Аграрная исстория Древнего мира - Макс Вебер

«крестьяне»; они являются ими так же мало, как и египетские катэки. Мелкие наследственные съемщики появляются в римском, как и греческом праве, хотя при экономической структуре римского господства, отличного от греческой политики небольших городов, менее часто (для области ager vectigalis о них нет свидетельств в источниках). Но характерно римским является, конечно, постоянный рост размеров частных и квазичастных владений. С этим соглашается для позднейшего императорского периода и Миттейс. Но кажется совершенно невероятным, чтобы поздняя республика, к специфической административной технике которой относится «manceps», устроила это во избежание крупных аренд.

Достаточно рано — мы не знаем, когда именно — развились и бессрочные владельческие отношения на государственной земле. Они покоятся или на сенатусконсульте — так возникло арендное право упомянутых выше viasii vacani — и тогда регулируются и гарантируются лишь административным порядком, или на законе как на «ager privatus vectigalisque», наследственно-арендная земля, в Африке.

Лишь очень малая часть римской земли, таким образом, охвачена тенденциозным земельным правом квиритов[501], большая масса землевладельцев сидит на чрезвычайно разнообразных, в большинстве случаев прекарных правах.

К этому присоединяются, наконец, владельческие отношения (die Besitzstände) на неримских полях (a. peregrines). Среди членов латинского союза правовое положение земли и commercium в отношении к ней регулируется договорным порядком, обе стороны определенным, исторически меняющимся образом, имеют участие в национальном земельном праве друг друга. В заморских владениях Рима полная правовая автономия и, следовательно, владение землей по собственному праву одной части союзных городов гарантировано договором (foedus) (civ. feoderatae), следовательно, не подлежит отмене. Очень значительная часть лежащей в заморских владениях земли остается в качестве ager publicus в непосредственном распоряжении центральных властей в Риме. Но одна (может быть, значительная) часть этой конфискованной или в качестве домена перешедшей к Риму земли, по-видимому, отдавалась государством общинам (в качестве ager per extermitatem mensura comprehensus, см. выше) за уплату трибута с правом взять ее у них обратно (это та часть, требование возвращения которой государству в IV в. вызвало такие сильные потрясения владельческих прав, как совершенно правильно думает Миттейс). Это отношение могло, в частности, возникнуть и из того, что общины — как в Сирии уже в эпоху Птолемеев — оптом брали на откуп государственные взносы с находящегося на их политической территории ager publicus (сначала на срок, а потом навсегда). Более обширной части земли законом, следовательно, односторонне и потому с возможностью также по закону, а не силой административного произвола, отмены, было оставлено положение ager perigrinus [собственность чужестранцев]. Сюда относятся, например, stipendiarii [платящие дань] в Африке, обязанные платить контрибуцию крупные землевладельцы, которые удерживают свою землю, но владеют ею не по римскому праву частной или государственной аренды, но, очевидно, по праву чужестранцев, а это означало: с возможностью произвольного вмешательства со стороны наместников во владельческие отношения, как оно существовало для всякого владения в руках подданного. Наконец, части общин — и они называются в специфическом смысле «civitates stipendiariae» — распоряжением сената прекарно оставлено владение до дальнейшего распоряжения с формулой: habere uti frui liceat (ήμών ενεχα εχειν έξΐναι в SC de Thisbaeis) [обладает правом пользования], следовательно, владение на праве чужестранцев с возможностью возврата, обыкновенно обремененное оброком (stipendium-хроническая военная контрибуция) без того, чтобы земля эта становилась от этого римским ager publicus.

Право сената (die Zuständigkeit) на распоряжение государственной землей и провинциальными владельческими отношениями (Besitzstände) менялось (подробности нас здесь не интересуют), в общем оно постоянно росло, а с ним и право римской олигархии распоряжаться землей целого мира. Возможности владельческих отношений (die Besitzständsmöglichkeiten), как показывает уже предыдущий очерк, чрезвычайно многочисленны. Здесь нужно только констатировать, что большинство всех землепашцев в римском orbis terrerum[502] в конце республиканского периода сидело на своей земле на не обеспеченном договором в силу «foedus», следовательно, в этой мере на прекарном праве. И это относится в совершенно, правда, специфической степени к крестьянам. Поскольку они сидели на конфискованной земле или на перешедших к Риму доменах, на земле стипендиарных землевладельцев или общин, везде они находились в одинаковом положении с έδνη эллинистической эпохи и λαοί эпохи Птолемеев в том отношении, что их личный статус и их отношение к земле фактически совсем не пользовалось защитой против произвольных распоряжений наместника и, поскольку этот последний не вмешивался, откупщиков податей, — если только не удавалось возбудить прямого обвинения, как против Верреса[503]. Что для этого требовались могущественные покровители и большие деньги, и что крестьяне — поскольку и они фигурируют в судебных речах — собственными силами лишь с трудом могли пойти по этому пути — вполне ясно.

Ибо для республиканской эпохи стоит вне всякого сомнения, что не только управление такого наместника, как Веррес, но и совершенно «нормальное» управление в провинциях всегда означало уменьшение крестьянских хозяйств, увеличение возделываемых с помощью рабов более крупных земельных комплексов (приведенная Цицероном статистика владельцев на ager Leontinus [поле жителей (города) Леонтии] представляет собой лишь особенно разительный случай). Сложная система постепенных переходов (Abstufung) в политических и экономических правах, на которой строила свое господство римская республика, действовала таким же образом. Только полноправный гражданин был, например, действительно вполне свободен в смысле права передвижения (freizügig). Уже латинянин высылался из Рима (см. выше), если его община требовала его назад, чтобы привлечь к участию в государственных повинностях. Совершенно так же — и это вполне естественно — высылался и гражданин всякой другой из в той или иной из различных форм присоединенных и подчиненных общин. Фактически он мог еще в каждом отдельном случае свободно передвигаться, но юридически он во всякий момент может быть отправлен на родину или вытребован оттуда назад. Вытекающие отсюда последствия для аграрного строя вывела впервые императорская эпоха (статья «Колонат»). Не менее индивидуально путем договора или, гораздо чаще, привилегии и распоряжения был урегулирован commercium и connubium: т. е. право вступать в брак и, что связано с этим, право наследовать и право владеть землей, принадлежащие гражданам каждой отдельной союзной или зависимой общины, тогда как, с другой стороны, римская должностная знать в эдиктах преторов, как английская аристократия в «equity» [право справедливости] лорда-канцлера, фактически автономно создала для себя адекватное ей «бонитарное» наследственное, землевладельческое право и право, регулирующее оборот (Verkehrsrecht), в случае надобности насчет традиционного «права квиритов».

Такое, в этом, как и во всяком другом отношении сословно привилегированное положение римского гражданина, естественно, выражалось в его деловых шансах в провинциях (около 100 000 италиков в течение одного дня унесла устроенная Митридатом в Азии «сицилийская вечерня»[504]) и в соответствующей экономической зависимости непривилегированных. Колоссально росла, в особенности в тех областях, подати которых в Риме были отданы на откуп всадникам, задолженность. Успех Митридата покоился — это между прочим справедливо сильно подчеркнул Ферреро — прежде всего на его революционном лозунге всеобщей сисахтии, который здесь в последний раз в древности выступает в качестве социальной программы (ибо Катилина в действительности представлял интересы задолжавших юнкеров) и вокруг которого среднее сословие Востока собралось против Рима так же, как одновременно с этим в союзнической войне[505] среднее сословие Италии собралось вокруг лозунга участия в привилегиях права гражданства, — требования, против которого теперь как раз поднялась и буржуазия всадников (Ritter) в интересах сохранения своей эксплуататорской монополии, специально монопольной эксплуатации своего земельного владения (см. выше).

Римская должностная знать в конце концов осталась победительницей, заключив мир с италийским средним сословием, который ей самой ничего не стоил. Платить (die Kosten tragen) должна была при реставрации Суллы по существу буржуазия «рыцарского сословия» («Ritterstand»), в политическом смысле (отнятие переданных Гракхом в ее распоряжение судов) и в экономическом (устранение введенной Гракхом сдачи на откуп азиатской десятины в Риме). Но как раз это толкнуло ее в руки цезаризма, который, таким образом, впридачу к военному орудию своей власти (Machtinstrument) получил и экономическое.