Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

— Послушай, мы не культисты и не предатели. Но мы заберем нашу цель с собой, понятно? Меня не волнует, считаешь ты это святотатством или нет. Когда мы уйдем, можешь как угодно казнить себя за то, что не уберегла её. Но девчонка идет с нами, и по-другому не бывать, — командир вытащил болт-пистолет. — Открывай двери, немедленно.

Несколько секунд воительницу обуревали сомнения, но затем на её лице проступило что-то вроде строгого спокойствия.

— Нет.

— Я тебя предупреждаю…

— Ты ничего не получишь, — Сестра Битвы вздернула подбородок, будто собираясь плюнуть в Лукана. — Можете делать со мной, что хотите. Я принадлежу Повелителю Человечества, и лучше умру тысячу раз, чем позволю вам пройти. Во имя всех святых, я буду превозмогать так, как Владыка Тор во времена Вандира превозмогал мучительные…

— Эй!

Все обернулись, а настоятельница запнулась посреди тирады, как сломавшийся вокс-передатчик. Ницин улыбался, что было великой редкостью.

— Дамы и господа, свершилось чудо, — объявил он, и дверь, ведущая к тюремным камерам, скользнула в сторону.

«Сестра Церра, 22 года, присоединилась к Сестринству в 14 лет. Завершила этапы обучения «Послушница» и «Кантус», проходит стадию «Констанция», готовясь стать полноценной Сестрой».

Шагая по темному коридору, Лукан постоянно перебирал в голове эти слова. Здесь, среди крыс и тюремных камер, хотелось думать о чем-то отвлеченном.

«Доклады о незначительных психических феноменах незадолго до окончания этапа «Кантус». Предполагаемые пси-аномалии участились в течение минувшего года; четыре месяца назад объект перемещен для духовного обновления и очищения души».

Неровные стены сочились влагой, в воздухе пахло сыростью. Шедший рядом Ницин, который был лучше Вона знаком с пенитенциарной системой Императора, выглядел мрачным и усталым.

«Четыре месяца здесь. Я бы предпочел расстрел».

Спереди донеслись песнопения, гудение низких голосов, от которого у Лукана побежали мурашки. Не сбиваясь с шага, он проверил оружие, а затем оглянулся через плечо. Шедший сзади Святоша подгонял настоятельницу; несмотря на укол умиротворяющего снадобья, сделанный Салией, она выглядела лишь немногим менее собранной, чем прежде. Вне всяких сомнений, Сестры Битвы были крепкими созданиями.

— Это не для твоих глаз, — сообщила она. — Ты не должен смотреть на наши труды здесь.

— Заткнись, — командир остановился перед широкой дверью с наглухо закрытой смотровой щелью. Прорезь оказалась заложена полоской молитвенного текста, скрепленной печатью красного воска.

Таша подошла к двери, теребя в руках медицинскую сумку. Посмотрев на Ницина, Лукан кивнул.

Здоровяк саданул в дверь ногой так, будто хотел втоптать препятствие в землю. Она распахнулась, и Вон ворвался внутрь с лазганом наперевес.

— Никому не двигаться! — рявкнул он и тут же замер от ужаса.

В дальнем конце комнаты стояла девушка, облаченная в просторное белое платье, с руками, распростертыми наподобие крыльев. Волосы на безвольно болтавшейся голове были выстрижены, а скальп покрывали символы, начерченные чем-то, похожим на кровь. Перед ней расположились две Сестры в опущенных капюшонах — одна читала тексты из книги, другая, вторя песнопениям, помахивала небольшим кадилом. К двери никто не повернулся.

Несколько мгновений Лукан рассматривал открывшуюся картину, подмечая детали. Он увидел, что руки девушки подтянуты вверх цепями, кожа у неё бледная и воспаленная, а левая стена покрыта множеством пергаментов. В камере воняло фимиамом. С крючков свисали различные приспособления: кнуты, пилы, длинные булавки, прикрепленные к священным текстам; штуковина, напоминающая помесь стила и паяльника, а также другие вещички, которых Вон никогда не видел прежде, даже в самые скверные годы службы в Имперской Гвардии.

Одна из Сестер в капюшоне начала выпрямляться.

— Я сказал — не двигаться! — заорал командир.

Ницин выстрелил в первую из причетниц, и перегретая кровь забрызгала стену, шипя на пергаментах. Оставшаяся Сестра отступила на шаг, а пожилой боец сдвинулся в сторону, чтобы ненароком не зацепить девушку. Мгновением позже его плазмаган испарил голову второй причетницы. Упавшее кадило лязгнуло по каменному полу.

— Палачи, — произнес Ницин так, будто это всё объясняло.

— Таков ритуал, идиот, — словно выплюнула настоятельница. Вон заметил по напряженному лицу Сестры, что она борется с воздействием укола. — Её силы должны быть заперты внутри неё, запечатаны огнем, чтобы не смогли больше прорываться наружу. Подобные создания привлекают внимание варпа. В их плоти необходимо вырезать соответствующие символы, чтобы поймать силы имматериума в ловушку из…

— Хватит, — оборвал её Лукан. — Снимите её.

Таша, подбежав со шприцом в руке, сделала девушке инъекцию в шею, а затем начала помогать Ницину с цепями.

— Я вызвал транспортник, — сообщил пожилой боец. — Десять минут до эвакуации.

В коридоре никого не было видно.

— Внимательнее, — предупредил Вон. — Внимательнее…

Он крался обратно по проходу, бросая взгляды от стены к стене. Никто не скрывался за опорными балками, выжидая момента для атаки.

«Они не могли сбежать», — сказал себе командир. Сестры Битвы никогда бы не сдались просто так.

Следом за ним шла Таша, потом Ницин, присматривавший за обоими пленницами. После дозы «оглушающего» снадобья сестра Церра сделалась сонной и оторопелой, но, по крайней мере, подчинялась приказам. Если у неё действительно имелись психические силы, то пока что девушка их не выказывала.

«Спасибо всем святым за это», — подумал Вон. Обернувшись на бегу, командир увидел, что настоятельница злобно смотрит на него через наркотическую дымку, словно перепивший буян.

Бойцы уже подходили к часовне когитатора, когда тишину вдруг растерзали кашляющие металлические звуки, сливающиеся в единый могучий хор.

— Цепные мечи! — заорал Святоша.

Из-за угла выпрыгнула Сестра — полуодетая, почти без брони, — размахивающая над головой клинком с бешено вращающимися зубьями. Из выхлопных трубок меча летели клубы дыма, женщина что-то кричала из-под маски пергаментов, обернутых вокруг лица наподобие бинтов.

Таша уложила её на месте, трижды прострелив грудь из лазгана. Пока Сестра падала, воющая цепь зацепила её незащищенную ногу, и на стену хлынула струя крови. Всё новые и новые фанатички бросались на отряд Лукана, размахивая ревущими мечами, выкрикивая восхваления святым и угрозы врагам, а бойцы срезали воительниц одну за другой.

Кто-то взвыл за спиной у Вона. Командир резко повернулся, решив, что их поймали в западню, и увидел, как настоятельница бросается на сестру Церру. Даже в наркотическом полубреду и со скованными руками пленница могла сражаться: девушка, сбитая с ног ударом сцепленных тяжких кулаков, мгновенно оказалась на полу. Взгромоздившись на Церру, воительница сдавила большими пальцами её трахею.

Не теряя ни секунды, Лукан открыл огонь и выпустил в настоятельницу половину батареи лазгана. Затем, развернувшись, командир обстрелял врагов в коридоре, прикрывая перезаряжающегося Ницина; раздался вскрик, и кто-то рухнул возле входа в часовню. Послушница с автоганом выглянула из-за опорной балки, и заметивший её Святоша одним движением выхватил пистолет из-за пояса, поднял оружие, прицелился и всадил Сестре четыре пули в грудь.

В коридоре, заполненном дымом и кровью, вдруг воцарилась тишина. Ницин поднял Церру на ноги.

— Поживей, — скомандовал Вон, и отряд двинулся к лестнице, пробираясь среди лежащих тел. Одна из Сестер, раненая в ногу, медленно ползла к оружию, но Лукан отбросил его пинком.

За спинами бойцов осталась лежать настоятельница, смотревшая в потолок мертвыми глазами. Она присоединилась к длинному списку имперских мучеников.

Лифт быстро доставил бы их наверх, но риск был слишком велик, поэтому отряд воспользовался внутренней лестницей. Продвижение получилось трудным и медленным, и вскоре колени Вона заныли от напряжения. Шаги бойцов, звеневшие на металлических ступенях, словно приглашали врагов устроить засаду. Сестра Церра, с губ которой свисала ниточка слюны, ковыляла за Ташей, но затем Святоша, пробурчав что-то по поводу вкалывания за троих, подхватил девушку и понес-потащил её за собой. Ницин остановился, отдышался, встретил взгляд Андуса и продолжил восхождение, не дав тому начать неизбежные издевки. Так, поворот за поворотом, они взбирались по лестнице, приближаясь к поверхности.

— Давай, давай! — рычал командир, пытаясь вспомнить, что говорилось на инструктаже о численности Сестер в ските. Сейчас все, способные носить оружие, наверняка уже были подняты по тревоге. Несомненно, среди них окажутся новые воительницы в силовой броне.