От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник) - неизвестен Автор

Туман все еще густ, но свет прибывает с каждой секундой, скоро взойдет солнце. Бойцы, взвалив на плечи пленных, начинают спускаться вниз. Трое из пленных покорны, но двое бьются, пытаются вырваться, крикнуть. С ними много хлопот.

На полдороге до речки одному из них удается сорвать повязку со рта о плечо несущего бойца, и немец начинает кричать во все горло. Ему тут же затыкают снова рот, но крик услышан, взвивается ракета, и со всей немецкой линии на холме начинают бить пулеметы. Пули свистят над головами. Вот падает раненый Нюбин. Его подхватывают и несут. А туман рассеивается, вокруг становится все светлей и светлей, видимо, будет ясное, погожее утро. В последних обрывках тумана разведчики переправляются по матам через проволоку и достигают реки.

Под сильным обстрелом, неся пленных и раненых на плечах, группа переходит реку и залегает в кустах. Ясное утро, видимость превосходная взобраться наверх до ночи нельзя.

И вот двадцать часов лежат разведчики на берегу, зарывшись в землю. Немцы бьют пулеметами и минометами. Наши минометы и артиллерия открывают сверху, с холма, сильный ответный огонь.

Яковлев сидит в старом окопчике, оставшемся здесь от прежних боев. Рядом с ним пленный - тот самый, что начал кричать. Он и сейчас бьется на дне окопчика и пытается сорвать повязку со рта. Потом затихает.

Время тянется бесконечно. Жаркий июньский полдень, солнце даже через фуражку печет голову. Яковлев снимает шинель, расстегивает ворот гимнастерки. Скорей бы вечер! Есть уже не хочется, в ногах и руках неприятная слабость.

Проходит еще полчаса. Перестрелка совсем утихает. Яковлев завозился, расправляя затекшие члены, непроизвольно приподнялся над окопчиком и тут же почувствовал резкий толчок в руку повыше локтя "Ранен", - сразу подумал он и опустился на дно своей земляной норы.

Горячая струя, так непохожая на ту утреннюю холодную дождевую влагу, покатилась по руке. Гимнастерка на рукаве сразу побурела.

Вызвать кого-нибудь на помощь нельзя - всякого, кто попытается вылезти из окопчика, тут же подстрелят. Яковлев здоровой, правой, рукой вынул из сумки, индивидуальный пакет, разорвал его, подрезал ножом рукав гимнастерки и, стараясь не глядеть на рану, перевязал ее, пытаясь стянуть руку как можно туже. Бинт немедленно заалел. И немец, взглянув на повязку, довольно и зло улыбнулся.

Неукротимое бешенство поднялось в груди Яковлева. Он видел, что немец наслаждается его болью. "Ах, скотина!" - в гневе подумал он. И он небрежно улыбнулся, как если бы рука не причиняла ему ни боли, ни беспокойства, вынул из кармана папиросу и закурил. Немец ждет его слабости, его стонов, может быть, ждет, что он, Яковлев, обратится к нему за помощью, и тогда он, немец, откажет ему в этой помощи. Нет, не будет ни слабости, ни стонов! Курить совсем не хотелось, кружилась голова, поташнивало, но он курил и стряхивал пепел равнодушно и спокойно, как ни в чем не бывало. Боль становилась все острее, а он курил и улыбался, будто мысли его были легки и беззаботны.

А вечер медлил, солнце словно приросло к верхушкам деревьев. Губы, пересохли, все поплыло куда-то вправо, потом влево. Силы Яковлева слабели, ноги подкашивались, боль становилась все нестерпимей. Несколько раз Яковлев впадал в беспамятство, но напряжение мускулов было столь велико, что тело продолжало оставаться все в том же положении даже тогда, когда мозг переставал контролировать его движения.

И юноша-воин победил: немец-враг не увидел его слабости, не насладился его болью, не порадовался стонам советского, русского офицера Спустилась ночная темнота, но Яковлев нашел в себе силы выждать, пока она максимально сгустится, и только тогда подал знак к выступлению. Он увидел, как по его знаку над земляными норами в темноте показались головы его бойцов. Он тоже вылез наружу, здоровой рукой схватил немца за шиворот, приподнял его над окопчиком и бросил на землю. Ту т же от этого напряжения он почувствовал такую страшную боль в руке, что опустился на траву. Чья-то голова наклонилась над ним, и знакомый, родной тревожный голос сержанта Мельканова произнес:

- Что с вами, товарищ лейтенант?

- Я ранен, - сказал Яковлев, - я вот уже семь часов как ранен.

29 июня 1943 года

Илья Эренбург

Их наступление

Вот что сообщали вчера немцы:

"Советское наступление между Орлом и Курском провалилось".

"Советские части попытались проникнуть в наше расположение, но их атаки отбиты".

"Наступление наших войск не является большим наступлением".

"Началось крупное наступление наших войск".

"В основном наши части удерживают все свои позиции".

Гитлер задал фрицам головоломку: они читают на той же полосе газеты самые разноречивые сообщения. РадиоБерлин бормочет: "Мы обороняемся". Радио-Донау кричит: "Мы наступаем". Радио-Рим ликует: "Мы прорвали вражескую оборону". Радио-Будапешт вздыхает: "Русским не удалось нас опрокинуть".

Между тем фрицы, которые не читают газет и не слушают радио, а покорно гибнут у Белгорода, великолепно знают, что Гитлер приказал им наступать. Если в районе Орла немцы не продвинулись вперед, то это не потому, что радио-Берлин твердит об обороне, а потому, что Красная Армия отбила атаки фрицев.

5 июля немецким разведывательным самолетам было поручено "следить за отходом русских". В тот самый день Гитлер клялся, что немцы не наступают. Немецкие "рамы" действительно не обнаружили никакого отхода русских. Почему? Да потому, что 5 июля Красная Армия отразила неистовые атаки немцев.

Гитлер боится сказать немцам правду: он боится, что немцы вспомнят "поход на Индию", гекатомбы фрицев у Моздока, на Дону, в Сталинграде. Гитлеру нужно наступать, он знает, что для Германии оборона равносильна смерти. Но Гитлер не смеет сказать немцам, что он начал в России третье наступление. На этот раз Гитлер наступает втихомолку, как вор.

Наши части на Белгородском и Орловско-Курском направлениях ведут суровые бои. Гитлер бросает одну танковую дивизию за другой. Он хочет, чтобы немцы забыли Сталинград и Тунис. Он торопится: его подгоняет западный ветер. Он торопит своих солдат: живее, на восток! Но фрицы видят перед собой советские укрепления. Но фрицы видят перед собой советских бойцов.

Мы знаем, как выросло мастерство Красной Армии. Мы знаем, что у нас теперь плеяда прославленных командиров и много бывалых солдат. Мы знаем, что образами Красной Армии вдохновляются офицеры и солдаты союзных стран. В 1941 году вооруженный, но неопытный народ отбивал мощные атаки врага. В 1943 году атаки немцев отражает самая сильная армия мира: наша.

Если немцы несколько продвинулись на том или ином участке, они заплатили за каждый метр земли жизнями своих солдат и судьбой своей техники. Отбивая атаки врага, изнуряя его, нанося ему раны, Красная Армия не только обороняет рубежи, она готовится к наступлению. Зимний огонь, огонь Касторного и Миллерова, горит в сердцах наших бойцов.