Долгий сон - Ричард Райт

— Как это верно, о Боже!

— Все мы под Богом ходим!

— Не отвернись от нас, Господи!

— Белый ты или черный, богач или нищий, мужчина ты, или женщина, или дитя — все равно, Смерть может постучаться в любую дверь, — хрипло зашептал проповедник. — Ты танцуешь, прижавшись щекою к щеке своей милой, — продолжал он с жестким сладострастием, — играет чудесная музыка, но приходит Смерть и тихо зовет: «А ну-ка, потанцуй со мной!»

— Сьюзи, моя маленькая! — горестно воскликнула мать Тедди. — Бедная моя Сьюзи!

Сидящие в церкви раскачивались в такт словам, мерно кивая головами. Рыбий Пуп сидел неподвижно; он привык к заупокойным службам, он слышал их всю жизнь и мог бы, кажется, сам без особых усилий отслужить панихиду, но эта была иная, чем все. Перед ним лежал в гробу Тайри — Тайри покинул его навеки, и некому было больше встать между ним и враждебным миром белых.

— Но знайте, только глупец будет сетовать на Смерть! — все более воодушевляясь, продолжал достопочтенный Рагланд. — Смерть — лишь посланница Бога по особо важным поручениям. Ее пульмановский вагон — ураган! Ее самолет — ветер! Ее трамвай — удар грома! И одно только остается тебе, когда Смерть постучит к тебе в дверь, — сказать: «Господи, помилуй мою грешную душу!»

— Боже правый, смилуйся над нами!

— Неисповедимы пути твои, Господи!

Проповедник подал знак и вместе с певчими под гулкие звуки органа возвысил свой голос в песнопении…

Божие Богу мы воздадим.А что еще можем дать?Все, что имеем, — лишь Ты один,Ты и Твоя благодать.

Достопочтенный Рагланд взмахнул рукой, призывая к молчанию, подошел к краю помоста и обвел взглядом немые черные лица в гробах.

— Кое-кто у нас в городе, — будничным скучным голосом начал он, — поговаривает, что надо бы выяснить, кто виноват в том, что умерли эти люди. Поговаривают даже, что надо бы посадить в тюрьму виновных. — Устремив взгляд поверх моря черных лиц, он рассмеялся глухо и язвительно: — Ха-ха-ха! Разве не знают эти глупцы, что никого нельзя убить, если нет на то Божьей воли? Без воли Господней птица не пролетит — капля дождя не прольется, если только Господь не скажет: «Пролейся, дождь!» Вы думаете, в вашей власти убить человека? Глупцы! Вы убьете и скажете: «Вот я убил!», а на самом деле лишь облечете в слова то, что содеяно Господом! Когда Господь творит свою волю, закрой-ка рот да помалкивай! И если Господь призовет тебя — значит, для твоего же блага! О, если бы человек мог хоть на мгновение увидеть себя глазами Господа, каким неразумным и невежественным предстал бы он перед собою!

По церкви прошел возбужденный ропот. Проповедник опять опустил глаза на застывшие, мертвые черные лица, а из толпы летели заунывные выкрики:

— Святую истину говорит!

— Спаси нас, Господи!

— Вот здесь передо мною лежит человек, который был одним из владельцев танцзала под названием «Пуща»! — Проповедник показал на гроб Тайри, а потом на другой гроб. — А вот человек, который работал на него! Смерть подстерегла и хозяина, и его работника! — Проповедник показал на еще одно черное лицо. — А вот этот играл на трубе, чтобы юношам и девушкам веселей было танцевать! — Он повернулся в другую сторону, показывая на рядок простых гробов. — А вон лежат девушки и юноши, которые так весело танцевали! — Вернувшись на кафедру, проповедник тяжело опустил кулак на открытую Библию и спросил: — Так скажите же мне, кто это все замыслил? Чей разум способен постичь божественную справедливость? Четвертого июля встал Господь и призвал:

— Смерть! Поди сюда!

— Господи Иисусе!

— Ступай, Смерть, в ту страну, что зовется Америка!

— Слушайте слово Господне!

— Смерть, найди штат по названию Миссисипи!

— Слушайте, что говорит Господь!

— Смерть, ступай в город, который зовется Клинтонвиль!

— Господи, слава тебе!

— Найди, Смерть, человека по имени Тайри Таккер!

— Слава царю небесному!

— Смерть, скажи Тайри Таккеру, что я хочу его видеть!

— Смилуйся, Господи!

Какая-то женщина с протяжным воплем вскочила и затопталась на месте, подпрыгивая; к ней подскочили распорядители и с трудом вывели из церкви.

— Смерть, скажи Тайри, пускай все бросает, чем бы он ни был занят, ему настал срок идти домой!

Рыбий Пуп невольно поежился, как от холода. Эмма, схватив его за руку, наклонилась вперед и истерически зарыдала. Достопочтенный Рагланд, словно бы продолжая изображать Всевышнего, отступил назад; на лице его отобразились гнев и недоумение.

— Что это ты мне говоришь, Смерть? Говоришь, Тайри занят? Говоришь, у него встреча назначена с важными людьми? Послушай-ка, Смерть. С тобой говорит Господь Всевышний! А ну, воротись в страну Америку, в штат Миссисипи, в город Клинтонвиль и скажи этому Тайри Таккеру, чтобы знал свое место! Скажи, пускай сию минуту все бросает! Его не кто-нибудь к себе требует, а Создатель.

Проповедник сердито прошелся с одного конца кафедры на другой и продолжал негромко, обиженно, горячо:

— Скажите пожалуйста, Тайри занят! — Он остановился, пригнулся, указал правой рукой на сводчатый потолок церкви и возопил: — Когда тебя призывает Господь, то хочешь не хочешь, твое дело — явиться!

— Аминь!

— Славься, Господи, славься!

Достопочтенный Рагланд снял очки и, глядя опять на мертвые черные лица, обратился к ним с нежностью:

— И все вы явились к нему, правда же? Все вы ему покорились. — Проповедник осуждающе взглянул на толпу и недовольно сказал: — Кто там из вас смеет говорить, будто эти люди, представшие ныне перед троном Всевышнего, скорбят? Что ведомо вам о промысле Господнем? Ничего! Когда вещает Господь, возведите очи ваши горе и воспойте:

И когда я вижу тот крест святой,На котором Царь мира распят,Понимаю, сколь скуден мой скарб земной,Презираю все, чем богат.

— Аллилуйя!

— Аминь, аминь, аминь!

Проповедник вышел из-за кафедры и, подойдя опять к краю помоста, вытер взмокший лоб белым платком.

— Что ж, говорите… — продолжал он с неодобрением. — Господь вам не препятствует… Он терпелив, всеведущ… — Достопочтенный Рагланд вдруг загремел: — Болтайте, никто вам рот не заткнет, ему-то ведь все равно! Ха! Иные дурни кичатся: я, мол, такой-сякой, отчаянный, отпетый, я и убью, и обману, и солгу — я ничего не боюсь… — Подойдя к самому краю помоста, проповедник вытянул шею и, обращаясь к худому молодому покойнику, лежащему в простом бедном гробу, произнес: — Чарли Мур, мне говорят, ты много сидел по тюрьмам. Многих судей ты видел, говорят, по разным судам… Что ж, Чарли, вот ты и пришел на свой последний суд! Ты предстал перед всесильным судьей! — Упоенный голос его окрасился легким оттенком жестокости: — Скажи, Чарли, кого ты сейчас позовешь к себе в защитники?