Что делать, если ребенок сводит вас с ума - Эда Ле Шан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды в субботу утром мне позвонила Терри. Она сказала: «Ты мне очень нужна. Ты можешь сейчас подъехать?» Мы с Терри знаем друг друга с первого класса. Мы дружим всю жизнь, и, поскольку я знаю, что Терри с уважением относится к моей работе и ценит мое время, причина для ее звонка должна быть действительно серьезной. Я оделась и поехала к ней домой. Когда я приехала, Терри была в слезах.
Этим утром газета «Нью-Йорк Таймс» напечатала статью Марго Слейд «Смерть младенцев и переживания родителей» об исследованиях эмоций родителей в ответ на потерю ребенка вследствие выкидыша или при родах. В статье писалось о том, что медики (и не только они) существенно недооценивали, насколько травматична потеря нерожденного ребенка для родителей и как важно дать родителям возможность пережить эту потерю.
Двадцать восемь лет назад это случилось с Терри. Ее сын родился недоношенным, не мог нормально дышать и умер через два дня. У Терри и ее мужа Марка тогда уже было двое старших детей, и в то время большинство людей (включая самих Терри и Марка) не придавали особого внимания случившемуся: в конце концов, у них было два здоровых ребенка и Терри могла еще не раз забеременеть. Поскольку младенец жил так недолго, ему не устраивали похорон, и все происшедшее широко не обсуждалось. У младенца было имя – Джон, – и Терри и Марк видели его издали, пока он лежал в кювезе, но в доме не было его фотографий и о нем не вспоминали, как если бы его никогда и не было.
Статья в «Нью-Йорк Таймс» описывала переживания родителей, подобных Терри. Для многих из них невозможность по-настоящему оплакать свою потерю привела к тяжелому стрессу, который продолжал накапливаться на протяжении многих лет. Внезапная потеря ребенка при таких обстоятельствах переживалась многими матерями как потеря части себя – как если бы у них ампутировали руку или ногу.
Вскоре после смерти Джона у Терри началась мигрень. Терри пробовала самые разные виды лечения, но головные боли не прекращались. Через 10 лет она решила проконсультироваться у психиатра, и он помог ей понять, что причиной ее страданий является то, что она так до конца и не пережила смерть своего сына. Она так старалась «рационально» отнестись к этому событию, что вела себя так, как если бы ничего особенного не случилось. После терапии головные боли уменьшились, однако не пропали совсем.
Этим субботним утром Терри и я поплакали вместе и обсудили новые исследования, которые показали, как важно оплакать потерю ребенка, даже если этого ребенка не удалось подержать на руках или увидеть. Терри сказала: «Может, теперь, когда я дала выплакаться всем моим слезам, которые накопились за двадцать восемь лет, мои головные боли и вовсе прекратятся».
Терри и Марк живут в доме с замечательным садом. Я предложила Терри посадить следующей весной дерево в честь Джона и устроить поминки по ребенку, который умер 28 лет назад. Может быть, это поможет завершить незавершенное – мы все вместе разделим чувства любви и печали и придем к принятию того, чего не можем изменить.
Важно помнить, что никогда не поздно завершить незавершенные дела.
Настоящий День матери[1]
Моя 34-летняя дочь знает, что ей лучше не напоминать в моем присутствии о праздновании Дня матери. Я всегда терпеть не могла тот факт, что выбирается специальный день, чтобы поздравлять матерей. Мне казалось, что те матери, которые устраивают наибольший шум по этому поводу, меньше других наслаждались материнством и теперь требуют компенсации – слишком поздно и слишком дешево. Хотя мы все знаем, что Конгресс объявил День матери, чтобы ублажить тех, кто производит и продает подарки, мы все-таки как-то ухитряемся поверить в то, что в этот день дети должны нам оказывать почести. Что касается меня, так я объявила своей дочери с самого начала, что День матери несовместим с моей религией.
Несмотря на это отрицательное введение, я могу припомнить моменты, которые я могла бы назвать «День матери». Они никогда не приходились на тот самый день того самого месяца, но они были ПОТРЯСАЮЩИ! В один из таких дней Венди приехала навестить нас из Нью-Хемпшира, где она тогда жила. Я стояла около раковины и мыла фрукты, а она в это время ходила по кухне и разговаривала. Рассказывая мне о родителях каких-то из своих друзей, она обронила: «Знаешь, из всех родителей, которые мне встречались, я по-настоящему уважаю только тебя и папу». После этого она не переводя дыхания продолжала говорить о чем-то совсем другом.
В моей голове зазвонили колокола и завыли сирены – симфонический оркестр достиг крещендо. Мне пришлось крепко схватиться за край раковины, чтобы не улететь под облака. ДЕНЬ МАТЕРИ? Для меня он настал! Это был один из самых трогательных моментов моей жизни.
Для меня разница между моим личным Днем матери и традиционным ритуалом состоит в том, что в моем случае материнство отражается правдиво; оно часто огорчает, но зато, когда оно радует, это особая радость. Я признаю эти радостные моменты еще и потому, что для меня они не означают, что я вела себя как «особенно хорошая мать» или что Венди мне чем-то обязана. Я часто была ужасной матерью – нетерпеливой, невыдержанной, растерянной, испуганной, глупой, ребячливой, нечуткой, – обладающей полным спектром человеческих недостатков. Были моменты, когда я сожалела о том, что завела ребенка, когда я чувствовала себя перегруженной и неоцененной по достоинству; когда мне казалось, что я попала в ловушку. Пока Венди росла, случались такие кризисы, что я была напугана до смерти.
И конечно же, Венди может вспомнить время, когда она жалела о том, что ей досталась такая мать и что она не может выбрать себе другую семью. Однажды, когда я наиболее сильно чувствовала на себе ее враждебность, я выплеснула свои чувства в статье под названием «Год, когда я превратилась в мать-чудовище».
Я отчетливо помню, что быть матерью – это тяжелая и утомительная работа и что быть ребенком тоже нелегко. Но когда родители и дети любят друг друга и делают все, чтобы справиться с трудностями, наступают торжественные моменты, в которых открывается все лучшее, свойственное человеческой расе. Такие моменты надолго остаются в моей памяти – по причинам как личным, так и профессиональным.
