Ратоборцы - Влада Воронова

— Что в менталке? — спросил Славян.

— Ничего особенного. Ищут чего-то. Какую-то старинную вещь. Она здесь, в резиденции. Но как именно выглядит, где конкретно находится, они не знают.

— Волшебная?

— Да, но волшебство в ней не главное, есть какие-то сопутствующие свойства.

— Разберёмся, — сказал Славян и глянул на вампирку. — Феони, а почему говорят, что у оборотней во время трансформации распыляется одежда?

— Потому что у одного вида оборотней из пяти она действительно распыляется.

— Вот вы где, — подошёл к ним Риллавен. Хмурый, верхушки ушей обречённо обвисли.

— Ты чего смурной? — насторожился Славян.

— Посмурнеешь тут… Я знаю, что Гомес ищет в Озорном Кузнечике.

— Ну говори, чего умолк?

Риллавен вытащил блокнотик, нарисовал солнце, на нём — меч.

— Это единственная связь между Соколами и одним из моих умерших друзей, — сказал он.

— А мы, Тьиарин, — ответила вампирка, — только что выяснили, чем именно они ищут главную часть наследства известного нам покойника.

Она взяла у него ручку, блокнотик и нарисовала луну, несколько звёздочек, физиономию, усиленно выдувающую ветер, а внизу — меч.

— Весело, — подытожил Славян. — Пошли с президентом новостью делиться?

Вампирка и хелефайя кивнули.

Шёл третий час ночи, а в кабинете Крафта хозяин, Риллавен и Феофания всё сидели над фотографиями из комнат эмиссара. Ночной разведки не понадобилось, вполне хватило дневных снимков.

— Нет, — сказала вампирка, — это безнадёжно. Из комнат железо не выкрасть, а взять с боем означает объявить войну ордену. Лихтенштейн Соколы за сутки пустыней сделают.

— А если они сами железо из комнат вынесут? — спросил Крафт. Слово «меч» старательно не произносили, боялись прослушки. — Можно будет забрать?

— Смотря куда и как, — ответил Риллавен, кончики ушей азартно подрагивали. Он взял план этажа. — Если в этот коридор, я бы железку утянул.

— Уверен? — глянул на него Крафт. Общая беда уже несколько часов как заставила забыть о протоколе дипломатических бесед.

— Нет, но попробовать можно. Только как ты заставишь их выйти, да ещё с грузом?

— Есть одна задумка, — Крафт вопросительно посмотрел на вампирку, тронул себя за ухо. Феофания настороженно раскрыла крылья, прислушалась.

— Всё в порядке.

— Пожар, — сказал Крафт. — Стеной огня их вытеснит вот сюда, — он постучал пальцем по отмеченному Риллавеном месту на плане.

— Если не потушат огонь волшебством, — ответила Феофания.

— Не думаю, — Риллавен разглядывал план. — Запасы волшбы даже у эмиссара небезграничны. Зачем тратиться на пожар, который хозяин дома и без того постарается потушить как можно скорее?

— Поджигать надо здесь и здесь, — показал Крафт. — Тогда огонь пойдёт вот сюда. Только кто подожжёт, Соколы сразу почувствуют намерение?

— Если найдёте факел, — ответила Феофания, — то я. В волчьей ипостаси. Чуять намерения людезверя они не умеют.

— Ацетончику бы ещё плеснуть, — сказал Риллавен.

— И так пойдёт. У волка от вони не только нюх, но и соображение отобьёт.

— Генрих, — посмотрел на него Риллавен, уши полностью развернулись к человеку, — ты уверен? Пожар уничтожит целый этаж Северного крыла. Погибнут картины, гобелены…

— Если мы не добудем груз, погибнет целый мир, в котором гораздо больше картин и гобеленов. И людей.

— Спасибо, Генрике, — кивнул благодарно Риллавен.

— Кстати, о людях, — сказала вампирка. — Их надо куда-то деть.

Крафт глянул на часы.

— Во всём крыле уже не осталось ни души. Только Соколы.

— Отлично, — ответила Феофания. — Теперь о делах послепожарных. Подменить груз невозможно, волшебники подделку распознают сразу. Следовательно, минуты две спустя после кражи рыцари явятся отбирать похищенное имущество.

— Справимся, — жёстко усмехнулся Крафт. — Одиннадцать боевых волшебников-рыцарей, конечно, сила, но если их зажмут в «клещи» два взвода автоматчиков, то никакая волшба не поможет. И спецназовская выучка тоже. Поэтому, Риллавен, железо принесёшь вот сюда, — показал на плене Крафт.

— Лучше сюда, — возразил хелефайя.

— Пусть сюда, — не стал спорить Крафт.

— Но бой всё равно будет, — сказал Риллавен.

— Очень на это надеюсь, — процедила Феофания. Глаза сверкнули холодным чёрным пламенем. — Я со своей первой войны, с тринадцати лет, хочу вырвать хотя бы одному Соколу печень.

Уши Риллавена немного повернулись вперёд, кончики слегка оттопырились — словно перед боем.

— Железо обратно Соколы не получат никогда. Мы его уничтожим. — Он обернулся к Крафту. — Генрике, а твоя семья? Пусть едут в Нитриен, Соколы туда не сунутся.

— Спасибо, Риллавен, — сжал его плечо Крафт, — но нет. Они уедут в горы. Так просто с родной земли Соколы нас не прогонят.

— И правильно, — сказала Феофания.

— А где мой брат? — только сейчас заметил отсутствие Славяна Риллавен.

— С Дианой пошёл попрощаться, — ответил Крафт.

— Вот как… — пробормотал Риллавен.

— Давайте ещё раз всё просмотрим, — придвинула планы Северного крыла Феофания. — Во сколько начинаем?

— В пять утра, — решил Крафт.

— Хорошее время, — согласилась Феофания. Риллавен кивнул.

Вампирка, человек и хелефайя склонились над чертежами.

Внутренний двор, сделанный специально для тайных спешных отъездов, заливал пронзительно-яркий свет прожекторов, сверху невидимый.

Диана вдохнула. «Жаль всё-таки, что так и не получилось влюбиться, — подумала она. — Девчонки бы обзавидовались, ни у кого из них такого парня нет. Ну ладно, друзья — тоже неплохо».

— Так быстро уезжаем, — сказала она. — И на целую неделю.

— Это не долго, — ответил Славян.

— И не совсем плохо, делать всё равно будет нечего, и мама обещала оттестировать «Альфу» вдоль и поперёк.

— Хоть тут повезло, — улыбнулся Славян.

— Здесь будет очень опасно? — голос у Дианы дрогнул.

— Когда вы уедете — нет. Самое опасное в любой схватке — заложник.

— Но вас могут убить, — всхлипнула девочка.

— Нет, — покачал головой Славян. — Убить нас очень нелегко. А папу твоего мы под выстрелы не пустим.

— Правда?

— Клянусь, — твёрдо ответил Славян.

— Я верю, — сказала Диана, вытерла слёзы. — Но я очень боюсь Гомеса и его рыцарей. Они как мёртвые изнутри. И поэтому забирают чужие жизни. Я трусиха?

— Немножко. Но это не навсегда. Знаешь, я тоже очень многого боюсь. Просто делаю вид, что такой храбрый. Как ни странно, помогает. А мальчишкой боялся ещё больше. И тогда я сочинял сказки про свой страх.

— Как это? — удивилась Диана.

— Я представил, что внутри меня живёт маленький мальчик, совсем крошечный и слабенький, который всего боится, потому что ни с чем не может справиться. А потом сочинил сказку, как он побеждал все свои страшилки — Большого Злого Таракана, Тёмную-Претёмную Комнату, Драчливых Мальчишек и Дразнючих Девчонок… Исписал большую толстую тетрадь, страхов у меня было много, на весь интернат хватило бы. Мой Мальчик-С-Пальчик не становился ни великаном, ни силачом, ни суперменом. Он учился побеждать таким, какой он есть. Изыскивал способы быть умнее, предусмотрительней. Определял слабые места противников. Тут вдруг оказалось, что сила бывает разной, не только крепкие мускулы и острый язык. И мальчик стал очень сильным, научился побеждать. И я вместе с ним.

— Но ведь он не убивал? — испуганно спросила Диана.

— Нет. Никогда. Ни тело, ни душу.

— Это хорошо. Ненавижу, когда убивают.

— Я тоже, — ответил Славян.

— А что было с Мальчиком-С-Пальчик потом?

Славян пожал плечами.

— Не знаю. Я вырос. Он, наверное, тоже.

— И научился убивать, — сказала Диана.

— Да. Мне пришлось столкнуться с людьми, которые оказались гораздо страшнее любых кошмаров. Я убивал, чтобы не дать им убить тех, кто не может себя защитить.

— Сегодня ты тоже будешь убивать?

— Надеюсь, что нет, — ответил Славян. — Может быть, получится так, что рыцари уйдут сами.

— Но их не жалко, это людей убивать нельзя, а они ведь нелюди!

— Этого мы не знаем, — сказал Славян. — Предполагаем, но не знаем. Диана, в самый первый раз я убил невинного. Убил, сам того не желая, потому что меня из людя превратили в орудие убийства, в вещь. С тех пор я всё время думаю, а если и с моими врагами сделали то же самое? Я не хочу отнимать у них последнюю возможность снова стать людьми. Покойник ведь не может измениться. А они ещё могут. Поэтому я попытаюсь отпустить их живыми. Ну а если окажется, что ничего живого в них действительно нет, тогда придётся их уничтожить. Как это ни противно.

— Ты не такой, как все рыцари и воины, — раздумчиво произнесла девочка.