Четвертый путь к сознанию - Георгий Иванович Гурджиев

своих основных принципов, которым неукоснительно следовал в течение пятнадцати лет. Я всегда брал на себя всю материальную ответственность за исход дела, отказываясь от любой денежной помощи.

Все, кто имел со мной дело, могут с чистой совестью подтвердить, что, несмотря на колоссальные расходы и убытки, которые я понес не по собственной неосмотрительности, а вследствие политических и экономических потрясений, которыми были богаты предшествующие годы, я не занял ни единого цента. Все, что я имел, я заработал сам. Мои друзья и единомышленники часто предлагали мне материальную помощь, но я всегда отклонял ее, предпочитая преодолевать трудности, полагаясь только на собственные силы.

Использовав взятый заем на обустройство Шато дю Приер, я занялся коммерцией. Осуществить запланированное казалось выше человеческих сил. Иногда я работал буквально по 24 часа в сутки: всю ночь проводил в Фонтенбло, занимаясь проблемами Института, а днем спешил в Париж, чтобы успеть на деловое свидание. Даже в пути между Парижем и Фонтенбло я не позволял себе расслабляться, разбирая корреспонденцию или обдумывая условия очередной коммерческой сделки.

Дела шли успешно, но чрезмерное напряжение этих месяцев, последовавших за восемью годами непрерывных трудов, привело к тому, что мое здоровье серьезно пошатнулось, и я был вынужден сбавить темп.

Несмотря на трудности, возникавшие на каждом шагу, плохое состояние здоровья, незнание французского языка, невзирая на то, что количество моих врагов возросло прямо пропорционально количеству друзей – мне удалось за шесть месяцев выполнить почти все, что я запланировал.

Так как на вас, американцев, особенно в нынешние времена, можно произвести впечатление, только предоставив финансовый отчет, я просто перечислю все расходы, которые вынужден был нести со времени моего вступления на территорию Шато дю Приер до моего отъезда в Америку.

Вот примерный перечень моих расходов:

оплата половины стоимости имения и полной стоимости прилегающего земельного участка;

оплата полной стоимости переоборудования помещений под нужды Института, в том числе закупка сельскохозяйственной техники и оборудования для медицинского отделения;

содержание скотного двора, в том числе закупка лошадей, овец, свиней и домашней птицы.

В дополнение ко всему этому возникла необходимость в переоборудовании помещения, предназначенного для занятий гимнастикой и другими видами физических занятий, а также для выступлений и чтения лекций. Этот большой зал мы прозвали театром.

Несмотря ни на что мне удалось погасить часть долга и в то же время нести организационные расходы по обеспечению деятельности Института.

Одним из источников постоянного дохода была моя деятельность в качестве психотерапевта, берущегося за лечение особо запущенных случаев алкоголизма и наркомании. Я был признанным специалистом в этой области, и родственники несчастных часто предлагали мне значительные суммы за их излечение.

Мне вспоминается одна американская супружеская пара, которая доверила мне лечение своего сына, на котором официальная медицина поставила крест. Обрадованные убедительными результатами применяемой мной методики, они добровольно удвоили предварительно оговоренную сумму гонорара.

Кроме того, я занимался биржевыми сделками и неплохо заработал на оптовой перепродаже акций нефтяных компаний.

Вместе в компаньоном я открыл два ресторана на Монмартре, которые стали приносить значительную прибыль, и через некоторое время продал их, так как не любил долго заниматься одним и тем же видом деятельности.

Конечно, теперь, когда я бегло перечисляю свои коммерческие операции, вам может показаться, что все это давалось мне легко. На самом деле участие в этих многочисленных коммерческих предприятиях требовало от меня огромных затрат физической и душевной энергии.

В течение этих месяцев я должен был работать с 8 часов утра до 10–11 часов вечера, а остаток ночи проводил на Монмартре, и не только потому, что контролировал работу ресторанов. Здесь я занимался лечением одного алкоголика, который днем спал, а ночью пьянствовал в одном из увеселительных заведений этого района. Я ужасно измучился с ним, так как моя методика была основана на сознательном желании избавиться от пагубной привычки, а этот человек не хотел лечиться.

Следует заметить, что этот период моей жизни, когда я много ночей провел на Монмартре, дал тем, кто меня знал или хотя бы слышал обо мне, богатую пищу для сплетен. Кто-то завидовал моим «веселым пирушкам», кто-то осуждал подобный образ жизни. Что касается меня, то таких «пирушек» я не пожелал бы своему злейшему врагу.

Короче говоря, настоятельная необходимость решить финансовые проблемы, возникшие в связи с арендой Шато дю Приер, надежда освободиться от хронических забот о хлебе насущном и желание посвятить все время и силы своему настоящему призванию – распространению и пропаганде своей системы взглядов, своего мировоззрения, которое откладывалось из года в год по не зависящим от меня обстоятельствам – вынуждали меня трудиться в сверхнапряженном темпе, что в конце концов сказалось на моем физическом состоянии.

Но несмотря на мое страстное желание довести начатое дело до конца, я вынужден был прервать свою деятельность как раз в то время, когда был близок к цели.

В течение последних нескольких месяцев мое здоровье настолько ухудшилось, что я был вынужден значительно сократить продолжительность своего рабочего дня. И так как несмотря на это, я чувствовал себя все хуже и хуже и был всерьез обеспокоен своей дальнейшей судьбой, я решил полностью отказаться от всех видов деятельности, требующих от меня физического или психического напряжения. Однако эти благие намерения продолжали оставаться намерениями до тех пор, пока серьезная простуда не поставила на моей работе жирную точку.

Это произошло при следующих обстоятельствах. Однажды я закончил свои дела в Париже раньше обычного, примерно в 10 часов вечера, и, принимая во внимание, что завтра утром мне нужно быть в Шато дю Приер, чтобы обсудить с инженером смету на строительство бани, которую я запроектировал, решил поехать туда сейчас же и пораньше лечь в постель, чтобы наконец как следует выспаться.

Поэтому я отправился в Фонтенбло, даже не заезжая на свою парижскую квартиру. Погода была сырая, поэтому я закрыл стекло в машине. В дороге я почувствовал себя так хорошо, что даже стал обдумывать возможность сооружения в имении печи для обжига керамических изделий – не современной конструкции, а такой, которая использовалась персами тысячи лет назад.

Въехав в лесной массив, окружавший Фонтенбло, я вспомнил, что начинается участок местности, где ночью нередко ложится туман. Я посмотрел на часы и, отметив, что было уже четверть двенадцатого, нажал на газ, чтобы как можно быстрее проскочить этот участок дороги. И с того момента я уже не помню ничего. Когда я пришел в себя, то увидел следующую картину: я сидел в машине, которая находилась на правой полосе дороги, вокруг простирались густые леса, вовсю светило солнце. Перед