Предел - Елена Лобанова

— Пеллиэ, помоги мне надеть доспех! Явились наконец-то! — Вайола была рада гномам ничуть не меньше, чем обрадовалась бы Даэросу. И не только потому, что ей предстояло обрести отца из очень воинственного клана, но и потому, что одной причиной остаться в Замке стало меньше. Основной проблемы это не решало, но все-таки…

Пелли уже научилась быстро застегивать ремни кирасы. Но айшаки бегали гораздо быстрее. Гномы влетели во двор и спешились. Они изумленно озирались, хотя должны были уже оценить беленые стены снаружи, чтобы продолжать таращиться на них изнутри. Выглядели Мастера Секиры и Кирки чересчур воинственно. Попав во двор странного и как будто нежилого Замка, они встали полукругом. Айшаки рассыпались по двору как свора собак, которым надо непременно все обнюхать. Выглядело это как вторжение, а не как приезд. Вайола тоже не была похожа на мирную девицу. Она и раньше-то не отличалась спокойным нравом, но Пелли никак не ожидала, что её подруга отправится на встречу с отцом с секирой. У самой Пелли никакого оружия не было. Но и отсиживаться наверху она не собиралась. Всякий, у кого нет меча, вполне может обойтись и щитом. Бывшая служанка решила, что сочинение Мастера Свейда вполне подойдет.

Спускаясь по лестнице, обе девицы слышали, что нофер Руалон громыхает чем-то в оружейной. Воительница решила, что он тоже решил появиться во всем блеске, и как она помнила, это было очень долгим делом. Сульса, чтобы помочь Кристу облачиться, не было, а конюх, который его временно заменял, на помощь хозяину не спешил. Да и вряд ли поспешит — для этого надо было пройти через двор. Но во дворе были айшаки и гномы.

Вайола смело протопала к двери и явила себя Мастерам Секиры и Кирки во всем блеске.

Нофер Руалон сначала испугался, когда двенадцать гномов на айшаках ворвались с клубами пыли во двор Замка. Он даже заподозрил их в желании извести под корень нечаянное потомство. Не похоже было, чтобы они обратили внимания на указанный в письме порядок опознания. Этим воинам было наплевать на «раз в три дня». А раз они явились все сразу, то ни о каком почтительном отношении не могло быть и речи.

Нофер только успел сбегать в оружейную, схватить меч и с трех прыжков подцепить и сдернуть со стены голову несчастной хрюшки. Он-то помнил, насколько устрашающе выглядят произведения чучельного искусства. Видимо, именно чучело и привело гномов хоть к некоторому достойному восприятию действительности.

Вайола, в выправленной и начищенной «золотой» кирасе, и Пелли вооруженная увесистой книгой, уже стояли в дверях. Когда Благородный Крист обошел дев и встал перед ними с мечом, свиной головой и в старом шелковом халате, никто не усомнился в серьезности его намерений:

— Каждый, кто посмеет оскорбить мою Дочь, будет похоронен в свинарнике!

Гномы и не собирались оскорблять. Рыжебородый Мастер Бройд, не меняя положения растопыренных ног — прикипел, видимо за время скачки — пошел вперед с распростертыми объятиями. Родная кровь, она даже через горы пробивается, вытачивая их, как вода, по капле. А перед ним стояло самое прекрасное на свете вместилище этой самой крови. Глава клана Секиры и Кирки был счастлив вдвойне. Во-первых — дочь, редкое счастье в любом семействе. Во-вторых, она оказалась до невозможности, до спертого гномского дыхания красивой. За такую восхитительную красоту непременно передерутся насмерть все кланы. Даже сопровождавшие Мастера женатые гномы ахали. Может, подгорные мастера и не уважали картины и портреты, но выложить этот несравненный образ из камня смогут многие. И будут. Мастер Бройд немедленно простил Кербену. За такое — аж раза два. Ничего человеческого! Выносила, как кобыла айшака! Но красота-то какая! Хоть вторую секиру дари.

Отец и дочь стукнулись, обнимаясь: Мастер, стальными накладками на кожаной куртке, его дитя своей несравненной кирасой. Рыжие косы сплелись с рыжей бородой и усами.

Пелли опустила свой щит. Если уж гном пустил слезу, значит всё обойдётся тихо и мирно.

Но тихо и мирно не обошлось. Мастера начали очень громко выражать своё восхищение Вайолой, а потом опомнились, и началось не менее громкое восхваление достоинств и заслуг Нофера Руалона.

Благородный Крист никогда раньше не имел дела с гномами, да еще и по столь значительному поводу. Поэтому он не представлял, сколько ему придется стоять на пороге в обнимку с чучелом. Свиная голова уже изрядно оттянула ему руку и намяла бок, а Мастер Бройд дошел только до его меча, подробно сообщая своё мнение о том, за что нофер его получил. Если бы Сульс мог слышать, какие подвиги глава клана Секиры и Кирки приписывал его господину, то наверняка сказал бы, что ничего подобного не сочиняли даже пьяные рыцари в горячечном бреду. Мастер Бройд нисколько не сомневался, что Благородный нофер мог пойти в атаку один против целого войска и при этом атаковать его сразу с двух флангов, вырезать во время ночной вылазки тысячу-другую часовых на ощупь и обрушить своим громким боевым кличем стены любой твердыни. Воинственный гном был уверен, что Император до сих пор рыдает от горя, поскольку без Благородного Нофера западные рубежи беззащитны, а ноферат на Востоке — ни что иное, как губительная для всей Империи скромность Нофера. Белый цвет Замка оказался грозным предупреждением врагу, причем в лучших традициях гномов, которые надевали на руку белую повязку, только перед смертельной схваткой. А тут — Целый Замок высился как обещание смерти всем, кто на него посягнет. Благородный Крист перехватил свиную голову поудобней и решил при первой же возможности намекнуть Достойному Бройду, что Замок может и безо всякого посягательства кого-нибудь нечаянно убить, особенно если кто-нибудь попытается посетить южную башню. Вайола её уже слегка обрушила и второго визита эта постройка может не выдержать.

Когда Мастер Бройд наконец замолчал, нофер Руалон понял, что должен ответить что-то в том же духе. Но он не умел говорить таких длинных речей и поэтому поступил правильно: искренне сознался, что не знает обычаев клана и опасается обидеть дорогих гостей каким-нибудь неуместным сравнением. То единственное восхваление, на которое отважился Благородный Крист, гномам вполне понравилось:

— Но если бы я знал эти обычаи, то мне пришлось бы говорить до утра, чтобы описать все ваши достоинства, а вы устали с дороги. Прошу всех в дом выпить и закусить.

Гномы и правда уже еле стояли на ногах. Бешеная скачка давала о себе знать. Даже выносливые айшаки столпились возле конюшни и выглядели лошаки-лошаками. Они вполне благосклонно отнеслись к конюху, который рискнул покинуть свое убежище на сеновале, и самостоятельно отправились в ворота конюшни на запах овса и сена. Зная, что такое один Айшак, конюх не рискнул запирать ворота. Он уже заметил недовольный взгляд Нофера и кулак, который ему потихоньку показывала Вайола. Невольный заместитель Сульса рысцой припустил в кухню.

Пелли предвидела, что произойдет, когда гномы войдут в каминный зал. Мастера и на одну-то свиную голову поглядывали с подозрением. Но кто же знал, что гномы могут оказаться чувствительнее эльфов.

Последние лучи солнца озаряли художества Оружейника багровым светом. Мастера взревели так, что казалось потолок все-таки рухнет. Им даже в голову не пришло, что всё развешенное по стенам кто-то мог создавать без намерения запугать до смерти.

— Вот это я понимаю тренировка! — Восторженно басил Мастер Бройд. — Это какую же силу духа и несгибаемую волю имеет Благородный и гостеприимный Нофер, чтобы каждый день посещать это страшное место? А скажи мне, моя прекрасная дочь, о каких ужасных деяниях повествуют эти картины?

Воительница понимала, что рассказывать о том, кто на самом деле кого тренировал, не стоило. Поэтому она ответила шепотом, чтобы не обидеть приемного Отца-Нофера.

— Это Предки. Благородные.

Вайола зря рассчитывала, что её родной громогласный отец перестанет восхищаться или от страха или от недоумения. Хорошо, хоть Нофер Крист отправился в оружейную, решив, что пить и есть лучше там, где вместо хлипких стульев имеется достаточное количество вполне крепких чурбаков и шкур. Оставалось надеяться, что он или не все слышал или был занят, проверяя запасы пива и вина.

— Какой потрясающий древний род воителей! — Мастер Бройд выражал общее мнение, остальные мастера поддерживали его, потрясая секирами. — Каждый предок был зверски замучен и изувечен! Ни один не сдался врагу! Отомстил ли Нофер Руалон тому, кто так жестоко изуродовал его родных или мы будем иметь счастье помочь в праведном деле мести?

Воительница уже не знала, как отвлечь своих сородичей от творений Сульса. На помощь ей пришла Пелли, которая общалась с селянами отнюдь не на темы построения гарнизонов и тренировочных засад. Она знала об уверенности местных жителей в том, что Сульс был наказан за долгие годы издевательства над ними, а возможно и вовсе убит.