Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

Эту «картинку» раз за разом прокручивали по телевидению. Смотрите, мол, родители, что творится, и подумайте, что мы сделаем с вашими детьми, если они будут ходить на оппозиционные митинги и шествия.

В конце концов, и молодежь, бывшая наиболее радикальной частью оппозиции, поостыла. Ребята не только перестали ввязываться в уличные бои, но и вообще участвовать в массовых акциях, из-за чего эти акции сразу перестали быть массовыми.

Сыграло свою роль и то, что политически активная молодежь, естественно, весьма критически настроенная к «политическим пенсионерам» из «традиционной» оппозиции, особенно к ее лидерам, занятым переговорами и выяснением межпартийных отношений, осталась практически без их поддержки.

«На Западе есть прекрасная традиция: лидер, проигравший выборы, уходит в отставку, открывая дорогу новому поколению. У нас ситуация другая. После каждого провала на выборах партийные лидеры начинают зачистки среди возможных преемников и конкурентов на политической арене… Политическим пенсионерам без ретивой молодежи жить, конечно же, комфортнее…»385.

ОМОН мог отдохнуть: политическая активность подростков сконцентрировалась там, где даже напуганные родители мало чем могли помешать, — в газетах и в Интернете.

К штыку приравняли перо

Поскольку Лукашенко иных форм политического бытия оппозиции практически не оставил, она стала работать, что называется, «на журналиста». Оппозиционные политики теперь существовали лишь постольку, поскольку о них писали газеты, и до тех пор, пока они были интересны журналистам. Если этот интерес падал, растворялся и рейтинг политика. Это побуждало оппозиционеров хоть к какой-то выдумке: пикет, публично объявленная голодовка, скандал в партии…

Газетчики «надували» все новые и новые мыльные пузыри, чтобы по истечении года самим же их и «лопнуть». Правда, «лопнуть» зачастую получалось лучше, чем «надуть»: стремясь подчеркнуть свою «объективность» и «независимость», журналисты забывали о том, в каких условиях живет и действует оппозиция. В итоге официальным СМИ для борьбы с оппозицией часто оставалось только цитировать неофициальные газеты, снабжая цитаты собственными комментариями. Что они с успехом и делали386.

Нет сомнения, что такая журналистская «оппозиционность» не слишком беспокоила и даже вполне устраивала Лукашенко. Но было одно «но»: негосударственные газеты печатали информацию о том, что происходило во властных структурах, причем иногда эта информация была крайне нежелательной для режима. Так, именно негосударственная пресса первой поведала об источниках пополнения специального президентского фонда. Писали и о том, во что обходятся поездки президента на горнолыжные курорты Европы; наконец, появились даже материалы об «эскадронах смерти».

Вот с этим смириться Лукашенко уже не мог.

Первый этап войны с прессой, как читатель, вероятно, помнит, начался еще во время моей работы в Администрации и послужил толчком для моего ухода от Лукашенко. Тогда, в январе 1995 года, он распорядился выгнать из главной государственной типографии — Белорусского дома печати — восемь негосударственных газет. Но это было только началом планового наступления.

Больше всего доставалось «Белорусской деловой газете».

Слово ее владельцу и главному редактору Петру Марцеву:

«Парадокс в том, что "БДГ" не то чтобы поддерживала Лукашенко, но достаточно спокойно относилась к нему, особенно на первых порах. Мы понимали, что какой бы он ни был человек, но он избран. И ему необходимо какое-то время, чтобы разобраться с ситуацией… Но и потом никакой особой ненависти, негатива мы себе не позволяли. Не было и призывов типа: "давайте мы его уберем". Давайте мы немного посмеемся — это да. Но это, как известно, вполне распространенные во всем мире "издержки" свободы слова».

Идеологически «Белорусская деловая газета», конечно, противостояла Лукашенко. Он выступал за усиление государственного регулирования — «БДГ» ратовала за свободный рынок, он сворачивал демократию — «БДГ» провозглашала демократические ценности. Но настоящий парадокс был не в том, о чем говорит Марцев, а совсем в другом: первые листовки в поддержку кандидата в президенты Александра Лукашенко были в 1994 году сверстаны на оборудовании этой самой «БДГ». Хлебнуть неприятностей от тогдашних властей газете пришлось немало, как и многим, кто в той предвыборной кампании поддерживал Лукашенко. Казалось, что с его приходом к власти все это зачтется.

И «зачлось». «БДГ» изгоняли из государственных типографий (частных в Беларуси еще не было). Когда Марцев стал печатать газету в Литве, начались таможенные задержки. Затем почта вдруг перестала разносить «БДГ», и даже сотрудники Национальной и Президентской библиотек, обязанные вести подшивки всей выходящей в Беларуси прессы, были вынуждены просить доставлять им номера газеты курьером.

В 2003 году к «Белорусской деловой газете» были применены все способы «воздействия» сразу: ее окончательно выжили из белорусских типографий, изгнали из почтовой подписки и запретили продавать в газетных киосках…

Достаточно изощренным способом борьбы с прессой стало и финансовое давление на журналистов и редакторов — в суды один за другим подавались иски о защите чести и достоинства государственных деятелей, которых газеты критиковали. Суды рассматривали эти иски конвейером, в качестве «компенсации» за критику назначая неимоверные штрафы в пользу «пострадавших». Несколько газет, в частности, одна из самых оппозиционных — «Свабода», после таких штрафов были вынуждены закрыться.

Конечно, особенно трудно пришлось тем редакторам, которых обвиняли в клевете на Лукашенко. За это был осужден редактор газеты «Рабочы» Виктор Ивашкевич387. Он рассказывает:

«Мы разместили материалы, которые утверждали, что Лукашенко и его ближайшее окружение обкрадывают государственный бюджет, предоставляя льготы коммерческим фирмам, часть прибыли которых уходит не в государственный бюджет, а в незаконные фонды президента и его окружения.

Эти материалы раньше публиковались в других газетах — российских, польских. Мы перепечатали текст с интернет-страницы радио "Рацыя"388. Связываться с польскими СМИ, в особенности с радио "Рацыя", белорусская прокуратура не захотела, как не захотела и перепроверять справедливость опубликованной информации».

За эту перепечатку Ивашкевича осудили па два года «химии», как называют в обиходе принудительные работы.

Такой же была судьба и редактора газеты «Пагоня» Николая Маркевича389.