Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

Почему вообще Пауль арестовал своего куратора? Какая кошка между ними пробежала? И самый главный вопрос — за чью команду теперь играет Пауль? Чего от него ожидать в будущем?

И что там за таинственный китаец обосновался в будке слесарей? Еще один шпион? Не многовато ли будет агентов на один квадратный метр пустыни?

Навстречу выбежал Костик, правая рука у него была перемотана грязной тряпкой.

— Автомат верни, козел! Мне через десять минут в наряд заступать. Ты вообще представляешь, что со мной сделает Пауль, если узнает?

Асур преградил Костику дорогу, взялся за рукоять меча. Стив положил свою ладонь поверх кисти якудза, сдерживая японца от поспешных действий.

— Думаю, он уже в курсе.

— Вот на хрена мне эти подставы, Стив? Пауль совсем неадекватный. Сгоряча и расстрелять может. Хуже Геймана стал.

— Обещаю, что он тебя даже пальцем не тронет. Пойдешь ко мне в помощники?

— В смысле? Денщиком что ли? Или сразу в личного раба определишь?

— Особоуполномоченным.

— А обязанности какие?

— Помощь в проведении расследования убийства Быкова.

— Это можно.

Стивен развернулся.

— Часовой, вызови дежурного по лагерю.

Быстрым шагом подошел сержант Евдокимов.

— Слушаю вас, господин лейтенант.

— Найди замену Комову, я снимаю его с дежурства.

— Есть, — не задавая лишних вопросов, козырнул Евдокимов.

Стивен вновь повернулся лицом к Костику:

— Рапорт Паулю напишу позже. Не горит. Пошли!

— Это все так просто делается? — поразился Костя.

— Как видишь.

— За нож спасибо, конечно, но это было очень тупо.

Костя извлек тесак из-за голенища сапога, подал рукояткой вперед. Асур вновь напрягся, но за меч уже не хватался.

— Я знаю. Могу объяснить.

— Ну давай, попытайся.

— Я не хотел, чтобы ты стал легкой мишенью для наемников.

— Так ты уже определись, — раздраженно хмыкнул Костя, — ты за нас расстилаешься или все-таки за бандитов? Кто тебе теперь свои?

— Я пытаюсь не допустить бойни. Немного перестарался, признаю.

— Ну вырезали бы ребята наемников. Кому бы от этого стало хуже?

— Они тоже люди.

— Тебе-то откуда знать? Ты что, по-ихнему понимаешь?

— Наемниками не от хорошей жизни становятся. Я к вам пришел, по этой же причине. Жрать стало совсем нечего.

— Ладно, — проворчал Костик, — проехали и забыли. Куда идем?

— В будке механиков сидят два пленника. Нужно допросить.

— Ага… — почесал затылок Костя, — один — китаец, а второй кто?

— Американец, которого пару дней назад мы подобрали на трассе.

— Да, слышал что-то такое…

— А о китайце что-нибудь знаешь?

— Немного.

— Рассказывай.

— Вчера во время дневки часовой заметил движение в пустыне. Взяли в плен двоих. Пауль лично допрашивал. Потом одного отпустил, а второго мы примкнули в будке.

— Почему мне не доложили о происшествии?

— Пауль велел всем молчать, как рыбы об лед.

— Так… продолжай…

— Нечего. Это — все, что я знаю.

— Что сказали узкоглазые? Следили за колонной? Хотели напасть?

— Я не в курсе. Пауль передо мной не отчитывался о результатах допроса.

— Так… — снова протянул Стивен.

Это что получается? За конвоем действительно следила китайская разведка? Полмира знает о главной тайне экспедиции, и только ее члены ни о чем не догадываются. При этом число заинтересованных сторон увеличивается в арифметической прогрессии. Сначала американцы, потом Джарваль, вот теперь еще и китайцы подтянулись. И эти в курсе, что мы везем артефакт?

А зачем Пауль отпустил одного? Отправил сообщение нарочным? Час от часу не легче.

— Костя, Пауль — шпион. Он работает на ЦРУ.

— Бред!

— Я серьезно.

— А он скажет, что шпион — это ты. Дальше что? Кому из вас прикажешь верить?

— Выслушай…

— Стивен, а смысл? Быков с Паулем десять лет вместе отслужили, а ты полгода назад появился из ниоткуда. Я скорее поверю в то, что шпион — это ты.

— Костя!

Он едва слышно сглотнул.

— Даже если это правда, в чем я сильно сомневаюсь, у него власть.

— Именно поэтому я и хочу его остановить.

— Ничего не выйдет. У него три десятка преданных бойцов.

— Это не его люди, — взорвался Стивен, — это мои люди!

— Когда это мы успели стать твоими?

— Вы всегда ими были.

— Ты же сам рассказал, что из гетто. Сын эмигранта. Унтерменш. Человек второго сорта. Видимо, не зря тебя бандиты посчитали за своего.

— Хватит, Костя! Это вы, жители Метрополии, привыкли делить людей по сортам. А мы, эмигранты, считаем всех равными.

— Равными друг другу? Ну естественно, вы же все одного сорта — второго.

Стивен почувствовал как быстро краснеет.

— Все одинаковы! Нельзя делить людей на сорта и категории. Это расизм!

— Ну да, ну да… Расизм, нацизм, фашизм, эксимиализм. Это все твои аргументы? Пока мы вкалываем на заводах и фабриках, эмигрантов кормят за наш счет.

— Они тоже люди, Костя. И тоже хотят есть. Дайте им возможность работать, и они принесут обществу не меньшую пользу. Но вы согнали всех в резервации и концентрационные лагеря, почти не выделяете квот. Понимаешь, о чем я говорю? Всеобщая трудовая повинность есть, а квот на работу — нет. Пайки настолько скудные, что половина эмигрантов мучается желудками.

— А нам что с того? Мы вас сюда не звали. Жили бы у себя там в Европах спокойно, а к нам не лезли.

— Я здесь родился, между прочим, — рявкнул Стивен, — в нормальных странах гражданство определяется местом рождения, и только в Метрополии все через жопу.

— Ты родился от эмигрантов. От осинки не родятся апельсинки.

— А ты, оказывается, фашист, Костя

Константин демонстративно сплюнул под ноги и рассмеялся.

— Ну вот, видишь, как мало понадобилось времени, чтобы ты разочаровался в своих собственных убеждениях. Я всего лишь показал тебе твое слабое место, а ты сразу сдулся и начал сыпать оскорблениями.

— Я тебя не понимаю.

— А что тут понимать? Деление на своих и чужих было всегда. И всегда будет. Нет никакого мы. Есть только промежуточное, временное состояние. Мы полгода служили в одной роте. Но это не означает, что мы стали единым целым. Мы просто жили рядом, жрали из одного котла, подчинялись приказам одного командира и выполняли одну задачу.

— Мне кажется, — осторожно произнес Стивен, — ты ошибаешься.