Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова

class="v">учить иногда, немецкие буквы

остыну смотреть

Андрей Поляков. «Последний поэт (книга воды)» [1328].

Последний из этой группы примеров показывает влияние нормативного словообразования: отстану учить – ср.: перестану учить. Вместе с тем заметна и собственно контекстуальная фонетическая производность: отстану учить → остыну смотреть.

В следующем фрагменте из стихов Александра Месропяна со строкой воробьи на крыше вскрикивают любить глагол любить можно понимать не только как пунктуационно невыделенную прямую речь, но и как глагол, обозначающий цель действия:

воробьи на крыше вскрикивают любить

и когда умру я слышал что мы умрем

через всю траву-незабудку траву-небыть

воробей мне будет птицей-поводырем

Александр Месропян. «как запомню что-нибудь так и останусь там…» [1329].

Глагол вскрикивают и в синтаксическом смысле, и в словообразовательном может быть конструктивно соотнесен с глаголами движения вскакивают, вскидываются, вспархивают, взлетают, а глаголы движения в большой степени склонны к грамматикализации (Майсак 2005).

Об активизации инфинитива как новом явлении русской грамматики пишет И. Б. Левонтина:

В последние не менее 10 лет или даже 15 появилась и активно используется (в основном в молодежном сленге) новая конструкция: Достал ныть!; Они достали уже травить его! достала писать! <…> В русском языке ситуация, когда глагол управляет инфинитивом с тем же субъектом, обычна только в случаях, если основной глагол не имеет объектной валентности (чаще всего это модальные и фазовые глаголы – перестал читать, умеет петь, решился признаться, отказался признать). Есть всего несколько таких глаголов: обещал ему уйти, сулил ему отказаться от наследства в его пользу, угрожал ему расправиться, грозил ему убить). Однако это глаголы, у которых вторая валентность замещается дативом, это глаголы, обозначающие речевые акты, при которых инфинитив замещает валентность содержания.

В нашем же случае некоторые из этих глаголов управляют ВИН (достал маму), а ИНФ замещает валентность причины, так что это совсем другая конструкция. <…> Строго говоря, это не конструкция, а изменение модели управления – точнее, способов заполнения валентности у группы глаголов со сходными значениями, причем можно заметить, что круг этих глаголов постепенно расширяется. <…> На распространение нового инфинитивного управления, вероятно, влияют и еще некоторые факторы. Так, инфинитив вообще активизировался в последнее время (происходит активизация «словарных» форм – ИМ и ИНФ); ср. другие инфинитивные конструкции Ты рехнулся туда ходить; Ты с ума сошел с ним спорить; У меня нога болит по лестницам ходить (Левонтина 2017: 59).

Сочетания с примыканием инфинитива к личной форме глагола часто тавтологичны, что находит структурную поддержку в таких нормативных разговорных конструкциях, как, например, спать не спит, кашлять не кашляет; видеть не видел, знать не знаю.

Материал из современной поэзии показывает многообразие нефразеологичных тавтологических конструкций с инфинитивом.

У Александра Уланова имеется целый ряд таких конструкций с деепричастиями и инфинитивами в пределах небольшого контекста:

будем быть привыкая не привыкать

находя друг друга в открытых ладонях держа

не боясь бояться и ожидая ждать

в не хватающем времени на островах витража

Александр Уланов. «ничего не зная улиткой впадая в сон…» [1330].

Обращают на себя внимание повторы глагола быть:

Не прощайся, друг-дрозофила. Еще не гудел ген.

Это – солнечность, это – столичность. Ты будешь – быть!

Это – ночь Нарцисса и Эха. И день – дан!..

Ты еще несчастья не счел, ты еще досчитайся – до дня!

Виктор Соснора. «Заклинанье» [1331] ;

Не входи в мой дом

не входи в мой дом

а войдешь сюда

будет беда

будут беды быть

стоны стены плыть

Константин Кедров. «Потоп» / «Допотопное Евангелие» [1332] ;

Старуха Гиппиус с просторным кадыком

Глядит с нечистого балкона

Как офицер играется с щенком.

<…>

И рядом с ней тяжелоокий гном

Кивнул: не будет быть иначе —

Коль ту страну (не называй вотще)

Пожрало простодушье ада,

То кто бы ни пришел

С мечом иль на мече

Вот тот и станет нам услада.

Полина Барскова. «После войны оказался на западе» [1333] ;

Свободочка, свободочка,

Зачем была нужна?

Бежит по водам лодочка,

Я в ней лежу одна.

Лежит на блюдце ложечка,

Успевшая остыть.

Я здесь была немножечко,

Не буду больше быть.

Мария Степанова. «Свободочка, свободочка…» [1334] ;

Допустим, я сижу почти одна

И одеяло плоское люблю,

Как вот передо мной оно лежит.

А рядом друг сидит почти один

И смотрит неотрывно в монитор,

Поскольку такова его судьба

<…>

Исчезнет безвозвратно монитор,

И одеяло плоское падет,

И время кончится. И мы не будем быть.

Ирина Шостаковская. «Допустим, я сижу почти одна…» [1335] ;

никогда никому не буду звонить

никогда ни с кем не буду говорить

никогда не буду собою быть

буду быть вне зависимости от себя

где-то там витать где-то там

проволочный нимб теребя

отдаваясь деревам и цветам

Данила Давыдов. «Проект литературного журнала в интернете» [1336].

Форма будет имеет двойной смысл в таком фрагменте стихотворения Тамары Буковской:

в будущем счастье – попробуй дожить

с календарем затевай толковище

так слово за слово дела не сшить

немость невнятная ищет да свищет

всю свою дурь на веревке бельем

вывесь во двор на срамную потеху

будет ей быть порастая быльем

ветер ловя бескозыркой морпеха

Тамара Буковская. «вся эта жизнь разговор ни о чем…» [1337].

Будет ей быть в этом контексте читается и как ‘предстоит’, и как ‘хватит, достаточно, пора прекращать’, то есть форма будет проявляет свою энантиосемичность.

Другие примеры лексической тавтологии разных форм глагола с инфинитивом:

Я вышел выйти,

потом в рассеянности сбоку

ненужную купил вещицу,

забыл какую

Владимир Гандельсман. «Покупка» [1338] ;

Пели песни, поддавали по ухабам голосами,

после в губы целовали, после бегали босыми,

а потом совсем заснули, как всегда, на сеновале,

ни о ком не вспоминая, ни о духе, ни о сыне,

ни о ком не пожалея, люди любят ненароком,

а останемся живее, будет нам таким уроком,

а останемся остаться, ни царевны не возьму я,

ни разграбленного царства, получите развесную,

но лесную, телом зимним, хвойным голосом колючим,

оказавшись самым сильным, никогда не станешь лучшим.

Давид Паташинский. «Пели песни, поддавали по ухабам голосами…» [1339] ;