Доклад Юкио Мисимы императору - Ричард Аппиньянези

Тем летом я почувствовал, что старый мятежный дух Японии вновь вырвался на свободу. Жарким июньским днем я бежал в расстегнутой кожаной куртке по улицам города. На левой руке у меня была повязка репортера газеты «Майники», на голову я надел защитный шлем, оберегавший голову от камней и бутылок, которые бросали мятежники, и от дубинок полиции. Надвигалась гроза, и западный край неба уже затянули свинцовые тучи.

С раннего утра я находился среди демонстрантов. Сначала они собрались у министерских зданий перед императорским дворцом. Из бедняцкого окраинного района Канда к ним подтянулась толпа, люди приходили и уходили, и колонны демонстрантов походили на реку Гераклита, в которой постоянно менялась вода. Я плавал в ней, словно жалкий обломок в бурном потоке.

Толпа имеет свой собственный странный запах, от которого перехватывает горло. Она то сжимается, то вновь вытягивается во всю длину улицы, словно гусеница. Внезапно над толпой возникло невыносимо удушливое вонючее облако. В воздухе распространился запах аммиака. Люди с отчаянием пинали жестяные коробки со слезоточивым газом на тротуары, но тяжелые пары уже стояли над улицей. Гусеница распалась на части под натиском ре-тивых коричневых муравьев. Полицейские в шлемах и противогазах, прикрываясь щитами, нещадно били демонстрантов дубинками. Я слышал треск костей, стоны раненых, упавших на землю с пробитой головой или отбитыми почками.

Я побежал вместе с группой демонстрантов в сторону кинотеатра и нырнул в переулок. Но тут передо мной как из-под земли вырос полицейский с поднятой дубинкой. Он был похож на приготовившегося к атаке кэндоиста. Я инстинктивно встал в защитную стойку каратиста. Но полицейский, заметив мою нарукавную повязку журналиста, опустил дубинку и снял противогаз. Я увидел некрытое потом лицо молодого парня.

– Проваливай отсюда! – заорал он.

Оглядевшись, я увидел, что улица безлюдна. Я давно уже подметил странное свойство толпы рассеиваться мгновенно, не оставив следа. Завтра в «Майники» будут опубликованы мои размышления по поводу беспорядков в городе. По указке властей газеты, конечно, занизят цифру участников беспорядков.

На моей куртке поблескивали капли дождя. Я даже не заметил, когда он начался. Я находился в глухом переулке чужого квартала, в котором меня никто не знал. Здесь стоял смог и воняло канализацией. Здания напоминали нищенские провинциальные трущобы. Эта бедная униженная Япония существовала одновременно с той, которая семимильными шагами шла по пути процветания и успеха.

Солнце прорвало пелену туч, и его луч упал в лужу под моими ногами. Я увидел отражение опалового призрака полной луны, и мое сердце наполнилось горечью. Грязная лужа превратилась в зеркало, в котором я разглядел отражение раскаяния, предательства и неразделенной любви. В моей памяти всплыли слова Нитирэна: «То, что похоже на луну, отражающуюся в грязной луже, на золото, завернутое в грязную мешковину».

Небо прояснилось, но солнце уже клонилось к закату. Его косые лучи играли в лужах и витринах магазинов. До войны люди выходили из своих домов, чтобы вознести молитвы и поблагодарить богов за то, что солнце вновь появилось после грозы. Но сейчас уже никто не придерживается этого обычая. Божественное солнце потеряло для людей всякое значение. В луже, этом упавшем с неба зеркале, отражалось мое лицо, казавшееся лицом незнакомца.

Я вдруг вспомнил, как, замирая от страха, входил в детстве в комнату, где бабушка хранила самурайские доспехи. Это помещение таило в себе ужас и очарование для меня. Там лежали причудливые одеяния, ветхие, изъеденные молью, но связанные с воспоминаниями о чудесных восходах яркого солнца, солнца, свет которого теперь кажется слабым и нелепым.

Двадцать шесть столетий назад, 11 февраля 660 года до н. э., богиня солнца Аматерасу подарила Божественное Зеркало нашему первому императору Дзимму. Так было положено начало японской императорской династии. Наши древние хроники называют этот легендарный Восход Императорского солнца «небесной солнечной преемственностью». В этих словах заключена мысль о непрерывности правления императора.

Но где теперь это Божественное Зеркало? Вот оно, лежит у моих ног. Превратилось в лужу, окрашенную лучами закатного солнца в розоватые тона и похожую на рыбьи внутренности. Зеркало упало с неба, яркое божественное солнце закатилось, и небо почернело от земного урана, взрыва атомной бомбы, вспышка которой была «ярче тысячи солнц».

Что происходит с теми, кто существует в условиях вечного затмения, после того, как навсегда закатилось солнце? Они живут в непроглядной тьме, для них всегда царит глубокая полночь, как для обитателей Гакидзимы в эпоху императрицы Джингу, когда богиня солнца Аматерасу спрятала свое зеркало.

Сегодня, 15 июня 1960 года, я нашел маленькую частичку солнечного императорского зеркала, которое разбилось на миллионы осколков; их хватило бы на каждого японца, лишенного божественного света.

Я снова вышел на улицу, на которой полиция недавно разгоняла демонстрантов. В сгущающихся сумерках мое внимание привлек валявшийся на асфальте предмет. Это был черный женский бюстгальтер. Несколько мгновений я рассматривал его, не отваживаясь прикоснуться, а затем с опаской поднял за бретельку. Я не удивился бы, если бы увидел пятна крови на нем или обнаружил окровавленную отрезанную женскую грудь в одной из чашечек. Размер чашечек свидетельствовал о том, что хозяйка этого бюстгальтера была полногрудой женщиной, но, судя по длине боковых бретелек, у нее был миниатюрный торс. Больше всего меня удивило то, что бюстгальтер был застегнут. Как же он мог соскользнуть с тела хозяйки?

Я внимательно осмотрел бюстгальтер. Он был сшит из плотного черного шелка, в чашечки вставлены пластины из китового уса. Я понюхал его и снова почувствовал слабый запах аммиака.

Я огляделся вокруг. Может быть, за мной подсматривают? Я походил на неверного супруга, который покупает белье для любовницы. Или па трансвестита, утром приобретающего предметы дамского белья, чтобы, надев их, повеситься вечером. Может быть, мне следует бросить эту тряпку в грязную лужу и уйти? Но я все же решил сохранить тот бюстгальтер. Возможно, в глубине души я надеялся найти женщину, которой он принадлежал. Я спрятал находку в рюкзаке вместе с нарукавной повязкой репортера «Майники», шлемом и блокнотом.

Тем временем на улице стемнело и зажглись фонари. Я бесцельно побрел по направлению к центру города, стараясь ни о чем не думать. Я отгонял мысли о жизни, которая проходит мимо нас, не оставив отчетливого впечатления, словно мелькающие кадры кинопленки, пущенной с большой скоростью. Эти мысли могли утомить меня больше, чем многочасовая прогулка по городу. От ощущения тщетности жизни комок подкатил к горлу.

В таком мрачном настроении я добрался до Гинзы. Здесь ярко горели неоновые огни увеселительных заведений. Я понял, что попал в ад, в котором человеческие пороки наказываются пресыщением. Горевшие неоновым огнем улицы Гинзы разбудили в моей памяти воспоминания о другом огне и пожарах. В мае 1945 года я стал очевидцем воздушного налета на Токио. Зажигательные бомбы тогда почти до основания разрушили столицу. Но сегодня было не 24 мая 1945 года, а 15 июня 1960-го. В ярком свете реклам я видел улыбающиеся лица прогуливавшихся по улицам Гинзы людей. Они улыбались, некоторые даже смеялись и сплетничали. Мне были глубоко неприятны все эти люди. Я услышал, как один прохожий обсуждал со своим приятелем смерть девушки, которая погибла сегодня днем во время неудачного штурма здания парламента, предпринятого студентами-коммунистами.

Через несколько минут я оказался в стриптиз-клубе Гинзы. Я не помнил, как вошел сюда и заказал джин, который терпеть не могу. Тем не менее передо мной на столе стоял именно стакан с джином. В клубе было темно, но я различал очертания его посетителей. В этом ночном увеселительном заведении проводили время служащие крупных предприятий. После рабочего дня они развлекались и напивались у стойки бара. Это была их ночная жизнь, не похожая на жизнь дневную. Я видел исполнительного директора компании «Мицуи», как будто впавшего в детство. Он горько плакал на груди у хозяйки клуба. Оглядевшись еще раз, я убедился, что на самом деле нахожусь в пещере, в которую удалилась богиня солнца Аматерасу, погрузив землю в вечную тьму.

Что все эти люди ищут здесь? Неужели они пробрались в пещеру Аматерасу в надежде выманить ее отсюда? На сцене клуба шло представление, выступавшие девушки изображали восход светила. Встав в круг, они наклонились назад, широко раскинув ноги и выставив напоказ свои влагалища. Завсегдатаи, как завороженные, рассматривали эти мясистые пунцовые пещеры, расположенные в нескольких дюймах от их немигающих глаз. Какой-то человек в кепке для гольфа поднес к влагалищу одной из девушек лупу и стал, потея и хмыкая, разглядывать его с таким видом, словно это была лунка на зеленом поле для игры в гольф и он примеривался, как лучше загнать в нее мячик.