Дело Белки - Александр Даган

– Ну, здравствуй, Левушка! – широкой радушной улыбкой встретил меня Кот Ученый.

– А я уж подумал, неужто зазнался наш дорогой Облом. Пристроился на начальничьем самолете, и к нам носа не кажет. Ну, давай, присоединяйся к нашей компании. А то сидим мы тут в вдвоем с Серым, как кошка с собакой.

– Слышь, котяра! – сердито проворчал с дальнего конца ковра Волк. – Сколько раз тебе говорить, чтобы ты меня собакой не называл?

– Ну, видишь о чем я?! – еще шире осклабился кот. – У самого-то, как дела?

– Не очень! – признался я. – Сюда Горыныч летит, а у меня…

– Можешь не продолжать! – прервал мою речь Барс Мурзоевич. – Наслышан о вашей баталии. Кстати, это очень разумно, что ты все еще комаром решил остаться. Змею тебе пока лучше на глаза не попадаться!

– Сам виноват! – рыкнул Серый. – Если бы кто на моего детеныша покусился, я бы его мигом порвал.

– Какого еще детеныша?! Он Ивана пытался похитить, а я помешал!

– Новые подробности, – удивился кот. – А разве ты не сам Дурака из Избушки вытащил.

– Сам. Увидел, что Горыныч печь зажег, и постарался его опередить.

– Умник! – съязвил Серый. – На печах, по-твоему, что, только ездить можно? Барс Мурзоевич оказался тактичнее:

– Понимаешь, друг Левушка, ты в этот раз чуточку перестарался. Горыныч в этой истории, действительно, выступает на нашей стороне. А печь он зажег, чтобы спасти яйцо!

– Не может быть! – опешил я, только теперь осознавая, какого свалял дурака.

– Еще как может! – добил меня Волк. – Перун его дракониху захватил. Горыныч кинулся отбивать. Через весь лагерь к загону пробился, а милка ему и объясняет: «Прости, мил друг, не могу с тобой лететь – крылья подрезаны, хвост накручен! А ежели хочешь доказать мне свою любовь, возьми яйцо от нашей страсти родившееся.» Он, конечно, и взял, грел, высиживал. А ты, дятел такой, его спер!

– Кошмар! – пробормотал я, живо представив невольным виновником какой трагедии чуть не сделался. – С детенышем-то хоть все в порядке?

– К счастью, да! – утешил меня Васильев-младший. – Иначе тебе даже этот комариный прикид не помог бы. Кстати, ты с ним не затягивай. На мозгах сказывается.

– Что значит «не затягивай»? Даже Велес не знает, как меня обратно человеком сделать!

– Ты серьезно?! Потрясающе! А я-то думал ты из-за маскировки… – последние слова Кот Ученый договаривал сквозь то и дело прорывающийся искренний здоровый смех. Ну, вы, ребята, даете. Ну, умора!

– Что «умора»?! – разозлился я. – Можете попробовать. Посмотрим, будет ли вам также весело.

– Ну, прости, прости, дорогой! – мигом исправился Барс Мурзоевич. – Просто в этом зелье, действительно, нет ничего сложного. Просто наш уважаемый бог привык стихиями оперировать, а тут использован анализ сущности и логика.

– Вот балабол! – возмутился Серый, и в кои-то веки я был с ним согласен. – Ты можешь уже сказать парню, как ему обратно в двуногого перекинуться.

– Да элементарно. Левушка, тебе просто надо кого-нибудь укусить.

– Как?! – обдав Кота максимумом возможного презрения, спросил Волк. – Ты глянь, у него ведь даже жала нет!

– Так в этом и есть весь цимес! Жало дало бы ему соответствующие наклонности. А так, как раз они-то у него и отсутствуют. Однако при этом комариное сознание постепенно подчиняет его человеческую личность, и в тот момент, когда этот процесс становится, по-настоящему, опасным, срабатывает защитный механизм зелья. То есть… Ставший насекомым человек испытывает такую сумасшедшую ярость, что, даже несмотря на отсутствие жала, кого-то кусает! Именно этот укус и сигнализирует зелью, что пора производить обратно превращение. Понятно?

– Мне нет! – покачал головой Волк, и перевел взгляд на меня. – А тебе?

Я не ответил. Признаться, я еще раньше успел уверовать в полное всеведение кота,

и сейчас, когда оказалось, что и он не может мне помочь, мне стало непередаваемо грустно и тоскливо.

– Левушка, ты куда? – забеспокоился Барс Мурзоевич, увидев, что я снялся с его ковра.

– Хочу побыть немного один.

– Это я вижу! А почему?

– Да так…

– Нет не так! Левчик, в чем дело?

– В том, что ваш рецепт – чушь. Он не действует.

– Да с чего ты взял?

– С того! Я примерно полчаса назад уже кусался! Волк и Кот стремительно переглянулись, после чего синхронно повернулись в мою сторону и так же синхронно заорали:

– Лев, немедленно на ковер! «Чего это они?» удивился я и в следующую секунду камнем ухнул вниз.

Я не могу в точности описать процесс обратного превращения из комара в человека, знаю только одно: крылья у меня исчезли первыми. Что происходило дальше помню с трудом. Кажется я орал, а еще очень сильно мельтешило в глазах: то земля, то небо, то небо, то земля. Никакой красоты затяжного прыжка, как любят показывать в фильмах про парашютистов я не оценил. Зато испытал кошмарное чувство ожидания неминуемого удара о поверхность родной планеты. Удар вскоре последовал, но оказался каким-то неожиданно щадящим. Лишь через мгновение я понял, что упал не на землю, а жестко приземлился, на догнавший меня ковер.

– Ну, Облом, считай, что ты в рубашке родился! – услышал я над собой голос Серого. С точки зрения моего счастливого спасения Волк был прав, в остальном же очень неприятно ошибался. Превратившись из комара в человека я оказался абсолютно голым.

– Эй, Мурзоич, что за авиа шоу? – окликнула кота-пилота, спустившаяся к нам Василиса, а потом заметила меня.

– Ух, ты! Лев! Вернулся, значит? Ну, поздравляю. Хотя на мой вкус комаром ты был симпатичнее. Ладно, догоняйте. Кобра говорит, мы почти прилетели. Дмитрий не счел нужным комментировать обретение мной человеческого облика. Зато порылся в рюкзаке и метнул на наш ковер извлеченный оттуда тяжелый сверток. Подобрав его, я с радостью узнал свою униформу Неудачника, притороченную ремнем к укороченному автомату Калашникова. Оружие было кстати. Однако одежда меня порадовала еще больше. Пусть это были и не самые любимые мной шмотки, но лучше уж они, чем перспектива рассекать по небу с голой задницей.

– Спасибо! – крикнул я вслед Счастливчику, но Дима даже не повернулся.

– Ты его лучше не трогай, – предупредил Кот. – Очень он на нас с тобой обиделся! На меня, правда, больше!

– Он обиделся?! С какой это печали? – возмутился я.

– Когда Баба Яга с Дураком и Горынычем на Ноктевом болоте объявилась, она прежде всего оброненную тобой Кощееву Смерть предъявила. Я к тому времени уже пришел в

себя, ну, и изложил наши с тобой подозрения насчет Счастливчика. Так его чуть на месте не порвали. Насилу отбили. Кощей с Соловьем сразу же в знак протеста свалили, а Димочку лешаки по горло в болото запихнули, ждать пока Дурак очнется и скажет, что с ним теперь делать.