Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы - Фредерик Пол

— Остановись на минутку, Тэн, — прервал ее Хауленд. — Слишком ты сыплешь процентами. Начни снова.

— Ах, да провались все оно к дьяволу, — грустно сказала женщина. — Был бы тут мой муж, он гораздо лучше меня это излагает… — Она залпом выпила половину стакана. — Пока вы еще не совсем окосели, — неприятным тоном обратилась она к Мори, — как насчет еще одного круга, на сей раз в счет моей потребительской книжки?

Мори согласно кивнул. В его ситуации это было проще всего. Выпив, он сделал еще один заказ — снова на книжку Хауленда.

Насколько он мог судить, Тэнквилл Байглоу, ее муж и, вполне возможно, Хауленд принадлежали к некоей анти-роботной группе. Мори слышал о таких; они имели полулегальный статус, не одобрялись, но и не запрещались. Но сам он никогда прежде с ними не сталкивался. Вспомнив вдруг ненависть, которую он так мучительно переживал на сеансе психодрамы, Мори озабоченно подумал, что, быть может, он тоже принадлежит к таким людям — по духу. Другое дело, что, насколько он помнил, ни в какой организации он не состоял.

Наконец, Тэнквилл надоело объяснять про проценты, и она отправилась искать своего мужа, а Мори и Хауленд, заказав по новой порции виски, затеяли обычную перебранку двух пьяниц о том, кто заказывает следующий круг. Каждый пытался предложить свою книжку, но потом Мори, в очередной раз, вспомнил, что своей книжки у него при себе нет, и подумал, что Хауленд наверняка получит кредит по спиртному, если учесть, сколько Мори выпил сегодня по его квоте.

Потом вернулась Тэнквилл Байглоу, и с нею был тот самый великан, с которым Мори уже встречался в компании Сэма-фальшивомонетчика и предводителя всех прохвостов в Старом городе.

— Ха, тесен мир, верно!? — прогудел Уолтер Байглоу, в меру сжимая руку Мори в своей лапище. — Да, сэр, моя жена сказала мне, что вы интересуетесь философскими основами нашего движения. Я с удовольствием обсудил бы их с вами. Для начала, сэр, ответьте, размышляли ли вы когда-нибудь над принципом Двойственности?

— Как? — переспросил Мори.

— Ничего страшного, — сказал Байглоу учтиво. Он прочистил горло и продекламировал:

В далеком Китае сие родилось,Ярче солнечной вспышки в небе зажглось,И закружилось в душе человечьейИстины вихрем суровым и вечным —Янь иИнь.

— Это только первый станс, — он пожал плечами. — Правда, может быть, вы их знаете?

— Нет, — сказал Мори.

— Тогда — второй станс, — решительно объявил Байглоу.

Гегель видел все отлично;Кое-какер Карл Маркс,Оседлав чужие плечи,Взял —И вывернул вверх дном:Инь И янь.

Воцарилась выжидательная пауза.

— М-да, — сказал Мори.

— Ах, правда, как здорово это все объясняет? — требовательно спросила Тэнквилл. — О, если б только другие могли видеть это так же ясно, как я! Опасность в роботах и спасение в роботах! Голод и пресыщение! Везде Двойственность, везде!

Байглоу похлопал Мори по плечу.

— Следующий станс объяснит еще лучше, — сказал он. — Это потому, что он глубже, понимаете? Между прочим, там больше Хауленда, чем меня. Он помогал мне с поэзией. — Мори бросил взгляд, но Хауленд прочно смотрел в сторону. — Третий станс, — объявил Байглоу. — Слушайте внимательно, он длинный.

Справедливость — тех невидимых весов Мера;Одна чаша — вниз, другая —Вверх.

— Хауленд, — прервал он себя, — дружище, я верно передаю ритм? А то я всегда на этом месте спотыкаюсь. Ну ладно, поехали дальше…

К А или к БСколько хочешь прибавь,Если вместе они,Не изменишь их никак.В токе электрическомТы Двойственность найдешь;Синусоида, как волны,То наверх течет, то вниз.В каждой вещи, в каждой твариДвойственность присутствует:День и ночь, мужик и баба —Все друг друга дополняют —Янь иИнь.

— О, дорогой! — вскричала Тэнквилл Байглоу. — Это великолепно!

Раздался всплеск аплодисментов, и Мори вдруг осознал, что почти половина посетителей бара, оставив шумное веселье, слушали стихи. Судя по всему, Байглоу был здесь фигурой значительной и хорошо известной.

— Никогда не слышал ничего подобного, — едва слышно проговорил Мори. Он нерешительно повернулся к Хауленду, и тот моментально откликнулся:

— Выпить! Немедленно! Что нам всем сейчас нужно, так это выпить!

И они выпили, отнеся счет на книжку Байглоу.

Отозвав Хауленда в сторонку, Мори спросил:

— Слушай, может ты меня просветишь? Что это за придурки?

Хауленд, казалось, обиделся.

— Никакие они не придурки.

— Но что это за стихи? Что это за Двойственность? Что она вообще означает?

Хауленд пожал плечами.

— Могу тебе сказать, Мори, что если она что-то значит для них, то она что-то значит вообще. Эти люди философы, Мори. Они смотрят в корень, в глубь вещей. И ты представить себе не можешь, как я горжусь тем, что принадлежу к их кругу.

И они выпили снова. Разумеется, на книжку Хауленда.

Мори вежливо вернул Уолтера Байглоу с небес на землю.

— Послушайте, давайте оставим на минуту эту вашу Двойственность. Что там насчет роботов?

Байглоу взглянул на него округлившимися глазами.

— Неужели вы не поняли стихи?

— Да нет, понял. Только вы растолкуйте мне простыми словами, чтобы я потом мог жене пересказать.

Байглоу просиял.

— Так что же обычная дихотомия, — объяснил он. — Ну, как будто маленький мальчик соорудил соляную мельницу, а она стала молоть и молоть и молоть… Ему нужна была соль, но не столько. Уайтхед[11] это ясно показал…

Они выпили еще — на книжку Байглоу. Наклонившись к Тэнквилл Байглоу, Мори сказал заплетающимся языком:

— Послушайте, вы, миссис Уолтер Тэнквилл Байглоу Крепкая Рука, послушайте меня…

Тэнквилл осклабилась.

— С каштановыми волосами, — добавила она кокетливо.

Мори тряхнул головой.

— Неважно это, какие волосы, — отрезал он. — Неважно, все это, стихи всякие… Скажите мне просто и ясно, как можно проще, что плохо в сегодняшнем мире?

— Мало каштановых волос, — быстро ответила она.

— К черту волосы!

— Ладно, скажу, — согласилась Тэнквилл. — Слишком много роботов. Слишком много роботов делают слишком много вещей.

— Ха! Так надо выкинуть их! — торжествующе воскликнул Мори. — Надо просто от них избавиться!