Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Перебравшись через Касаи, мы вступили на обширные равнины, которые недавно были залиты водой. Они не вполне высохли, потому что в некоторых впадинах все еще оставалась вода. В воздухе парили грифы, показывая, что где-то есть падаль. И действительно, мы видели несколько павших крупных животных, но они были в таком состоянии, что к ним невозможно было подойти. По стеблям травы ползали во множестве гусеницы. Несмотря на то что была зима, появилось много стрекоз и бабочек. Стаи козодоев, каменных стрижей, ласточек и огненно-красных пчелоедов показывали, что и самая низкая температура не вредит здесь насекомым, которыми питались эти птицы. Черные жаворонки с их желтыми плечиками оживляли своими песнями утро, но они не могут так долго и так высоко парить в воздухе, как наши жаворонки. Мы видели водяных птиц, которые летели над невысохшими еще местами, а иногда – диких уток. Последних было немного, и они напоминали нам о том, что мы приближались к Замбези, где все водяные птицы чувствуют себя дома.

На этих бесконечных равнинах глаз с удовольствием останавливается на одном маленьком цветке, которого здесь так много, что он окрашивает в свой цвет всю почву. Мы идем по обширному желтому ковру. При взгляде на этот золотистый ковер видишь все оттенки желтого цвета, начиная с бледно-лимонного и кончая густо-оранжевым. Пройдя полосу желтых цветов шириной в 100 ярдов [91 м], мы попадаем на другую широкую полосу тех же самых цветов, только синих, и этот цвет имеет тоже все оттенки от самого светлого до темно-синего и даже пурпурового.

Я видел этот цветок и раньше, но в разных местностях он имел разный цвет. Даже цвет оперения у птиц менялся с областью, которую мы проходили, но никогда прежде не приходилось мне видеть на одних и тех же равнинах такого резкого изменения, как перемена с желтого цвета на синий, все время сменяющие друг друга. Другое растение так сильно заинтересовало меня, что я спешился для того, чтобы лучше рассмотреть его. К великому моему удовольствию, оно оказалось старым домашним знакомым из вида Drosera, близко напоминая нашу собственную росянку (Drosera anglia). Стебель цветка никогда не поднимается у нее выше чем на 2 или 3 дюйма [5–7,5 см]. Листья ее покрыты красноватыми волосками, на конце которых выступает капелька клейкой жидкости, благодаря чему весь лист кажется усеянным блестящими алмазами. Первый раз я заметил этот цветок утром и думал, что это роса сверкает в солнечных лучах, но так как блеск не пропадал и в самую жару, то я исследовал причину этого и увидел, что концы волосков выделяют прозрачную жидкость.

На второй день нашего путешествия по равнинам у меня двадцать седьмой раз повторился приступ лихорадки. На поверхности земли нигде не было воды. Мы не считали необходимым нести с собой воду, и теперь, когда я был не в состоянии двигаться дальше, мои люди все-таки скоро нашли ее на глубине нескольких футов, копая землю палками. Таким образом, у нас оказался удобный случай наблюдать эти замечательные равнины и в другое время года. На следующий день мы продолжали свой путь и 8 июня вышли на нашу первоначальную дорогу.

Лотембва имеет здесь около мили [1,8 км] в ширину и 3фута [около 1 м] в глубину. В ней было много лотосов, папируса, аронника и других водяных растений. Переправляясь через нее, я не обратил внимания, в какую сторону она идет, но, заметив, что на другой стороне озера Дилоло она идет в южном направлении, я решил, что это было продолжение той же реки, которая была за озером Дилоло, и что она поднималась в этих обширных болотах, чего мы не видели, когда шли на северо-запад. Но когда мы подошли к южной Лотембве, то Шакатвала сообщил нам, что река, через которую мы переправились в противоположном направлении, впадала не в Дилоло, а в Касаи.

Тот факт, что одна и та же река шла в противоположные стороны, поразил даже и его ум; и хотя я не наблюдал за течением, думая, что оно направлено в сторону озера, я не сомневаюсь, что его заявление, подтверждаемое и другими, правильно и Дилоло на самом деле является водоразделом между речными системами, направленными одна на восток, а другая на запад.

Для того чтобы исследовать более тщательно это интереснейшее место, я хотел вернуться к нему, но мои ноги были так простужены при переправе через северную Лотембву, что я опять заболел и к тому же не находил причин для сомнений в показаниях туземцев. Расстояние между оз. Дилоло и между долинами, ведущими в долину Касаи, не больше 15 миль [28 км], а равнины между ними представляют совершенную плоскость. Если бы я вернулся, то нашел бы только, что это небольшое озеро, изливая часть воды с одной стороны в р. Касаи, а с другой – в Замбези, распределяет свою воду между Индийским и Атлантическим океанами. Я устанавливаю этот факт совершенно точно, как он представляется мне самому, потому что только теперь я понял настоящую форму речных систем и континента. Я видел, что реки этой страны, находящиеся на западной ее стороне, текут с краев к центру, и получил от туземцев и арабов сведения о том, что большинство рек, находящихся на восточной стороне той же самой огромной области, принимают до некоторой степени то же самое направление от поднятия той стороны; все они соединяются в два главных водостока, один – идущий на север, а другой – на юг; северный водосток нашел себе выход на запад через р. Конго, а южный – на восток через р. Замбези.

Таким образом, я находился на водоразделе, т. е. самом высоком месте между этими двумя великими системами, но не выше 4000 футов [около 1200 м] над уровнем моря, на 1000 футов [около 300 м] ниже вершины западного поднятия, через которое мы уже прошли. Но все-таки вместо высоких гор со снежными вершинами, вид которых подтверждал бы умозрительные догадки, у нас перед глазами были обширные равнины, по которым можно идти целый месяц, не видя никаких высот, кроме вершин термитников или деревьев. Прежде не знали, что центр Африки представляет форму невысокого плато.

Я заметил, что древние сланцевые породы, находящиеся на краях этого плато, понижаются по направлению к центру страны и что простирание их пластов соответствовало широтной оси континента; где бы на центральном плато ни выходили плоские слоистые массы недавно изверженных траппов, в их массах имеются угловатые обломки более древних пород. Я пришел к заключению, что в древние времена не более чем в трехстах милях от моря имела место сильная вулканическая деятельность, происходившая вдоль обеих сторон континента, которая вынесла породы на поверхность, придав им тот вид, который они имеют теперь. Огромная сила и более растянутая линия вулканической деятельности в те отдаленные периоды, когда происходило образование Африки, придали ей ее нынешние очертания.