Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты - Мари Кордоньер

Дыхание Флёр участилось, ибо знакомый огонь, однажды запылавший в ее крови, ничуть не утратил своей силы. Наоборот, вынужденное воздержание последних недель было очень тяжело для ее страстной натуры, тем более что роды прошли легко. Она тосковала по близости мужа и теперь прижималась к нему всем телом. Взгляд ее сияющих зеленых глаз покрылся поволокой, а мягкий полуоткрытый рот ждал поцелуев. Это было больше, чем мог бы вынести, не теряя хладнокровия, изголодавшийся по ней страстный супруг.

— Разве нельзя? Почему же? — выдохнула Флёр со стоном.

Тяжело дыша от напряжения, он с великим трудом взял себя в руки и, наконец, с горьким сожалением, отразившимся на его красивом лице, вновь застегнул на Флёр ее отделанную кружевом рубашку.

— Нельзя, потому что вчера поздно вечером из Парижа прибыл гонец, едва не падающий под тяжестью доставленных им известий. Полагаю, что мадам хотела бы немедленно узнать, в чем они состоят.

— О… — этот звук сочетал в себе в равной мере изумление, любопытство и чуточку сожаления по поводу нарушенной любовной игры, которой она предавалась с таким желанием. Что же это за известия, важность которых столь велика, что нарушила наступивший было миг очарования?

Но тут уж ничего нельзя было поделать против рокового стечения обстоятельств. Оставалось только идти в замок и выслушивать курьера, который проделал долгий путь из столицы в Оверни, чтобы сообщить последние новости.

Впрочем, абсолютно неожиданными они были лишь для Флёр, которую и ошарашили куда больше, чем ее мужа и отца, еще накануне вечером успевших поговорить с посланием королевы.

Король Франции Генрих II умер! На турнире, состоявшемся но случаю вступления его старшей дочери Елизаветы в брак с королем Испании, Генрих II в ходе рыцарского поединка был тяжело ранен и вскоре скончался. Плохое предзнаменование для молодоженов, если их жизнь начинается смертью отца, подумала Флёр.

Но сразу же после этого ее мысли сосредоточились на Катарине Медичи. Ведь королева страстно любила мужа, несмотря на все унижения и обиды, нанесенные ей за время их брака.

Уже решено, что она будет управлять в качестве регентши при своем старшем сыне, так что теперь в ее руках впервые сосредоточится власть над всей Францией в полком объеме и без всяких ограничений.

— Что же она предпримет? Бросит Диану де Пуатье в темницу? — рассуждала позднее в семейном кругу Эме де Параду с чисто женских позиций. В прошедшие годы фаворитка умело пресекала все посягательства на свое положение. Даже прелестная графиня де Флеминг не смогла отвлечь на сколько-нибудь длительное время сердце короля от Дианы.

— В темницу она вряд ли ее бросит, — предсказала Флёр действия своей королевы-покровительницы. — Предполагаю, что герцогине де Валентинуа будет предоставлено право сохранить свой титул и свои замки. Ей придется только сдать в казну королевские драгоценности и покинуть двор.

— Ты почти угадала, — сказал ее отец. — Она уже удалена от двора и вынуждена расстаться с драгоценностями. Впрочем, одного я все же не пойму: почему королева столь категорически настаивает на том, чтобы вернуть во владения короны замок Шенонсо.

Флёр припомнила давнее путешествие и улыбнулась.

— Думаю, что такое решение королева приняла еще много лет назад. Недооценивать ее память никак нельзя. Однажды она мне сказала, что считает Шенонсо одним из главных сокровищ среди замков короля!

— Все же непонятно, почему бы не арестовать эту даму, — удивилась мать Флёр. — Видит Бог, что оснований для этого нашлось бы более чем достаточно!

— О, мама! Ну, подумайте сами! — Для Флёр ситуация была ясна. — Ставшая уже старухой, любовница короля, сосланная в какую-нибудь крепость, выглядела бы в глазах народа мученицей. Королева же слишком умна, чтобы составить этой даме такую репутацию. Подумайте сами, чего добивалась Диана де Пуатье в прошедшие годы прежде всего? Преклонения и власти. Отсутствие того и другого будет воспринято ею крайне болезненно…

Правильность этого рассуждения была очевидна. Все замолчали, а Рене де Параду бросил на дочь взгляд, в котором сквозило признание ее правоты.

— А ведь это означает и конец вашей ссылки! Вы захотите теперь вернуться ко двору? — тихо осведомился он.

Флёр обменялась с мужем красноречивым взглядом и отрицательно покачала головой.

— Нет! Наша жизнь здесь! Центр сосредоточения власти ни одного из нас не привлекает. Не думаю также, что у королевы будет достаточно времени, чтобы вспомнить про нас. Ее положение небезопасно, а конфликт между протестантами и католиками похож на горючий материал, так что можно ожидать осложнений. Жить при дворе означает принятие какой-либо стороны, а я не понимаю, как можно предписывать людям тот или иной путь обращения к Богу!

Добавить к этому было нечего. Но позже, когда над замком уже опустилась ночь, а Флёр вышла из детской, где кормила грудью самого младшего представителя рода Шартьер (она отказалась от услуг кормилицы), ее муж снова заговорил о прошлом. Он встал с постели и налил себе бокал вина, ожидая жену.

Флёр застала его в глубоком раздумье, одетого только в домашний халат. Граф сидел перед камином, который, впрочем, не топился этой теплой летней ночью. Ив де Сен-Тессе рассматривал портрет бабки своей жены, уже много лет висевший в их спальне, а лицо его выглядело серьезным и озабоченным.

— Я задаю себе вопрос: быть может, наша страна, переживающая столь трудное время, выиграла, если бы ею управлял сильный, умный, мудрый человек? Такой, как твой отец. Ведь, в конце концов, только из-за прихотливой игры случая он не занял своего места среди претендентов на корону.

Флёр откинула со лба распущенные волосы и отрицательно покачала головой.

— Это не игра случая, а ясно выраженное намерение моей бабушки. Я уверена, что она никогда не желала никому из своих детей пойти подобным путем. Однажды она мне сказала нечто такое, что я могу до конца понять только теперь. Она сказала: кто любит власть, тот не может любить людей! Мой отец любит людей, а Катарина любит власть! Для этой страны она будет хорошей регентшей. Обещай мне, что никогда не расскажешь нашим сыновьям о происхождении рода Параду. Пришло время предать забвению этот отрезок нашей неспокойной истории.

— Повинуюсь тебе, как всегда это делал, с тех пор как ты вошла в мою жизнь!

— Повиновение — это как раз то качество, которого мне ужасно не хватает как в тебе, так и в твоих сыновьях, — посетовала Флёр.

— Неужели правда, суровая моя госпожа? Как же получилось, что я, несмотря на этот достойный всяческого сожаления недостаток, вижу вас, мадам, рядом с собой? — Ив де Сен-Тессе поставил бокал на стол и, ухмыляясь, обнял мать своих детей.