Рубин - Кристина Скай

Отводя протесты полковника, она покачана головой и сплела пальцы на коленях.

– Я бы хотела все рассказать вам. Но я не могу, как вы уже, наверное, знаете. Произошел несчастный случай или, возможно, это не было несчастным случаем, и... – Баррет подняла глаза и жалобно улыбнулась собеседнику. – Теперь я ничего не помню. Только отдельные обрывки событий. И я не думаю, что Тигр, как вы его называете, склонен поверить мне.

Полковник наклонился над столом и похлопал ее по плечу с грубовато-добродушным сочувствием.

– Да, Тигр все рассказал мне. Чертовски грязное дело, извините меня за грубость. А что касается Дева, я убежден: он верит вам. – Хадли нахмурился. – Это все тот рубин. Он просто сводит с ума всех мужчин. Женщины тоже не могут удержаться от вожделения обладать им. И пока он не найден...

Голос полковника затих, он молча уставился на дрожащий свет свечей. В этот момент большая ночная бабочка метнулась вверх, ее крылья отбросили пугающую тень на противоположную стену. Неровными зигзагами бабочка все ближе и ближе подлетала к источнику света, пока наконец не влетела в язычки пламени и сгорела там, неярко вспыхнув. Баррет задрожала, задыхаясь в своем корсете, который внезапно показался ей неимоверно тугим. Она никак не могла избавиться от вида этих изящных крылышек, вспыхнувших в пламени фонаря и исчезнувших в один миг. Может, и ее собственная судьба будет такой же недолгой и жестокой?

Из-за двери в коридоре раздался приглушенный шум и негромкий голос Миты. Потом кто-то ответил ей на тамильском наречии. У Баррет перехватило дыхание, и мурашки покрыли кожу над низким декольте темно-голубого платья, надетого по настоянию Миты. Баррет нервно теребила пальцами салфетку, прислушиваясь к приближающимся шагам. Жар бросился ей в лицо. Шаги затихли перед закрытой дверью столовой.

Сердце Баррет бешено забилось, его удары отдавались в каждой клеточке ее тела. Она молилась, чтобы он ушел, молилась, чтобы ей не пришлось встретиться с ним, особенно сейчас, когда она чувствовала себя такой ранимой, неспособной справиться с хаосом эмоций. И тогда из дальнего коридора послышался голос Нигала. Ощутив какую-то боль, похожую на сожаление, Баррет услышала, что Пэйджен двинулся дальше, и его шаги затихли где-то вдалеке.

Баррет с шумом выдохнула. Только тогда она поняла, что все это время почти не дышала.

– Так вот в чем дело, моя дорогая? – Глаза полковника были темными и проницательными, но в них не было злобы. – Я видел все это слишком часто, чтобы не понять. Да, женщины всегда преследовали Пэйджена с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Даже тогда он имел загадочную власть над ними, что-то вроде магической силы, которая притягивала их, как бабочку притягивает огонь в фонаре.

Баррет вздрогнула. Она пыталась заговорить, но не смогла произнести ни звука, руки без устали перебирали салфетку на коленях.

– Не стоит отрицать этого. И можете ничего не говорить. Я все понимаю. Не стоит отрицать.

Баррет напряженно прислушивалась к тихому гулу в голове. Не стоит отрицать, не стоит отрицать. Баррет дрожащими руками сжала виски. Усмехающийся и безликий темный призрак вырисовывался в темноте. Она могла слышать его, чувствовать его. Но когда она пыталась взглянуть ему в лицо, он таял, упорно держась всегда вне поля ее зрения. Тогда она поняла, что это ее память, что она всегда там. Все, что ей необходимо сделать, – это протянуть руку и схватить ее. Все, что она должна, – это захотеть, как говорил ей Пэйджен в долине у реки. Баррет зажмурилась, пробуя вызвать в памяти прошлое, которое всегда ускользало от нее.

Не стоит отрицать. Не стоит...

Внезапно появился страх. Как маленький быстрый грызун со сверкающими белыми зубами, он легко подскочил к ней и вонзил острые клыки. «Я хочу вспомнить, – решительно говорила она себе. – Я должна вспомнить!»

– Баррет, дорогая...

Голос полковника звучал слабо, так слабо, как будто раздавался откуда-то издалека.

Прошлое было рядом, она чувствовала это. Баррет уже не ощущала уколов страха, ожидая его приближения. Только грудь резко поднималась и опускалась.

«Возьми, Баррет. Захоти – и ты все получишь».

– Не стоит отрицать. – Баррет повторила эти слова вслух, затем тихо, а потом все громче, ощущая небывалый прилив сил.

Она чувствовала его приближение, первые вспышки полного понимания. Но вместе с этим усиливался и страх, пока Баррет не показалось, что ее разорвет на тысячу мельчайших частичек. Но она держалась, держалась до тех пор, пока челюсти страха не ослабили свою хватку, пока она не поняла, что ее прошлое встало перед ней, что, когда она откроет глаза, она увидит его.

– С вами все в порядке, моя дорогая? Может быть, немного бренди...

Слова полковника теперь звучали ближе, но казались странными, как будто он говорил на иностранном языке. Баррет не обратила на них никакого внимания, полностью сосредоточившись только на безликих образах, таящихся в темноте.

«Да, я хочу этого. Господи, я должна все вспомнить. Ради меня самой. Ради Пэйджена».

Баррет открыла глаза, обращенные на взволнованное лицо полковника. Но ее темно-голубой взгляд проникал далеко за него, прикованный к плотной клубящейся темноте, которая, казалось, подступала все ближе с каждым резким ударом сердца.

Как разбившееся вдребезги стекло, темнота вдруг взорвалась яркими осколками разного размера и разных очертаний. И каждый из них был воспоминанием – некоторые приятные, некоторые грустные, некоторые неописуемо жестокие. Внезапно все они собрались вместе, все отдельные фрагменты ее прошлого блестящим потоком закружились вокруг нее. Свет был настолько ярок, что слепил глаза.

– Моя девочка... мисс Браун... – Костлявые пальцы сжали ее руку с удивительной силой. – Скажите, что вас так беспокоит?

Баррет не собиралась лгать, особенно проявлявшему такую доброту Хадли.

– Вы можете называть меня Брет, полковник, – произнесла она высоким дрожащим голосом. – Просто Брет. Все мои друзья так делают. А что касается остального, я... я никогда не любила коричневого. – Ее глаза широко распахнулись. – Если вы хотите большей формальности, вы можете называть меня Уинслоу. Вы понимаете – я... я знаю. Господи, я все знаю теперь.

Полковник с любопытством уставился на нее, высоко вздернув брови. Но, прежде чем он смог заговорить, раздался другой голос из дверного проема – низкий и повелительный. В-этой суматохе ни Баррет, ни Хадли не слышали, как открылась дверь.

– Ну, моя дорогая, прошу, просветите и нас. А что здесь происходит?

Он был одет в вечерний костюм, тонкий жилет сверкал белизной из-под черного пиджака. Только что вымытые волосы были еще влажными и блестели в свете лампы. Баррет внезапно поняла, что он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела, независимо от черной повязки на глазу. И еще он был неимоверно разъярен. Его челюсти судорожно сжались, как только он взглянул на руки Хадли, обхватившие ее тонкие запястья. На его губах играла слабая насмешливая улыбка, пока он пересекал комнату, направляясь к огромному черному буфету. Только налив себе виски, он не спеша прошел к столу.