Сын цирка - Джон Ирвинг

Джамшед говорил, что в Цюрихе актера узнавали на улице очень редко. И в труппе театра он не был самым известным актером, поскольку Джон не играл характерные роли и не являлся звездой. Его могли узнать настоящие театралы где-нибудь в городских ресторанах, не зная, впрочем, как его зовут. Лишь дети после комедийных спектаклей просили его автограф, но они протягивали свои программки любому участнику спектакля.

Старший брат Фарука утверждал, что в Цюрихе не хватало денег для развития искусства и что даже разразился скандал, когда городские власти хотели закрыть театр «Шаушпильхаус Келлер», оплот авангардизма, куда ходила молодежь. Друг Джона, Матиас Фрей, сильно скандалил с властями по этому поводу. Насколько было известно Джамшеду, театру постоянно не хватало денег. Техническому персоналу ежегодно не повышали заработную плату, и если кто-нибудь увольнялся, то на его место не брали нового работника. Фарук и Джамшед предполагали, что зарплата у Джона не могла быть значительной. Разумеется, ему не требовались деньги, поскольку они были у Инспектора Дхара — и много. Его нисколько не заботило, что городские власти, банки и меценаты не могли содержать «Шаушпильхаус Цюрих» на достойном уровне.

Джулия, та считала, что известность театра держится на славной истории его труппы в 30 и 40-ых годах, когда театр стал убежищем людей, бежавших из Германии. Среди них были не только евреи, социал-демократы и коммунисты, но также те, кто выступал против нацистов и в результате оказался в опасности или был лишен работы. В те времена постановка «Вильгельма Теля» означала вызов и даже казалась революционным ударом по нацизму. «Шаушпильхаус Цюрих» демонстрировал смелость в те годы, когда любая постановка «Фауста» Гете могла стать последней. Здесь также играли Сартра, пьесы фон Хофманшталя и молодого Макса Фриша. В театре нашел свой дом еврейский эмигрант Курт Хиршфельд. Но это было тогда. Сейчас молодые интеллектуалы находили репертуар театра чересчур степенным. Фарук подозревал, что подобная «степенность» как раз и устраивала Джона. В Цюрихе он не был Инспектором Дхаром — это для него было главным.

Когда звезду индийского кинематографа спрашивали, где он живет, поскольку все знали, что он проводит в Бомбее очень мало времени, то Дхар с характерной неопределенностью отвечал, что живет в Гималаях — «обиталище снегов». Однако таким «обиталищем снегов» для Джона являлись Альпы и город с озером в центре. Доктор предполагал, что имя Дхар, вероятно, появилось в Кашмире, но ни он, ни Инспектор Дхар никогда не бывали в Гималаях.

Именно в этот напряженный момент разговора доктор надумал сообщить Джону Д свое решение.

— Я не буду больше писать сценариев об Инспекторе Дхаре. Планирую созвать пресс-конференцию и сообщу, что являюсь создателем этого образа. Хочу положить конец всему и, как говорится, снять тебя с крючка. Что ты думаешь? — Несмотря на решимость положить конец всему, голос доктора звучал довольно неуверенно.

— Конечно, я не против, однако нужно, чтобы настоящий полицейский поймал настоящего убийцу. Не стоит в это вмешиваться, — произнес Джон.

— Ну, я не собираюсь вмешиваться! Если ты только придешь на ленч… я просто думал, что ты можешь что-нибудь помнить. Ты же знаешь, какой у тебя талант на детали, — защищался Дарувалла.

— О каких деталях ты говоришь? — спросил актер.

— Ну, все, что ты помнишь о Рахуле, о пребывании в Гоа. Просто все, что сможешь вспомнить! — произнес Фарук.

— Я помню хиппи, — сообщил Инспектор Дхар. Прежде всего он вспомнил ее вес, потому что вынужден был вести женщину по лестнице вниз и в холле отеля «Бардез». Тело ее казалось очень плотным. Все время она смотрела ему в глаза. От нее веяло свежестью, и он понял, что она только что приняла ванну.

— Если вас это не затруднит, сделайте мне большую услугу, — сказала она ему в холле и показала пластмассовый член, не вынимая его полностью из рюкзака.

Дхар запомнил и его ужасающие размеры и то, что головка члена была направлена прямо на него.

— Головка раскручивается, — пояснила Нэнси, наблюдая за выражением его глаз. — Но у меня не хватает для этого сил, — добавила она.

Пластмассовая штуковина была настолько сильно завернута, что ему пришлось схватиться за огромный член обеими руками. Как только он чуть-чуть отвинтил верхнюю часть, хиппи его остановила.

— Достаточно. Мне тебя жалко. Не хочу, чтобы ты узнал, что внутри этой штуковины, — сказала Нэнси.

Выдержать ее взгляд и заставить хиппи отвести глаза — все это напоминало дуэль. Джон мысленно представил огромный пластмассовый член внутри этой женщины. Кажется, она прочла его мысли. Глядя на Нэнси, Джон подумал, что в прошлом она столкнулась с какой-то угрозой, которая ее основательно напутала. Но сейчас это уже прошло. Женщина отвернулась от него.

— Интересно, что получилось из этой хиппи! Невероятно! Она и заместитель комиссара полиции Па-тел! — внезапно выпалил доктор Дарувалла.

— Соблазнительно участвовать в ленче хотя бы только для того, чтобы посмотреть, как она выглядит через двадцать лет! — задумчиво улыбнулся Инспектор Дхар.

Дарувалла подумал, что Джон просто играет роль. Ему наплевать на то, какой стала Нэнси. Что-то другое было на уме у актера.

— Итак, ты придешь на ленч? — спросил доктор.

— Конечно, а почему бы и не прийти.

Нет, Джон не был таким безразличным, как хотел это показать.

Инспектор Дхар ни за что не пропустил бы ленч в клубе Дакуорт. Скорее он погибнет от руки Рахула, чем откажется от членства в клубе, хотя угроза смерти была грубой и страшной из-за того, что ее оставили во рту у мертвеца. Джона как актера и профессионала не интересовало, как теперь выглядела Нэнси. Тогда, двадцать лет назад, он понял, что она играет какую-то роль и вовсе не является той молодой женщиной, за которую себя выдавала. Двадцать лет назад даже молодому Джону Д было ясно: Нэнси напугана и хочет взять его на пушку.

Теперь актер хотел удостовериться, продолжается ли игра, притворяется ли она и двадцать лет спустя. А может быть, ей уже не нужно скрывать свой страх?

В 6. 56 утра Нэнси проснулась в объятиях мужа. Вайджей держал ее так, как ей всегда нравилось. Так просыпаться ей нравилось больше всего, и она удивилась, насколько крепким оказался ее ночной сон. Нэнси чувствовала, как Вайджей грудью прижался к ее спине, а его маленькие руки держали ее груди. Муж дышал ей прямо в волосы на затылке. Пенис детектива был сильно напряжен, и Нэнси чувствовала легкое биение пульсирующей крови в члене, там, где он касался основания ее позвоночника. Американка знала, как ей повезло с таким хорошим и добрым мужем, и часто сожалела, что досталась ему со всеми своими проблемами. Вайджею стоило немалых трудов, чтобы защитить ее. Нэнси стала тереться о мужа бедрами. Ему нравилась любовь в такой позиции, когда он вводил член сзади, а она лежала при этом на боку.

Заместитель комиссара полиции не отозвался на призывные движения бедер жены, хотя он, по-настоящему молился на ее белое тело, на ее светлые волосы и чувственность. Полицейский отпустил груди жены. Одновременно с тем, как Вайджей отодвинулся от ее тела, Нэнси обнаружила, что дверь ванной открыта, хотя они всегда закрывали ее, ложась спать. В спальне пахло чем-то свежим, напоминающим душистое мыло. Оказывается, муж уже принял утренний душ. Нэнси повернулась к нему лицом и потрогала мокрые волосы. Он отвел взгляд в сторону.

— Уже почти семь часов, — сказал ей детектив.

Обычно Пател вставал раньше шести часов и уходил из дома в управление полиции до семи утра. Однако этим утром он дал ей поспать. Вайджей принял душ, а потом вернулся в постель. Нэнси решила, что он ждал, пока она проснется. Однако это не было ожидание секса.

— Что ты хочешь сказать. Что ты мне еще не сказа л? — спросила его Нэнси.

— Ничего особенного. Предстоит небольшой ленч, — отозвался Пател.

— А кто должен пойти на ленч? — спросила Нэнси.

— Мы должны пойти в клуб Дакуорт, — ответил ей полицейский.

— Ты имеешь в виду на ленч с доктором? — опять спросила Нэнси.

— Думаю, что придет и актер.

— О, Вайджей, нет… Только без Дхара! — вскрикнула она.

— Наверное Дхар тоже будет там. Они оба знают Рахула, — объяснил Пател. Детектив не мог сказать так, как он выразился вчера в разговоре с доктором. Он не сказал — «сравнить письменные показания». — Будет очень полезно просто выслушать все, что вы помните. Какая-нибудь деталь может мне помочь, — произнес Пател еще тише.

Детективу не нравилось такое отстраненное выражение на лице жены. Внезапно она разрыдалась.

— Мы же не члены клуба Дакуорт! — вскрикнула Нэнси.

— Нас пригласили. Мы — гости, — сказал ей Пател.

— Но они увидят меня и подумают, что я ужасна, — стонала Нэнси.