Год Крысы. Путница - Ольга Громыко

Проснулся Жар только на поверхности. Когда он очухался, перевел дыхание и возблагодарил Хольгу куда искреннее, чем в молельне (правда, и Сашия помянул куда забористее), ни коровы, ни лодки в виду уже не было. Туман сомкнулся за ними, как пропаханный ложкой кисель. Только удалялись в противоположные стороны два одинаковых на слух плеска.

— Эй! Эй, мужик! Лодочник! — окликнул Жар, пытаясь найти золотую середину между истошным воплем утопающего и заговорщическим шепотом, ибо по реке плавали и другие мужики. Которые, конечно, будут рады затянуть его в лодку, да только теперь уже вор был против.

Немного подождав, Жар понял, что возвращаться за ним никто не собирается. Огонек, вначале идущий прямо на вора, отчего-то забрал влево. Оттуда доносились встревоженные голоса, но разобрать слов не удавалось. Парень решил рискнуть и подплыть поближе — вряд ли савряне решили высадиться на ринтарский берег, скорее ближе к своему взяли. Однако, сделав несколько гребков, Жар с изумлением и легким испугом обнаружил, что кто-то крепко держит его за правую ногу. На дно не тянет, но и не отпускает. Даже вытянуться на воде не дает.

Первой на ум пришла Рыскина сказочка про похотливого водяного, уже не казавшаяся парню такой веселенькой. Подтянуть ногу повыше и посмотреть не удалось, пришлось нырять и щупать. Сеть! Рыбацкая, крупноячеистая и тонкая, но разорвать мокрыми руками не получилось. Жар попытался ее стряхнуть, потом сцарапать второй ногой, но припутал и ее. Ножа, за которым парень сунулся к поясу, на месте не оказалось — выпал, наверное, пока Жар кувыркался с коровой. Легкий испуг перешел в средний, а там и сильный. Вор отчаянно рванулся, левая нога освободилась, однако правая так и осталась в плену. Леса больно врезалась в кожу даже сквозь штанину. Парень попытался бросить хотя бы башмак, но узел на шнурке словно спекся в комок Всю дорогу сам развязывался, а тут как назло!

Огонек постоял-постоял и двинулся дальше, начиная мигать, скрываться из виду за камышами. Жар как раз склонился к мысли, что саврянская тюрьма все-таки уютнее рыбачьей коптильни (хотя мужик скорее тишком прикопает рыбку в лесу), и собирался заорать уже по-серьезному, но тут его невежливо пихнули в спину (перетрусивший вор даже приближающегося плеска не услышал) и сварливо поинтересовались:

— Какого Сашия ты тут торчишь?!

— Купаюсь, мать твою! Водичка — парное молоко! — дрожащим от облегчения голосом выругался Жар в ответ. — В сети запутался, не видишь, что ли?! У тебя нож есть?

— Нет.

Вор разочарованно застонал, но Альк уже нырнул, мелькнув босыми пятками. Башмаки он стряхнуть успел, раздеться — нет.

— Ты-то хоть не запутайся, идиот, — пробормотал Жар кругам на воде. Сам он под ней столько не продержался бы — не из-за удушья, а выталкивала она его, как пробку.

Вор почувствовал, как правый башмак наконец соскользнул с ноги — Альку удалось то ли распустить узел, то ли перегрызть шнурок. Жар снова попытался выдернуть ногу, но радоваться оказалось рано.

Саврянин вынырнул, жадно хватанул воздуха.

— Не дрыгайся, только затягиваешь сильнее, — раздраженно велел он, отдышался и опять ушел под воду. С приятелем белокосый не церемонился — пару раз притопил, дергая за ногу, потом, по ощущениям, взялся сдирать лесу вместе с мясом. Жар едва успевал материться и отфыркиваться, но все равно нахлебался столько воды, что даже не сразу понял, когда очутился на свободе.

— По-моему, коровьи клички мы все-таки перепутали! — прохрипел он такому же полузадохшемуся Альку.

— Плыви давай, скотина! — Саврянин пихнул его в загривок, сам уйдя под воду до макушки.

— Дай хоть отдышаться! — Жар перевернулся на спину, раскинул руки. Вода держала, но жутко хотелось кашлять, а тогда парень начинал тонуть. Приходилось терпеть. — Полежи тоже покуда.

Саврянин вынырнул, мотнул головой, пытаясь отбросить прилипшие к лицу пряди.

— Не могу!

— Почему?

— Если перестану грести, сразу ко дну пойду.

— Да ну? Покажи! — не поверил Жар.

Альк зло сплюнул воду пополам со слюной. Плавание он недолюбливал именно по этой причине и, если жизнь все-таки заставляла, старался миновать глубину как можно скорее.

— Тогда болтайся тут, а я к берегу.

— Не, погоди! — испугался вор. Туман уже так сгустился, что Жар понятия не имел, в какую сторону плыть. Хорошо еще если к ринтарскому берегу вернешься, а то ведь можно и вдоль русла!

Альк греб размеренно, четко, целеустремленно и при желании двигался бы вдвое быстрее Жара, подражавшего то лягушке, то собаке. Но именно по этой правильности и по напряженно застывшему лицу саврянина было ясно, что в воде он чужак. Научиться научился, а сути не постиг.

— Крысой у тебя лучше получалось, — съехидничал вор.

— Да, — каким-то странным тоном отозвался Альк. — Лучше…

Жар с тревогой на него покосился, но предпочел выразить опасения шуткой:

— Если что, лезь ко мне на голову. Так уж и быть, подвезу, не дам пропасть.

— Не дождешься, — огрызнулся саврянин.

— А Рыска где? — Время для трепа было исключительно неудачное, но вор рассудил, что молчать еще хуже.

Альк коротко глянул через плечо:

— Кажись, утонула…

Когда самому не до смеха, разыгрывать других тоже получается плохо, и Жар понял, что девушка осталась на берегу.

— Ты ее там не обижал, надеюсь?

— Нужна она мне больно.

— А раз не нужна, то и не трожь! — Вор, не рассчитав, черпанул носом воды и сморщился от жуткого свербежа.

— Да она сама ко мне липнет.

— Не бреши!

— Спорим? — Белокосый неожиданно зашипел и скрылся под водой. Жар вначале решил, что саврянин придуривается, нырнул и уплыл вперед, но Альк вынырнул там же, усиленно разводя руками, чтобы удержаться в воде стоймя. Дыхание у него сбилось, лицо побелело от боли.

— Чего еще?! — Жар тоже завис на месте.

— Судорога… — скрипнул зубами саврянин, пытаясь вернуть власть над внезапно онемевшей ногой, но тщетно.

— Где? — деловито поинтересовался вор.

— Нога, правая… — Альк понял, что он собирается делать, и протянул руку, чуть было снова не затонув: — Дай мне!

— Упустишь. Держись лучше. — Жар выдохнул и ушел под воду.

К ноге внезапно вернулась чувствительность и подвижность.

Лучше бы только второе.

Вор вынырнул, отер воду с лица:

— Ну как?

— Паршиво… — Саврянин, превозмогая боль, несколько раз согнул и разогнул ногу-предательницу.

— Еще раз кольнуть?

— Не надо. — Альк проморгался и, крутанувшись, уверенно нацелился на родной берег. — Отпустило вроде.