Там, на неведомых дорожках… - Евгений Панкратов

Тьма наслаждалась погоней, приближалась ко мне медленно, как кошка к мышке, буквально упиваясь исходящими от меня флюидами неизбежности и обреченности. Когда я подумал о смерти, то тьма рассмеялась. С удивлением я заметил, что с пути разумного мышления все больше скатываюсь в мир чувств. С логической точки зрения я понимал, что всего этого просто не может происходить в реальности, но при этом я все сильнее ощущал, что это действительно происходит. Мои чувства и без того подстегнутые отчаянием, теперь еще питал и страх.

Переход на чувственное восприятие мира чем-то помог. Я заметил, что звезды светят мне не равнодушно, а испытывая различные чувства. В основном их эмоции были мне не понятны, но кое-что я распознал: любопытство, желание насладиться погоней и — моей гибелью. Лишь одна звезда испытывала иные чувства — страх за мою жизнь. Я с удивление воззрился на нее и понял, что эта звезда двойная. Она звала меня к себе.

В то же мгновение почва под ногами стала таять и вскоре я бежал по открытому космосу. Тьма за мной превратилась в черную туманность, клубящуюся и растекающуюся по пространству. Она словно почувствовала ускользающую добычу и утроила свои усилия.

Я не знаю, как мне удалось бежать по открытому космосу, однако я чувствовал окрепшую связь между мною и двойной звездой. Ее переживание за мою жизнь и мое желание жить соединило нас невидимым, но ярко ощутимым мостом. Чем ближе я приближался, тем крепче становилась наша связь, тем больше эмоций двойной звезды я воспринимал. На гневные и разочарованные проклятья остальных звезд я просто перестал обращать внимание, при этом, самой периферией сознания понимая, что тьма за спиной постепенно отстает.

Я был уже в двух шагах от спасительной звезды, ощущал ее могучее естество, огромный океан мыслей и желаний, на фоне которого я казался бесконечно малой песчинкой. Поток чувств и эмоций, исходящий от звезды, буквально захлестывал меня с головой. Еще один шаг и я достигну заветной цели.

Внезапно я остановился. Во всем бушующем море страстей, каким я видел сейчас двойную звезду, я заметил, то, что в принципе различить не мог. Я не мог точно передать эмоции звезды, но в сознании всплыло всего лишь одно слово — Предательство. Я не знал как, я не знал в чем, я не знал зачем, но я знал, что звезда меня предала. Она действительно желала моего спасения, но далеко не из альтруистических соображений. Она что-то хотела получить от меня. Стало так обидно, как никогда ранее. Вся Вселенная наполнилась моей обидой, горечью и болью. Мне показалось, что лучше отдаться тьме, поскольку она хотя бы была честна со мной, она не скрывала того, что меня ждет и чего она хочет. Ее мотивы были честны…

Звезда отодвинулась от меня, а туманность тьмы, наоборот, приблизилась. Я стоял между ними. Тьма знала, что я готов к ней примкнуть, и ждала, призывно распахнув свои объятья. Она вещала, что вместе с ней я забуду все обиды и никогда, никогда не познаю горечь предательства, поскольку тьма никогда не придает. Звезда разрывалась от отчаянья и именно теперь ее истинные мотивы уже ничто не могло скрыть. Она хотела спасти не меня, а что-то такое, что у меня было с собой… Что-то важное, но что именно я никак не мог вспомнить.

Тьма приближалась, ласково мурлыча мне на ушко, а звезда отдалялась, отчаянно, чуть ли не в истерике, крича. Я не видел выхода и мне действительно казалось, что лучше потонуть без остатка во тьме и прекратить существование, чем жить дальше со звездой, вечно помня о ее предательстве. Вновь вернулось отчаянье. Тьма начала заполнять весь космос вокруг меня.

Внезапно я вспомнил! Вернее, не вспомнил, а все-таки был направлен на нужный путь звездою. Она понимала, что я к ней уже не присоединюсь, но и тьме отдавать не захотела… Я разжал руку и взглянул на радужный бутон. Его свет был чист и ясен, он переливался разными оттенками чувств и возможностей, но я видел лишь одну — спасение.

Тьма нерешительно отступила, а звезда притихла. Я злобно усмехнулся и пожелал:

— Да гори оно все огнем!

В тот же момент Вселенная заполнилось пламенем. Яростным огнем очищения, в котором сгорела и тьма, и звезды, и сам космос…

42. Сновидение — развод и девичья фамилия (день 46)

Я проснулся с раскалывающей головной болью. В висках пульсировало, кровь давила на глаза, тело горело. Ещё не лучше, я походу, подхватил на болоте какую-то заразу. Лихорадку? Их, кстати, русалки тоже персонифицировали, когда про болота рассказывали, интересно, не станут ли они являться мне во сне пока я болею? И если будут являться, то одетыми или голыми?

Кто о чем а, воздерживающийся почти два месяца молодой организм о бабах…

Я сидел где-то в лесу, прислонившись спиной к дереву, стоял день, ближе к полудню. Я жив, и, похоже, опять ходил во сне. Вызвав маркеры, я определился с местоположением. Заливные луга, и, соответственно, болота, располагались по левому ответвлению Каменки, на западе. Я находился в лесу, словно по прямой линии шел от входа в гиблые топи к логову, причем прошел приличный путь, сейчас меня как от логова, так и от базы отделяло километров по пятьдесят. Легче было продолжить путь к логову, а за вещами на базу вернуться после оказии. Собственно, из вещей там осталась только шкура ганкера, я высушил ее, отскоблил, размял и использовал как подстилку на ложе в ветвях дерева. Предмет, несомненно, ценный, и как подстилка, и как одеяло, и на меховой жилет можно пустить или на непромокаемый вещь-мешок.

Но это все потом. Голова раскалывалась не по-детски, а под рукой ни таблетки цитрамона, ни парацетамола, ни антибиотиков. Оставался полный заряд ульты, я мог вызвать боевое тело и проверить исчезнут ли болевые симптомы, но решил повременить с этим экспериментом, понаблюдать как будет протекать процесс дальше и не завершится ли он естественным путем.

Еще ужасно хотелось пить, индикатор в интерфейсе мигал и показывал 12 %, надо проверить осталась ли вода во фляжке. Короб мешал сидеть, вклинившись между мной и стволом дерева. Слева возле меня лежал лук, справа рогатина. Я попробовал встать на ноги, разжал руку, сжатую в кулак и из нее выпал цветок.

Цветок папоротника, жар-цвет. В некотором ступоре я смотрел на упавший на землю цветок и потихоньку начинал