Путешествия и исследования в Африке - Чарльз Ливингстон

Вечером 2 июня мы подошли к деревне одного очень важного в этих местах человека по имени Кавава. Его деревня стоит среди леса, в ней сорок или пятьдесят хижин. Накануне здесь умер человек, и над его телом били в барабан, а у двери его хижины жалобно причитали женщины, обращаясь к умершему, как к живому. Всю ночь бил барабан. Утром мы видели, как один человек, украшенный множеством перьев, среди плясок и причитаний отделился от всех и ушел в лес; он вернулся только вечером к самому погребению: он представлял одного из баримо (духов).

Утром следующего дня у нас была приятная беседа с Кававой; он пришел к нам, и мы почти весь день говорили с ним и с его людьми. После этого мы пришли к нему. Его дом, имеющий форму улья, был очень хорошо построен.

Здесь мы имели случай слушать судебное дело. Один бедный туземец вместе с женой обвинялись в том, что они околдовали умершего человека, по которому в деревне теперь справлялись поминки. Кавава, даже не выслушав еще защиты, заявил обвиняемым: «Вы убили одного из моих детей. Приведите ко мне всех своих детей, чтобы я мог выбрать вместо него одного из ваших». Жена красноречиво защищала себя, но это было бесполезно, потому что вожди прибегают к такого рода обвинениям для того, чтобы было кого продавать в рабство. Он, вероятно, думал, что я пришел с целью покупки рабов, хотя я уже достаточно ясно объяснил свои цели как ему, так и его народу.

Вечером мы показывали картины волшебного фонаря, и все, кроме Кававы, с удовольствием смотрели их. Он обнаруживал признаки страха и несколько раз вскакивал, собираясь убежать, но ему мешала толпа, находившаяся позади него. Некоторые из более смышленых туземцев хорошо поняли все мои объяснения и красноречиво распространялись потом о них менее понятливым людям.

Весь этот день между нами царила атмосфера взаимной сердечности, но Кавава, который слышал, что чибокве заставили нас отдать им быка, задумал сделать то же самое. Поэтому, когда на следующее утро я поставил его в известность о том, что мы готовимся в путь, он ответил мне очень выразительно: «Если какой-нибудь бык забрел к человеку, не вправе ли этот человек съесть быка? Ты дал быка чибокве и должен дать его и мне вместе с ружьем, порохом и черной одеждой; если ты откажешься дать быка, то должен дать мне одного из твоих людей и книгу, по которой я могу видеть состояние сердца Матиамво и его отношение ко мне и которая предупредит меня, если Матиамво когда-нибудь захочет отрубить мне голову». После того как Кавава прислал передать мне это, он с деланно спокойным видом пришел сам в наш лагерь и сказал мне, что он должен получить все требуемое им, потому что р. Касаи находится в его распоряжении и она преградит нам путь, если мы не заплатим ему дани. Я ответил, что имущество принадлежит мне, а не ему, что я никогда не признавал, будто белый человек должен платить дань черным, и что я переправлюсь через Касаи вопреки его желанию. Он приказал своим людям взяться за оружие, и когда некоторые из моих людей увидели, что жители деревни побежали за стрелами и копьями, то ими овладело паническое чувство. Я приказал им двинуться в путь и не стрелять, если только люди Кававы не нападут на них. Встав во главе, я ожидал, что они последуют за мной, как они делали всегда, но многие из них остались позади. Когда я узнал об этом, я соскочил на землю и бросился к ним с револьвером в руке. Кавава тотчас же убежал вместе со своими людьми, а мои люди погнались за ним. Я крикнул своим, чтобы они взяли поклажу и шли за мной; все они проворно бросились исполнять мое распоряжение, но один из них отказался и приготовился стрелять в Кававу; тогда я ударил его по голове пистолетом и заставил тоже идти. Я чувствовал, что в такие моменты нужно всеми средствами держать людей в подчинении.

Мы двинулись в лес, а люди Кававы стояли в 100 ярдах [91 м] от нас, тараща глаза, но не делая выстрела ни из ружья, ни из лука.

Чрезвычайно неприятно расставаться с правителями таким образом, проведя день или два в самой дружеской беседе с ними, и в такой стране, где народ вообще очень мирный. Этот Кавава не является, однако, типичным образцом вождей балонда и известен соседям своей глупостью. Он, по слухам, имел основание думать, что Матиамво когда-нибудь отрубит ему голову.

Кавава был не из тех, от кого легко можно было отделаться; когда мы через десять миль подошли к переправе через Касаи, то узнали, что он послал к лодочникам четырех человек с приказом отказать нам в переправе. Нас здесь уведомили в надлежащей форме, что мы должны исполнить предъявленные нам раньше требования и дать, кроме того, одного человека. Требование выдачи одного из нашей партии всегда вызывало волнение у каждого из моих людей. Челноки были убраны с наших глаз, и люди Кававы думали, что без челноков мы беспомощны. Река, имеющая в ширину 100 ярдов [91 м], была очень глубокой. Стоя на берегу, Пицане с деланным равнодушием смотрел на воду, думая о том, в каком месте камышей могут быть спрятаны челноки. Перевозчики пренебрежительно спросили одного из моих батока, есть ли в их стране реки, и он правдиво ответил им: «У нас нет ни одной реки». Тогда люди Кававы решили, что мы не можем переправиться через Касаи. Когда они ушли, я подумал о переправе вплавь, но после наступления темноты мы, не спросив разрешения, взяли у них взаймы один из спрятанных челноков и очень скоро уютно расположились бивуаком на южном берегу Касаи. Я оставил перевозчикам несколько ниток бус в челноке, который был отправлен обратно на их берег.

Когда мы приготовились утром отправляться в путь, то на противоположном высоком берегу появились люди Кававы. Увидев, что мы готовимся уходить, они едва могли поверить собственным глазам. Наконец один из них закричал: «Ах вы злодеи!» На что Пицане с товарищами отвечали: «А! А вы очень добрые?! Мы благодарны вам за взятый у вас напрокат челн!» Мы потом обстоятельно объяснили все вождю Катеме и другим вождям, и все они были согласны в том, что в данном случае мы были совершенно правы и что Матиамво не одобрит действий Кававы. Когда между ними происходят какие-нибудь неприятности, которые могут иметь неблагоприятные последствия, то они всегда посылают друг другу объяснения. Это препятствует проявлениям самодурства, потому что даже и у них существует общественное мнение.

Глава XXIV

Равнины. – Стервятники и другие птицы. – Цветы одного вида, но различной окраски. – Росянка. – Двадцать семь приступов лихорадки. – Река, которая идет в двух разных направлениях. – Положение пород. – Объяснение Родерика Мурчисона. – Характерные особенности дождливых сезонов в связи с разливами Замбези и Нила. – Вероятная причина разницы в количестве осадков к югу и к северу от экватора. – Сообщения арабов о местности, находящейся к востоку от Лунды. – Вероятный водораздел между Замбези и Нилом. – Озеро Дилоло. – Прибытие в город Катемы; его гостеприимство; желание походить на белого человека. – Галки. – Переправа через южную в твь оз ра Дилоло. – Мал нькая рыба. – С рд чный при м, оказанный нам Шинте. – Вниз по Леебе. – Стада диких животных на ее берегах. – Лягушки. – Извещение Маненко о нашем прибытии. – Прибытие ее мужа Самбанзе. – Церемония, называемая «касенди». – Хитрость охотников мамбов. – Водяны ч р пахи. – Напад ни буйвола. – При м, оказанный нам в Либонт