47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

– Простите, Лена, садитесь на мое место! Что ж я сижу, а вы стоите.

Девушка улыбнулась.

– Ничего, я пойду, еще увидимся.

И она тут же пропала с глаз, растворилась в окружающей толпе. Я пытался разыскать ее взглядом, но вокруг были такие же скинни и майки, такие же короткие стрижки – все однообразно и невыносимо похоже друг на друга.

– Как тебе девушка?

Я обратился к Максу, который продолжал оставаться в состоянии легкой задумчивости.

– Девушка как девушка.

– И все? Тебе нечего больше сказать?

– Какая-то меланхоличная что ли.

– Меланхоличная? Что ты имеешь в виду?

– Заторможенная слегка, хотя что-то в ней есть, это точно.

Тут грянула музыка, Blue Hawaii наконец разродились, магическая мелодия Try to be медленно вознеслась над залом, заполнила собой все окружающее пространство, мгновенно заворожив публику. Захотелось вскочить с места и влиться в ряды танцующей молодежи, которая в едином порыве мерно покачивалась в точном соответствии с мелодической волной.

Но я удержался. Глотнул коктейля. Слегка перевел дух. Взглянул на Макса. Его настроение явно не улучшалось. Что ж, впереди еще целая ночь, авось полегчает. Это была, в общем-то, его идея – рвануть в «Солянку». Благодарен ему от всей души, ожидания явно оправдываются. Я тронул его руку и показал большой палец вверх. Он согласно кивнул и улыбнулся какой-то немного жалкой улыбкой.

Знаю Максима с детских лет, жили в соседних домах на Абельмановской, интересная история знакомства. Учились мы в разных школах, до поры друг друга не знали. Оба любили кататься на великах, у меня был советский «Орленок», перешедший по наследству от отца, Макс же управлял суперсовременной «Лагуной». Однажды, лет в десять, сентябрьским вечером крутился я на велике на Абельмановской Заставе у Покровского монастыря. Первая учебная неделя позади, первая пятерка в дневнике (по английскому, как сейчас помню), настроение – лучше некуда. Объезжаю стоящие машины на скорости, слалом устроил. Смотрю, на хвост сел мне паренек на очень крутом велике, не отстает. Но у меня хоть и древняя на вид конструкция, но доработанная с умом – переключатель скоростей новый, звездочки, педали – папа-механик сохранил свой велосипед детства и модернизировал его вдобавок для своего сына, то есть меня. Получилось как в анекдоте: с виду захудалый «Запорожец», а под капотом движок от «Мерса». Как ни старается мальчик, а догнать не может. Так и смирился с поражением, отстал. Я подъехал к нему после окончания гонки и почему-то спросил, какую книжку читает. Мальчик ответил, что «Лезвие бритвы» Ефремова. Я удивился, ведь сам только что еле-еле смог осилить этот кирпич. Спросил, читал ли он «Туманность Андромеды»? Мальчик посмотрел на меня странно и сказал, что прочитал еще в первом классе. Это мне очень понравилось, ведь и сам я прочитал этот роман не намного позже. Так мы и подружились, сначала на почве фантастики, потом пришло и все остальное. Особенно меня привлекал в Максе его правильный подход к жизни, его незлобивость и всегдашнее ровное настроение. Во всем происходящем он в первую очередь видел позитивную составляющую. Его трудно было вывести из равновесия каким-нибудь пустяком. И не скажешь, что такой уж бездумный оптимизм во всем, нет, не так. Когда проблемы возникают, он их воспринимает реально, но без истерик и просто пытается преодолеть, не теряя присутствия духа. Поэтому, хорошо зная Макса, я забеспокоился. Не нравилось мне его сегодняшнее уныние, не тот это был Макс, которого я всегда знал.

– Знаешь, а Наташа сегодня должна быть где-то здесь.

– Как здесь? Что же ты молчишь!

Я ошеломлен. Подруга, любовь Максима сегодня здесь, в клубе, а он сидит сиднем и пальцем не шевельнет, чтоб разыскать ее, поговорить. Ведь у них, кажется, размолвка. Что здесь вообще происходит? Значит, мы сегодня в «Солянке» неслучайно?

– Колись, Макс, зачем ты сюда меня затащил?

Он молчал, как будто не слыша моих слов. Потом глянул в упор и произнес каким-то странным мрачным тоном:

– Может, и зря пришли, хотя было СМС…

– От кого СМС?

– Не знаю, думаю, от Наташи. Кто-то написал в районе полудня: будь сегодня вечером в «Солянке». Пытался потом по этому номеру дозвониться – бесполезно.

– Ты меня извини, Макс, за бестактность, но я ведь ничего не знаю. Где Наташа? У вас что-то не так?

– Наташа… Наташа тяжело больна, у нее лейкоз, рак крови.

– Что? У Наташи рак? Ты знал и ничего мне не сказал, как же так?

– Она сообщила мне о своей болезни три месяца назад. Лежала в больнице, делали химиотерапию, потом выписали. А месяц назад опять легла в клинику. И все, больше никаких известий от нее до сегодняшнего дня у меня не было, вот только сегодня СМС пришло.

– Почему ты решил, что от нее?

– Не знаю, просто чувствую. Родители не говорят адрес клиники и вообще как воды в рот набрали. Они же знают меня прекрасно, а ничего не говорят. Я к ним приходил, спрашивал. Лечится, говорят, какая-то операция должна быть. И все, больше ни гугу. Как будто я им совсем посторонний.

Да, ну ты Макс и выдал. Я несколько подрастерялся от таких ошеломляющих новостей. Даже «Мечта поэта» встала колом в горле, я поперхнулся и закашлялся натужно, с чрезмерным усилием выбивая жидкость из дыхательного горла. Что поделать, боюсь я подавиться, всегда опасаюсь за едой, а нет-нет да и наступлю опять на те же самые грабли. Случай один был в прошлом, который напугал меня на всю оствшуюся жизнь, это уж точно. Как-то на Новый год собрались мы компанией у кого-то в общаге – уже и не вспомню, кажется, у Николы из Мурманска. Москвичей человек пять да общажских десять – хорошо тогда повеселились. Но вот тогда, минут за пятнаднадцать до Нового года, дернул меня черт на ходу шоколадную конфету проглотить. Кастрюлю с самодельным салатом на стол поставил, развернул «Белочку» и сунул в рот. Кто-то позвал, а я ответил, не прожевав, вдохнув воздуха, а заодно и густого шоколада. И вязкая, липкая масса залепила мне горло под завязку. Как я тогда сумел прокашляться, не представляю. Позвоночник чуть не переломили мне товарищи, пытаясь выбить шоколад дружеским похлопыванием по спине. Слезы в глазах, уж и отчаялся совсем откашляться, освободить дыхательное горло от шоколадной липкой массы. Эта приторная сладость не то что назад, а наоборот, только глубже в горло опускается. И дерет, дерет ужасно, сил никаких нет, как будто наждаком горло обработали. Аккурат за минуту до Нового года отпустило, остался я тогда в живых, как-то пронесло. Потом интересовался – ничего уникального, сколько угодно смертей от удушья, когда еда не в то горло попадет, как говорят в народе. Чуть снебрежничаешь с обедом или ужином, поторопишься или заговоришь невовремя – все, опять двадцать пять, откашливаешься мучительно, зарок даешь, что внимательнее к еде будешь относиться, но все обязательно повторяется, стоит лишь на мгновение забыться. Сегодня, видимо, коктейль особо глубоко в горло не проник, поэтому откашлялся я за какие-нибудь пару-тройку минут, а когда поднял голову, сразу увидел Наташу. Она стояла метрах в трех от нас, сбоку и смотрела на Макса. Тот же сидит в полной прострации, ничего вокруг не замечает. Да, ситуация. Смотрю, а рядом с Наташей Лена, та самая, которая только что от нас отошла. Они что, подруги, получается? Ну дела! Все более интригующим становился сегодняшний вечер, ей богу.

– Макс, здесь Наташа!

Макс встрепенулся, увидев девушку, вскочил на ноги.

– Здравствуй, Наташа! Ты из больницы, как себя чувствуешь?

– Привет, Макс!

Девушка чмокнула его в губы, взяла за руки.

– У меня все нормально, я здорова!

– Тебя выписали? Расскажи, что с тобой было. Родители ничего мне не сказали – ни в какой клинике лежишь, ничего! Я с ума сходил все эти дни!

– Зачем так переживать, все позади, мы теперь опять вместе.

Макс смотрел на Наташу, и видно было, как он рад возвращению своей любимой. Он прямо-таки светился весь с головы до пят, никогда не видел я своего друга таким счастливым. Наташа же выглядела просто изумительно! Никаких следов болезни не было и в помине. Свежее лицо с легким румянцем на щеках, блестящие глаза – вся ее изящная фигура буквально дышала радостью и здоровьем. Я всегда симпатизировал этой девушке и по-хорошему завидовал Максу, что у него такая симпатичная подруга. Помнил еще с младшего школьного возраста эту неразлучную парочку. Плевать они хотели на насмешки одноклассников – тили-тили тесто, жених и невеста – и были всегда неразлучны. В школу, из школы Макс носил Наташин портфель, не раздумывая вступался за нее, если случались ситуации, сколько синяков и шишек заработал – мало ли что бывает в детстве. Макс познакомил меня с Наташей вскоре, как мы встретились с ним на Абельмановской Заставе, мы пошли втроем в кино, и меня здорово поразили тогда Наташины познания в литературе. Она читала явно не меньше меня, а притом еще и обладала отличной памятью, что позволяло ей, в отличие от меня, помнить чуть не наизусть многие фрагменты из прочитанных книг. Я же больше запоминал общую канву книги, детали сюжета, мотивацию героев, часто не умея вспомнить в подробностях те или иные сцены. Интересная девушка, что тут еще скажешь.