что западная разведка может уверенно назначить рандеву в определенном месте. Там, где сочтет наиболее удобным. И точка рандеву действительно выбрана вполне здраво, с толком, ведь Холат-Сяхыл — это первая уральская гора на пути группы, лишенная лесного покрова, позволяющая контролировать подходы со всех сторон. Она находится примерно на равном удалении от самых разных населенных пунктов — до Ивделя и Оуса (в Свердловской области) примерно 130 км, а до Троицко-Печерска (по другую сторону Уральского хребта, в Коми АССР) чуть более 150 км. Самостоятельный выход хорошо подготовленной разведывательной группы в районы указанных населенных пунктов за 3–4 дня проблем не составляет. Расчет противной стороны понятен: разведчики выйдут на «Большую землю» даже раньше, чем группа Дятлова вернется из похода. Но на это КГБ приходится согласиться, поскольку поставить противника в откровенно невыгодное положение никак нельзя — это моментально вызовет подозрения. Датой рандеву назначен первый день последнего зимнего месяца — не перепутаешь и спьяну. Разумеется, были оговорены продолжительность ожидания и возможность повторной встречи (скорее всего, на обратном пути группы) на тот случай, если первоначальный срок не будет выдержан одной из сторон. В общем, все технические вопросы были должным образом улажены.

В январе 1959 г. в Свердловске появляется представитель центрального аппарата КГБ, курирующий подготовку операции на месте. Как и во всяком деле, где определяющим успех является человеческий фактор, разного рода проблемы и проблемки возникали постоянно, и для их скорейшего разрешения требовалось присутствие лица, наделенного соответствующими властными полномочиями. Этот куратор должен был проводить группу в поход и дождаться ее возращения с отчетом о проделанной работе. Присутствие этого неизвестного человека, его невидимой руки, направляющей события, так или иначе связанные с походом группы Дятлова, ощущается явственно во множестве мелких деталей, хотя нигде и никогда имя этого человека не было зафиксировано. Поэтому для нас он останется просто «Куратором».

На этом — уже заключительном этапе подготовки — возникает, видимо, вопрос с походной радиостанцией. Из заявления Риммы Колеватовой, содержащегося в уголовном деле, нам известно, что в турклубе имелась радиостанция, которую группа могла с собою взять. Нас сейчас даже не интересуют ее характеристики — вес, размер, устойчивая дальность приема-передачи, — это в контексте затронутого вопроса несущественно. Важно другое — Игорь Дятлов был опытным радиолюбителем, имел собственные зарегистрированные позывные, более того, известно, что с этой самой злосчастной радиостанцией он уже имел дело — Игорь брал ее с собою на встречу Нового года, которую большая группа студентов свердловского «Политеха» организовала в ночь с 31 декабря 1958 г. на 1 января 1959 г. в лесу между железнодорожными станциями Коуровка и Бойцы примерно в 70 км от Свердловска. Тогда Игорь лично носил радиостанцию на себе и сам же с нею работал. Приноравливался к скорому походу на Отортен.

Однако он ее не получил. Можно ли представить, чтобы КГБ не оснастил посылаемых на рискованную операцию сотрудников средствами связи? Этот вопрос сразу же рождает встречный: а для чего это делать? Прежде всего, необходимо определиться с тем, что же именно участники операции должны были передать на «Большую Землю».

Просто условной фразой оповестить о факте встречи и успехе мероприятия? Отстучать на специально зарезервированной частоте условное сообщение типа «солнце светит, а помидор красный»? Хорошо, допустим, что они это сделали и на следующее утро Председателя Комитета госбезопасности известили бы о получении условной радиограммы, сообщающей о штатном развитии ситуации на склоне Холат-Сяхыл. И что? Да ничего — группа Дятлова бредет своей дорогой дальше, а иностранные разведчики бодренькой рысцой двигаются по своему, по-прежнему никому неизвестному маршруту. Ибо понятно, что Кривонищенко они ничего не скажут об истинном направлении своего движения.

Может быть, участникам операции надлежало дать на «Большую Землю» более развернутую информацию, скажем, сообщить словесные портреты явившихся лиц? Но как это можно сделать втайне от Дятлова, который, будучи руководителем похода, отвечал за все выходы в эфир? Тут мы упираемся в неизбежную потерю конспирации, недопустимую в глазах любого руководителя подразделения КГБ. И не только недопустимую, но и немотивированную, ибо никакой серьезной мотивации для подобного выхода в радиоэфир не существует. Какая срочность в том, чтобы сообщить приметы иностранных разведчиков именно 1 февраля со склона Холат-Сяхыл, а не 14 февраля с почтамта в Ивделе? Проследить движение нелегалов по стране, вскрыть «явки», «пароли», «вербовочные подходы»? Так это вполне можно было сделать после телефонного звонка Золотарева из Ивделя — уже через час органы госбезопасности всего Урала были бы информированы о том, каких именно парней надо высматривать на вокзалах, в вагонах поездов, в кабинах машин дальнобойщиков. Даже если и была у иностранных агентов некоторая фора времени (а она, конечно, была), то как далеко бы она их увела, принимая во внимание масштабы Уральского региона и всей страны? Ловить иностранных агентов КГБ не собирался вовсе, напротив, цель операции заключалась в том, чтобы доказать иностранной разведке, что теперь у нее есть безопасный «выход» на человека из Челябинска-40. Да, заброшенных нелегалов надо будет опознать, но Золотарев, Кривонищенко и Колеватов спокойно занялись бы этим по возвращении. Возможно, даже выехали бы для этого в Москву на недельку-другую, «пошерстить» архивы 2-го Главного управления КГБ (контрразведки). Но сидя в палатке на склоне Холат-Сяхыл, они никак не могли этим заняться, даже имея под боком радиостанцию Игоря Дятлова. Так для чего же она им могла вообще понадобиться?

В КГБ прекрасно понимали, что радиостанция может оказаться причиной беспокойства явившихся на встречу иностранных разведчиков. Никак не облегчая решение основной задачи, радиостанция лишь создаст трудности, разбудит лишние подозрения, которые никакими объяснениями невозможно будет снять. Поэтому обстоятельства сложились так, что группа эту радиостанцию не получила. Это произошло как бы само собой, хотя остается сильное подозрение, что события в нужном русле подтолкнул именно «Куратор». Позже никто толком не сможет объяснить, почему же группа осталась без радиостанции, на которую не без оснований рассчитывал Дятлов. Но самое интересное даже не это! Интересно то, что прокуратура при проведении расследования совершенно не озаботилась этим вопросом, хотя он напрямую связан с организацией похода. В этом отсутствии любопытства также ощущается невидимая рука «Куратора», рекомендовавшего не «педалировать тему» отсутствия связи. Следователь Иванов ее просто обошел молчанием как несущественную…

Тогда же, в январе 1959 г., перед группой встали и иные проблемы. Например, выяснилось, что Дятлов может не пойти в поход, поскольку его не отпускают с кафедры, на которую он только недавно устроился работать. Однако невыход группы в поход — это срыв давно подготавливаемой операции Комитета, подобный результат был совершенно недопустим, а значит, поход должен состояться при любых условиях. Из письма Тибо-Бриньоля нам известно, что на встрече «стариков» (старшего состава группы — Дятлов, Тибо-Бриньоль, Кривонищенко, Слободин, Аксельрод) этот вопрос обсуждался и было принято решение идти в поход без Дятлова. Тибо даже упомянул фамилию нового кандидата в руководители группы — по взаимному согласию участников обсуждения, им стал молодой инженер Юрий Евгеньевич Верхотуров из Лысьвы, создавший туристический клуб при Лысьвенском турбогенераторном заводе (ТГЗ). Но новый руководитель не нужен был Комитету госбезопасности прежде всего потому, что он не был знаком с Золотаревым. Кроме того, вполне возможно, что КГБ располагал какой-то негативной информацией конкретно по этому человеку и не желал его видеть в числе участников похода. Во всяком случае, следует маленький фокус и Игоря Дятлова вдруг спокойно отпускают с кафедры в поход. Напомним, что Дятлову предстояло отсутствовать на работе по крайней мере 3 недели — это полноценный отпуск! Любой, кто сталкивался с советским трудовым правом не понаслышке, знает, что кадровики очень не любили предоставлять отпуск «в счет будущего отпускного периода», т. е. за невыработанный год. Первый после трудоустройства отпуск предоставлялся обычно после 11 календарных месяцев работы, а второй — через 6. Отпуска «за свой счет» (без оплаты) крайне не приветствовались, и прибегать к ним было чревато для репутации — коллеги по работе могли расценить их как замаскированное тунеядство. Но в данном случае, как мы видим, советская административная система допустила странный сбой, скорее даже милость — на Дятлова оформили командировочное предписание! Нормальная такая командировка… с друзьями в турпоход по горам, долам и весям… Даже если допустить, что в УПИ трудовая дисциплина была «на нуле» и преподавательский состав гулял кто, как и когда хотел, все равно оформление командировки на время турпохода выглядит фантастически. Но, видимо, нашлись некие аргументы, которые оказались вполне весомыми и достаточными для принятия нужного решения. Еще одна кем-то хорошо продуманная и организованная «случайность», которую стараются всячески не замечать «самодеятельные исследователи» всех оттенков, потому что «случайность» эта рушит все версии, кроме одной — об изначальной вовлеченности в подготовку похода некоей могущественной организации, легко и незаметно убиравшей все препоны на пути туристов…