Будни и праздники императорского двора - Леонид Выскочков

Материальному положению А. Ф. Львова в обществе способствовала удачная женитьба. Он женился на дочери откупщика А. А. Абазы (продавцы водки были тогда одними из самых обеспеченных людей России), которая, как писал М. А. Корф, «возвысила его талант и его положение в свете своим богатством. Теперь у них прекрасный дом в Караванной, со всеми прихотями роскоши и с обширною залою именно для концертов, по всем правилам акустики. Львов, как артист, имеет также свои странности. Зов на его концерты [например] делается не так, как у всех, посредством пригласительных билетов, а просто присылкою программы с означением дня и часа» [1167] .

В 1837–1839 гг. капельмейстером капеллы был создатель русской национальной оперы Михаил Иванович Глинка. В капелле он был не столько дирижером, сколько педагогом [1168] . Летом 1838 г. он был отправлен по заданию Николая Павловича в Малороссию для набора певчих. Накануне поездки император подошел к композитору и сказал: «Глинка, я имею к тебе просьбу и, надеюсь, что ты не откажешь мне. Мои певчие известны по всей Европе и, следственно, стоят того, чтобы ты занялся ими. Только прошу, чтобы они не были у тебя итальянцами» [1169] . Три месяца М. И. Глинка ездил по Украине, слушая хоры церковных певчих. Поручение было выполнено. Наконец, обученные композитором малолетние певчие в новом обмундировании (они считались на придворной службе, что распространяло как на них, так и на родителей некоторые льготы) были расставлены в Знаменном зале рядом с кабинетом императора для представления. Вот что пишет сам Михаил Иванович: «Я расположил певчих полукругом, сам же стоял посредине в мундире, со шпагой и треугольной шляпой в руке (так угодно было А. Ф. Львову), который тут же присутствовал… Мы знали по прежним примерам, как государь экзаменует вновь набранных певчих, и тщательно приготовились к экзамену. Действительно, император начал с "Спаси Господи люди твоя", и его величество не успел задать тон, как 19 мальчиков и два баса дружно подхватили и отлично исполнили этот кант. Государь был, видимо, доволен, заставил их еще пропеть, что такое? Не помню. В знак удовольствия его величество поклонился мне весело и шутливо до пояса, отпуская меня. Этим не ограничилось изъявление монаршего благоволения ко мне. Однажды, увидев меня на сцене, государь подошел ко мне и, обняв меня правою рукою, пошел, разговаривая со мною, несколько раз по сцене Большого театра в присутствии многих, находившихся тогда на сцене и, между прочими, министра двора…» [1170] В вознаграждение за набор певчих М. И. Глинка получил 1500 руб. асс. Глинка недолго проработал в Капелле. Назревавший скандал в связи с разводом вынудил его покинуть эту должность [1171] .

С поддержкой Николая Павловича связано и создание М. И. Глинкой русской национальной оперы. Зимой 1835–1836 гг. композитор работал над оперой «Иван Сусанин» с артистами русской оперной труппы (формально она была отделена от драматической 11 декабря 1836 г.). Незадолго до первого представления Николай Павлович поинтересовался у него, доволен ли он «его артистами». Вскоре после этого М. И. Глинка через А. М. Гедеонова получил разрешение посвятить оперу государю императору, одновременно она получила название «Жизнь за царя» [1172] . Первое представление состоялось 27 ноября 1836 г., в пятницу. На спектакле присутствовали Николай I, императрица Александра Федоровна с детьми, великая княгиня Елена Павловна, придворное общество, дипломаты, сановники.

В своих воспоминаниях М. И. Глинка пишет: «Успех оперы был совершенный… Меня сейчас после этого позвали в боковую императорскую ложу. Государь первый поблагодарил меня за мою оперу, заметив, что нехорошо, что Сусанина убивают на сцене; я объяснил его величеству, что, не быв на пробе по болезни, я не мог знать, как распорядятся; а что по моей программе во время нападения поляков на Сусанина занавес должно сейчас опустить, смерть же Сусанина высказывается Сиротою в эпилоге» [1173] . Великие князья и великие княжны также благодарили М. И. Глинку. Вскоре композитору был вручен перстень из топаза, окруженного рядами бриллиантов (стоимостью в 4000 руб. асс.). В декабре 1836 г. Николай Павлович еще дважды, 20 и 27 числа, посещал оперу «Жизнь за царя» в Большом театре [1174] .

Впрочем, как это почти всегда бывает, мнения разделились, нашлись и суровые критики. Тот же А. И. Храповицкий назвал оперу «вздором и галиматьей», добавив: «Глинка от иностранного отстал, а к русскому не пристал, и вышла чепуха» [1175] .

Это был звездный час М. И. Глинки, еще не омраченный началом бракоразводного процесса. Он получил также перстень из рубина, украшенного алмазами, от наследника цесаревича в 1837 г. за музыкальное произведение для бала смоленского дворянства в 1500 руб. асс. (польский с хором). В Великий пост того же 1837 г. после удачного исполнения трио «Не томи, родимый» из оперы М. И. Глинки государь сказал С. А. Танееву: «Глинка – великий мастер; жаль, если при одной опере останется» [1176] .

Позднее, 27 ноября 1842 г., состоялась премьера оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила», которая была встречена публикой прохладно, тем более что и исполнители оказались не совсем подходящими. С пятого действия императорская фамилия покинула театр [1177] . Эта опера испугала публику сложностью своего музыкального языка. Однако уже второе представление было удачно, хотя задающий тон в музыкальной критике граф М. Ю. Виельгорский и заявил, что это «ученая музыка» [1178] . В то же время многие считали, что эта опера удачнее длинной и утомительной оперы «Жизнь за царя».

Поддерживая «итальянцев» (среди них были представители разных национальностей), Николай Павлович не забывал об интересах русской оперы. Он запретил итальянской труппе в бенефис театрального сезона 1848–1849 гг. исполнять «Жизнь за царя» М. И. Глинки, несмотря на то что публика была недовольна неудачным исполнением им русских произведений [1179] .

Николай Павлович серьезно относился к духовой музыке. Он даже знал об итальянском композиторе XVIII в., чье имя к тому времени уже забылось. Дужезеппе Сарти, будучи капельмейстером при дворе Екатерины II, прославился сочинением не только патетических гимнов и музыки с пиротехническими эффектами и пальбой пушек, как для торжества по случаю взятия Очакова, но и духовными сочинениями. Впрочем, и в основе музыки на взятие Очакова был «Амврозианский гимн» («Тебе Бога хвалим»). По свидетельству графа Д. Н. Толстого, Николай Павлович любил музыку Сарти из произведения «Ныне силы небесныя», кроме ее финала «Аллилуйя», кончавшегося фугою. Случилось так, что осенью 1845 г. в Петербург приехал внук композитора по женской линии, сын капельмейстера при берлинском дворе Муссини, который, в нарушение семейной традиции, стал художником. Он носил какой-то прусский орден и, чтобы представиться Николаю I, нарядился в какой-то малознакомый мундир, кажется, прусской дворцовой стражи. Николай Павлович был любезен и даже распорядился исполнить для него музыку деда на взятие Очакова, кроме, конечно, пушечной пальбы [1180] .

«Petits jeux»: маленькие игры

Распорядок дня был плотный, и времени для досуга оставалось не много. Публичные мероприятия в виде высочайших выходов, приемов, балов и других публичных церемоний были, как правило, продолжением работы, продолжением службы. Но были и более камерные развлечения императорской семьи и приближенных лиц в узком кругу. Загородные резиденции позволяли уединиться в большей степени, так как круг лиц, приглашаемых ко двору, был ограничен и официальных церемоний было меньше. Даже при дворе Марии Федоровны в Павловске в Александровскую эпоху было меньше чопорности и характерных для вдовствующей императрицы строгостей этикета.

Будущая императрица великая княгиня Александра Федоровна вспоминала, как после ряда торжеств, ознаменовавших собою бракосочетание, император Александр с императрицей Елизаветой Алексеевной переехали в Царское Село, а императрица Мария Федоровна в сопровождении новобрачных, великого князя Михаила Павловича и принца Вильгельма отправилась в свою любимую резиденцию – Павловск. Следующие два месяца прошли для великокняжеской четы в беспрестанных переездах из одного загородного дворца в другой, причем главным их местопребыванием оставался Павловск. Здесь этикет, лелеемый императрицей-матерью, несколько ослабевал – и воцарялось самое неподдельное веселье, поддерживаемое прогулками целым обществом, танцами и разными играми. Иногда же в дурную погоду устраивалось литературное чтение, причем читали Жуковский, Уваров и Плещеев [1181] .

Придворное общество участвовало не только в зимних катаниях на санях (как об этом рассказывалось), но и в летних – на дрожках. Описывая пребывание в России своего отца Фридриха-Вильгельма III и брата Фридриха Вильгельма (будущего короля Фридриха-Вильгельма IV) в 1818 г., императрица Александра Федоровна вспоминала: «…Их Императорское и Королевское величества съехались снова в июне месяце в Царском Селе. Там устраивались катанья в двадцати дрожках, которые следовали друг за другом с Императором Александром во главе, происходившие в различных павильонах сада – было вечернее собрание в Эрмитаже, другое собрание на острове посредине пруда, и еще в Павловске, у вдовствующей государыни» [1182] .