Пташка - Ксения Скворцова

Девушка медленно подошла к столу, рассеянно проводя рукой по лежавшим на нём книгам.

— Здравствуй, Гнеда, — раздалось за спиной, и девушка обернулась.

Боярин смотрел на неё, слегка прищурившись. Поглаживая бороду, некоторое время он разглядывал девушку со сдержанной благожелательностью. Наконец Судимир кивнул и улыбнулся, но голубые глаза остались колючими. Так, словно обычаи гостеприимства вынуждали боярина принять девушку, но он не желал бы пускать её за матицу.

— Спасибо, что дозволил приехать, господин, — ответила Гнеда, кланяясь.

Жёсткие складки сковывали движения, а усерязи и рясна издавали тонкий серебряный перезвон при малейшем шорохе.

— Да ты настоящая боярышня, — теплее улыбнулся Судимир. Гнеда виновато посмотрела на него, ожидая упрёка, но в очах боярина было искреннее одобрение. — Садись. Так с чем же ты пожаловала к старику? — спросил он, располагаясь напротив.

— Господин, ты всегда был так добр, — начала девушка. — Скажи, ты не держишь на меня обиды?

— Ты не сделала мне ничего дурного. Напротив, спасла мою жизнь.

— Я обманула тебя, — возразила Гнеда.

— Но ведь и я не был до конца честен, — усмехнулся боярин. — Я догадался, что ты дочь Ингвара, но ничего тебе не сказал.

В ответ на изумление девушки Судимир пересказал ей то же, что когда-то поведал сыну.

— Но, когда третьего дня чужеземец, что назвался твоим опекуном, сообщил, как всё обстояло на самом деле, признаться, даже я был озадачен, — закончил боярин. — Тебе должно быть нелегко нынче, девочка, — добавил он, глядя на опустившую голову Гнеду.

— Только ты можешь помочь мне, господин, — не скрывая мольбы в голосе, ответила она. — Прошу, расскажи правду! Что ты знаешь о моей матери? О ней и об отце?

Судимир нахмурился, откидываясь на спинку кресла, устраивая вытянутые руки на подлокотниках. Он задумчиво поглядел на девушку.

— Ингвар когда-то был мне другом, — наконец изрёк боярин после продолжительного молчания, — но ко времени этих событий мы уже отдалились. Он никогда не был со мною так же близок, как с Гуннаром. Войгневом, — поправился Судимир. — Не хочу тебя разочаровывать, но мне известно немногое. Я не был поверенным в делах твоего отца. — Он мягко улыбнулся. — О твоей матери я знаю и вовсе крохи. Отец Войгнева привёз её из степи вместе с большим полоном. Она была сарынкой.

Сердце Гнеды на миг перестало стучать.

Сарынкой?

— А мы, совсем юнцы, — боярин усмехнулся, расправляя пальцами усы, — о чём только думали… — Судимир снова умолк, покачивая головой. Его лицо разгладилось, словно воспоминания о молодости стёрли с него морщины. — Уж не знаю, как Ингвар заметил её. Извини, коли мои слова обидят тебя, но я не особый охотник до сарынской красоты. Должно быть, случай свёл их. Прости, я плохо помню. Слишком уж был занят. Не один княжич в те поры превращался в мужчину. Я ведь не думал, что через столько лет его дочь станет учинять мне допрос. — Он беззлобно засмеялся, заставив и побелевшую Гнеду через силу улыбнуться. — Да и сам Ингвар никогда не распространялся об этой девушке. Наши родители были строги. Да, то были совсем иные времена, не то что нынче. Если бы отец Ингвара узнал, что его сын, княжич спутался с пленницей, им обоим пришлось бы несладко, поэтому он таился ото всех. Но Войгнев знал. Ведь она была рабыней его отца, и Войгнев помогал им.

— Помогал им? — сдавленным голосом спросила девушка. — Ты говоришь так, словно... Словно у неё был выбор.

Судимир снова улыбнулся, приподняв брови.

— Думаю, был. Твой отец знал её истинное имя, а это дорогого стоит. Да, пожалуй, он мог бы не считаться с ней и взять то, что хотел силой. Небеса видят, мало кто осмелился бы отказать княжескому сыну. Но Ингвар предпочёл завоёвывать твою мать, а не неволить. Для степняков нет ничего важнее свободы, и они готовы на всё, лишь бы её вернуть. Он приручал её как строптивую лошадь, пока она не перестала дичиться. Никто кроме него не знал её настоящего имени. Кыз, так она прозывалась, но по-сарынски это значит всего только «девчонка». Не знали и того, какого она рода. Она никому не сказала. Никому, кроме Ингвара, но он тоже хранил её тайну. Твой отец был так увлечён девушкой, что даже хотел жениться, но по тем временам это было невозможно, и когда старый князь всё-таки узнал, гневу его не было предела. Ингвара отправили в дальние страны, а сарынку то ли продали, то ли услали подальше от Стародуба.

— Как же тогда… — начала Гнеда.

— Погоди, это ещё только зачин, — усмехнулся боярин. — Ингвар долго путешествовал, пока, наконец, спустя несколько лет не вернулся, да не с пустыми руками, а с новостями о помолвке. Его отец одобрил сделанный сыном выбор, и вскоре в Залесье прибыла будущая княгиня, прекраснейшее дитя сидов, княжна Этайн. — Судимир помолчал. — Она и вправду была красавица, каких свет не видывал, и тот осудит Войгнева, кто сам не узрел её дивного лица и не услышал волшебного голоса. Он безнадёжно полюбил супругу своего побратима. Да. Пожалуй, во всём княжестве этого не замечал лишь сам Ингвар. Войгневу же казалось, что князь недостаточно ценит доставшееся ему сокровище и, быть может, в этом был прав. Наверное, он полагал, что, если Этайн увидит, что муж пренебрегает ею, то обратит свой взор на него самого. Не ведаю. Но, как бы то ни было, Войгневу каким-то способом удалось разыскать Кыз. И его расчёт вышел верным. Старая любовь не ржавеет, и сердце Ингвара вспыхнуло заново. Он жил, разрываясь между двумя женщинами, и добром это закончиться не могло. Этайн, страшно оскорблённая и самим предательством мужа, и тем, что её соперницей оказалась рабыня, не могла этого снести. Даже рождение наследницы не вернуло любви Ингвара. Последним ударом стала весть о том, что и сарынская наложница принесла князю дочь.

Ингвар был в отъезде, когда всё произошло. Кыз неожиданно слегла и вскорости умерла, а дитя едва удалось спасти. Князь примчался, но, увы, слишком поздно. Ходили слухи, что она была отравлена, и, кажется, Ингвар поверил им. Была ли Этайн причастна к этой смерти, или же злопыхатели воспользовались стечением несчастных обстоятельств, мне до сей поры неизвестно. Но между княжеской четой, вправду, произошёл разлад, и