Без права на смерть - Елена Ворон

— Томас, разрешите, я пойду в душ. И если можно — не найдется ли у вас какой-нибудь одежки? Рубашки, свитера.

— О чем речь? — Бог поглядел на мелькнувшее в дверях заднее крыло «дракона». — Куда Лоцман собрался ехать на этом ужасе? На первом же перекрестке его остановит дорожная полиция.

— Полагаю, мы с ним едем программировать. По адресам — ко всем, кто продался Ителю,

— Удачи вам. — Бог коснулся плеча Ловца, провел пальцами по измазанной кровью коже. — Черт возьми… кто бы подумал, что кровь в этих книгах льется по-настоящему.

Глава 23

Светлые глаза смотрели из прорезей полумаски печально и строго. Лоцман со вкусом живописал Хозяйке все подробности — и как они с Таи отделывались от привлеченной необычным видом «дракона» дорожной полиции; и как гонялись от писателя к писателю по всему побережью и в глубь страны, и даже за рубеж; и то, как замечательно Таи программировал; и как в конце концов на Ителя обрушился шквал звонков и телеграмм: авторы отказывались от подписанных с ним контрактов и готовы были платить неустойку. Лоцман изображал всё это в красках и лицах, однако Хозяйка ни разу не улыбнулась.

Они сидели на Львиной галерее, за столиком, который Лоцман сотворил вместе с угощением: вино, фрукты и сласти. За всё время, что он развлекал Хозяйку рассказами, она лишь раз пригубила вино и больше ни к чему не притронулась.

— Итель был в шоке, — повествовал Лоцман. — Поначалу злился, ругался, потом визжал и крушил мебель — и вдруг стал тихий, вежливый. «Спасибо вам» да «Будьте добры», да «Не сочтете ли возможным позвонить»… Я, конечно, понимаю: издатель — существо непотопляемое. Не романы, так справочники — но издавать он будет, и будет грести свои деньги.. Поэтому мы с Таи прикинули… короче, Таи запрограммировал Ителя так, чтобы вызвать отвращение к издательской деятельности. Пусть теперь поскачет и покрутится, найдет себя в ином деле.

— Он-то найдет, — задумчиво промолвила Хозяйка. — А Анну вы не программировали.

— После всех потрясений она и так чувствует свою вину и испытывает угрызения совести. Но ты-то отчего грустишь?

— Анна примется писать своих «Пленников», а Мария засядет за «Дарханца».

— Правильно. Я взял с них слово, что Анна станет работать по утрам, а Мария — вечерами. Чтобы мне туда-сюда поспеть.

В глазах у Хозяйки неожиданно блеснули слезы.

— Ты как был наивным мальчишкой, так и остался. Несмотря на все свои подвиги. — Красавица вымученно улыбнулась и накрыла ладошками его пальцы. — Мой Лоцман… мой бывший Лоцман.

— Что такое? Опять «бывший»?

Она резко поднялась, опрокинув легкий стул:

— Представь себе. — Он тоже вскочил:

— Хозяйка!

Она исчезла. Вот только что стояла здесь — и уже нет ее, лежат одни каменные львы, приподняв встревоженные морды. Лоцман обвел взглядом свой мир. Замок бодро пел, переливал веселые трели; солнце светило из ореола новорожденных облачков, каких раньше здесь и не видывали; горы стояли далеко на горизонте, сливались с небом. Да что Хозяйка — умом тронулась? Отчего это он — «бывший»?

Лоцман сотворил два полотняных мешка и сложил туда фрукты и сласти — не пропадать же добру, пусть Эстелла с Лусией порадуются. Затем он убрал с галереи столик и стулья. Получилось необыкновенно легко: всего лишь прищурился, и их не стало. С мешками в руках Лоцман двинулся в столовую. Наверняка у актеров уже брюхо от голода подвело, пока они дожидаются охранителя мира к завтраку.

— С добрым утром. — Он вошел в столовую. Привычного золотисто-розового света витражей не было. Высокие окна были распахнуты настежь, в них с любопытством заглядывала белая башня. Стол был накрыт не по обычаю скромно, на простой льняной скатерти сиротливо ютились стоящие перед актерами тарелки и два блюда с не слишком аппетитной едой. В кувшине прозрачного стекла содержалось нечто розовое, видом своим говорившее, что оно не благородное вино, а какой-нибудь клюквенный морс. Ингмар, Эстелла, Рафаэль и Лусия жевали в гробовом молчании, не подымая глаз. А во главе стола, на месте охранителя мира, сидела какая-то новая актриса с высокомерным и колючим лицом. Нахалка, однако.

— Доброе утро, — повторил Лоцман и положил на стол свои мешки. — Кого хороним?

Ответом было молчание и неловкие, убегающие взгляды. Только новая актриса смотрела на него прямо, и он не мог понять выражения ее лица. Затем понял.

— Не больно-то вы сегодня приветливы. — Лоцман постарался, чтобы голос не выдал внутреннюю дрожь. — Угощайтесь. — Он сотворил фруктовую вазу, в которую переложил персики и янтарный виноград, и золоченое блюдо, куда пересыпал сласти. Фрукты поставил перед Эстеллой — она соблюдает фигуру, а сладкое подвинул к Лусии — она известная сластена.

— Вы опоздали, — сказала незнакомка.

«К завтраку или вообще?» — хотел спросить Лоцман, но смолчал.

— Свое угощение можете есть сами, — добавила она. Охранитель мира уселся в торце стола напротив нее.

Сотворил графин с рубиново-красным вином, бросившим на скатерть кровавые блики, и шесть хрустальных бокалов.

— Ну что ж. Давайте выпьем за перемены в мире. — Он налил вино в первый бокал. Остальные внезапно исчезли, и он едва не плеснул вино на скатерть.

— Нечего спаивать моих актеров, — непререкаемо объявила девица, похожая — теперь он ее рассмотрел — на Анну. — Я не позволю пить с утра всякую дрянь.

— Не груби Лоцману. — Ингмар поднял свои льдистые глаза

Девица обидно расхохоталась.

— Может, этот господин и Лоцман — но только не в Поющем Замке.

Он подавил желание сотворить что-нибудь такое, от чего обвалится потолок, рухнут стены или провалится пол под этой хамкой. Пригубил вино — оно было кисло-сладким и нежным. Сейчас бы хлебнуть чего покрепче…

— Мне очень жаль, — охранитель мира в упор посмотрел на девицу, — что вы начинаете свою жизнь здесь… так. Прощайте, Лоцман Поющего Замка. — Он поднялся, оглядел потупившихся актеров. — Право же, мне очень жаль. Прощайте.

Северянин встал, с грохотом отодвинув стул.

— Я провожу тебя… мой Лоцман, — выговорил он отчетливо.

Сорвался с места Рафаэль, и вскочила Эстелла. Одна Лусия осталась сидеть, взяла с блюда и задумчиво положила в рот горстку засахаренного миндаля.

— Лу, — окликнул виконт. Актриса как будто не слышала.

За дверью Эстелла потянулась к Лоцману, положила руки ему на грудь.

— Спасибо за всё. — Ее свежие губы побледнели и вздрагивали. — Ты был… ты самый лучший Лоцман… о каком могут мечтать актеры.

Он поцеловал ее в волосы, улыбнулся:

— Вашу новую Лоцманку надо воспитывать. Спуску ей не давай.