Расцвет и упадок государства - Мартин ван Кревельд

По мере того как XX в. подходит к концу, большинство новых государств в Азии и Африке являют собой печальное зрелище. В лучшем случае они достигли некоторой стабильности под властью сильного лидера, как в Сирии, Иордане и Ливии, хотя такая стабильность, скорее всего, является временной и едва ли может скрыть глубинные религиозные, экономические и этнические конфликты, тлеющие под спудом. Другие государства раздираются войнами, порой исключительно кровавыми — Афганистан, Шри-Ланка, Сомали, Судан, Руанда, Либерия и многие другие. На территории Алжира, Египта, Турции, Ирака, Ирана, Пакистана, Шри-Ланки, Индонезии и Филиппин действуют партизанские и террористические группировки, деятельность которых достигла таких масштабов, что целые провинции вышли из-под контроля центрального правительства, и их удается сдерживать, если вообще удается, лишь массированным применением вооруженных сил. В других странах понятие «государство» все еще остается пустым звуком; так и не встав на ноги, оно просто прекратило функционировать, как это произошло в большей части Центральной и Западной Африки[830]. Ввиду этих проблем некоторые даже стали задаваться вопросом, насколько вообще целесообразна модель «одна нация, одно государство», и не могли бы сослужить этим странам лучшую службу другие политические структуры, отличные от тех, которые, в конце концов, были навязаны им извне[831]. Однако если не ограничиваться туманными фразами, конкретная форма этих структур еще никем не представлена. Тем временем многие из этих сообществ продолжают идти своим путем, обходя государство, игнорируя его или превращая в пустую оболочку.

Почти за 50 лет, прошедших с 1945 г., общее число государств на нашей планете увеличилось более чем в 3 раза, что привело к их переизбытку, а перед зданием ООН в Нью-Йорке добавился второй ряд флагштоков. Среди новичков некоторые существовали до 1945 г., но не имели членства в ООН по причине их поражения во Второй мировой войне; к их числу относятся Германия, Италия, Япония и др. Однако подавляющее большинство — это страны, которые до недавнего времени не являлись государствами в нашем понимании этого слова, даже в тех редких случаях, когда они не теряли свою независимость и не попадали под власть других стран.

Как было описано выше, распространение государства как института из Западной Европы, где оно зародилось, на другие континенты проходило далеко не равномерно. Хотя самые ранние трансплантаты его политических институтов появились в Восточной Европе и Латинской Америке, по крайней мере до начала XX в. наиболее успешными были те, которые основали англичане в Северной Америке, Австралии и Океании. Как показывает пример Южной Африки, своим успехом они обязаны не какому-то выдающемуся политическому гению, а тому факту, что эти континенты были практически необитаемы, что, в свою очередь, явилось результатом систематического истребления множества туземцев и изгнания остальных. В последнее время добились значительного успеха некоторые государства Восточной Азии — там, где они строились на основаниях в виде этнической однородности, древней культуры, высокообразованной элиты и иногда, как в Японии, чрезвычайно жестко управляемой политической организации[832]. Однако в большинстве других стран дела шли, в лучшем случае, с переменным успехом. Ни в государствах, появившихся после развала Советского Союза, ни в Латинской Америке, ни в большей части Азии и Африки — нигде правители не имеют особых причин для радости. Проблемы, которые испытывают так называемые развитые страны (Западная Европа, Северная Америка, Япония, Австралия и Океания), во многих случаях довольно серьезны. Проблемы развивающихся стран, включая также большинство бывших советских республик в Азии и Европе, почти всегда еще более глубоки.

О сомнительном характере той ценности, которая часто приписывается понятию «государство», свидетельствуют и другие факторы. Формально все государства равны, но на практике различия между ними огромны, и более того, многие из них велики как никогда. На одном конце шкалы находятся США с площадью в 3680 тыс. кв. миль, населением в 270 млн человек (третье место в мире), ВНП в 8,5 трлн долл., имеющие глобальные интересы и обладающие вооруженными силами, которые позволяют им использовать силу в любой точке земного шара. На другом конце находятся некоторые государства с территорией, измеряющейся в несколько сотен (или даже несколько десятков) квадратных миль, с численностью населения в несколько сотен тысяч человек и меньше, и настолько низким уровнем ВНП, что большинство населения находится на уровне простого выживания[833]. Утеряв в 80-е годы импульс экономического развития, многие государства, чьи представители занимают места в Генеральной Ассамблее ООН, в настоящее время производят ВНП, который недотягивает даже до величины бюджета крупных городов или даже университетов в развитых странах, не говоря уже об обороте транснациональных корпораций. Неудивительно, что правители стран «третьего мира» (и не только) часто приходят к последним с протянутой рукой, стремясь привлечь инвестиции.

Поскольку ни их полицейские организации, ни вооруженные силы не достигли степени автономии и сплоченности, которые необходимы для эффективного функционирования, многие из этих стран не могут поддерживать внутренний порядок, не говоря уже защите во время войн с внешними врагами. Нередко такие организации и силы представляют более серьезную угрозу для собственного правительства, нежели для кого-либо другого. Так, например, обстоят дела в большинстве стран Латинской Америки, а также и в некоторых частях Восточной Азии. Яркий пример: лидеры Таиланда ведут серьезные дебаты о том, должна ли конституция, которая в открытую позволяет военным участвовать в переворотах, также гарантировать населению право оказывать сопротивление таким переворотам. Некоторые государства так бедны, что они даже не имеют средств послать своих представителей в большинство других государств, которые, в свою очередь, не обременяют себя заботами о том, чтобы иметь там свои представительства. Их система образования едва ли изменилась с 1950 г.[834]; их транспортная система пребывает в состоянии хаоса, государственные границы практически не охраняются, национальная валюта (если таковая существует, поскольку некоторые предпочли или были вынуждены принять валюту своих более могущественных соседей) является не более чем раскрашенными клочками бумаги. На деле, само их существование замечается остальным миром лишь благодаря красочным почтовым маркам, которые выпускают некоторые из них.

Говорить о некоторых из этих государств так, как будто они являются суверенными игроками на международной арене, было бы пародией на реальность. Либо по причине проникновения зарубежных государств, либо из-за того, что они сильно зависят от экспорта лишь ограниченной группы товаров, зачастую судьба их экономики полностью зависит от других, более могущественных государств. Кроме того, в ряде случаев правители, которые живут в президентских дворцах, и часто роскошных, не являются хозяевами сами себе. Они либо работают на наркобаронов, либо на зарубежные разведки, как это часто бывало раньше и, возможно, остается до сих пор в некоторых странах Центральной Америки и Карибского бассейна. В некоторых случаях, особенно на Гаити под властью Дювалье (рére et fils[835]), в Никарагуа при правлении семьи Сомоса, в Панаме во времена Норьеги и в Кот-д'Ивуаре по властью Уфуэ-Буаньи, не существовало даже четких различий между частным и публичным; не сильно отличалась ситуация на Филиппинах во время режима Маркоса или в Заире, когда им правил Мобуту. Действуя как частные лица, президенты этих стран, их жены, любовницы и дети одновременно являлись крупнейшими бизнесменами. В этом качестве они набирали частные армии в дополнение к государственным, беспрепятственно расхищали государственное имущество и нередко были вовлечены в огромное количество разнообразных законных и незаконных сделок, начиная с рэкета и контрабанды наркотиков и заканчивая контролем над проституцией.

Многие из этих стран в лучшем случае продолжают прозябать, поддерживая относительную стабильность и более или менее сносный уровень жизни, не причиняя особого вреда ни своему населению, ни другим. В худшем случае они страдают от авторитарного правительства и/или хронической нестабильности и гражданских войн, этнических конфликтов, религиозного фанатизма, партизанского террора и наркотеррора, что, в свою очередь, свидетельствует о неспособности правительств этих стран контролировать отдаленные и отсталые сельские регионы, стремительно разрастающиеся городские трущобы, частные армии наркобаронов и популистских лидеров или все вышеперечисленное. Некоторые из этих конфликтов, как, например, гражданская война в Нигерии в 1967–1969 гг. и война в Камбодже в 1970–1995 гг., привели к смерти миллионов людей. Другие, такие как война в Судане, длятся десятилетиями и превратили целые регионы в пустыню. Поскольку эти страны слишком слабы, чтобы играть в традиционную игру в баланс сил, суверенитет некоторых из них зависит от доброй воли их соседей. Эти соседи вербуют наемников, чтобы вмешиваться в их внутренние дела, помогают в организации переворотов и контрпереворотов, покупают или шантажируют президентов и даже меняют их правительство по своему усмотрению.