Лондон в огне - Эндрю Тэйлор

ошибаюсь, за труды вы будете получать фунтов пятьдесят в год. — Взяв платок, Чиффинч громко высморкался, и его лицо еще больше порозовело. — Кстати, я тоже вхожу в этот Совет и время от времени буду давать вам дополнительные поручения.

Призвав на помощь все свое красноречие, я благодарил Чиффинча за доброту и снисхождение, одновременно гадая, о каких дополнительных поручениях речь, но рассудив, что вопросов лучше не задавать.

— И вот еще что, — прибавил Чиффинч. — В воскресенье вас будут ждать в Колыбельном переулке. В три часа ровно. Не опаздывайте.

День святой Люсии — 13 декабря — приходился на четверг. До воскресенья оставалось три дня томительного ожидания.

За это время от самодовольства я успел надуться как индюк. Не каждому удается получить должность в Уайтхолле, а уж две сразу — тем более. Новости о моем повышении добрались до нашей конторы — другие клерки стали оказывать мне больше уважения, и даже господин Уильямсон снизошел до того, чтобы приветливо мне кивнуть, когда в пятницу утром я отвешивал ему свой обычный поклон.

Я сказал батюшке, что мне улыбнулась удача и теперь мы можем, если пожелаем, найти квартиру поудобнее нынешней. Но сама мысль о переезде привела отца в сильное волнение, и он стал упрашивать меня остаться на прежнем месте. Полагаю, ему нравились запахи чернил и бумаги и знакомые звуки печатного станка. Батюшка даже привязался к госпоже Ньюкомб, хотя та была с ним тверда, если не сказать сурова, однако к самодурству и беспричинной жестокости наша хозяйка была не склонна. Отец точно знал, как вести себя с ней, ну а после тюремного заключения дом в Савое, должно быть, казался ему роскошным дворцом.

Узнав о моем предстоящем повышении, Ньюкомбы всячески суетились вокруг меня. Я пообещал на Новый год устроить для них праздничный ужин. За Маргарет я тоже замолвил словечко, договорившись, чтобы она несколько часов в день сидела с отцом. Теперь я буду платить ей жалованье из своего кармана за то, чтобы она убирала наши комнаты, ухаживала за одеждой и выводила отца на прогулки, когда позволит погода и его самочувствие.

Был у меня еще один хитрый план, благодаря которому Маргарет вместе с Сэмом смогут перебраться в Савой. Как и Эльзас, Савой и его окрестности — автономия, по закону являющаяся убежищем, только эта часть города находится под покровительством герцога Ланкастера. В Лондоне и Вестминстере Сэм считается злостным должником, но здесь кредиторам до него не добраться. В Савое намного безопаснее, чем в Эльзасе, к тому же и для меня, и для батюшки такое соседство было бы весьма удобно.

Но мое самодовольство подтачивал червячок сомнения. Месяц назад четверо поднялись на башню собора Святого Павла, и только двое спустились живыми. Я знал правду о случившемся, и порой картины пережитого являлись мне во снах, хотя я изо всех сил старался выбросить их из головы.

Мне было жаль, что я не могу поговорить об этих событиях с госпожой Ловетт и обсудить с ней письмо. Но я не справлялся о судьбе этой девушки, хотя обратиться к господину Хэксби было бы проще простого.

Порой мне хотелось сжечь письмо, как я сжег остальные бумаги из папки Ловетта. Но у меня рука не поднималась бросить его в камин. Это не моя тайна, и не мне избавляться от доказательств. Если наши с госпожой Ловетт пути когда-нибудь пересекутся снова, я, возможно, решу, что она должна знать правду.

Детям должно быть известно, кем на самом деле были их отцы, если не при их жизни, то после смерти. Вдруг мне пришло в голову, что этот же аргумент применим и к королю: его величество имеет право знать, как и от чьей руки погиб его отец.

Я не знал, на что решиться.

Глава 55

— Ее светлость приказала впустить вас.

С высоты своего немалого роста лакей глядел на меня так, будто на месте ее светлости приказал бы захлопнуть дверь перед моим носом. Этот слуга оказался высокомернее того, который открывал дверь во время моих предыдущих визитов.

— Ее светлость? — переспросил я.

— Леди Квинси, — с возрастающим неодобрением пояснил лакей и отошел в сторону, пропуская меня в дом.

Времена меняются: госпожа Олдерли вернула себе прежнюю фамилию, доставшуюся ей от ныне покойного первого мужа. Я прошел в коридор. Уже темнело. В коридоре за лестницей я заметил в тени фигуры, но лиц разглядеть не смог. В доме стало многолюднее, чем прежде, и казалось, здесь кипела некая тайная жизнь. Слугу, который взял у меня плащ, я тоже раньше не видел.

Ставни в гостиной были закрыты. По комнате разливалось сияние свечей, в подогретом воздухе витал легкий запах дыма. В углу по-прежнему стояла знакомая ширма, а леди Квинси сидела в том же кресле. Ответив на мой поклон милостивым кивком, хозяйка пригласила меня сесть.

Вдова облачилась в траурное одеяние, но ни в выражении ее лица, ни в манере поведения не было и следа грусти. Напротив, она пребывала в удивительно бодром расположении духа. А что касается платья, то черный цвет идет не всем, однако ей он был к лицу. Я принялся бормотать что-то о боли утраты из-за гибели супруга. Но леди Квинси лишь махнула рукой, перебивая меня.

— Сейчас речь не об этом, сэр, — произнесла она. — С вашего позволения, буду говорить прямо. Незачем тратить время. Вам известно, что сталось с моей племянницей? Вы нашли ее?

Я запнулся в нерешительности. Откуда мне знать, к чему она клонит? Придется положиться на чутье.

— Да, мадам.

— И где же она?

— У друзей.

— Друзей, разделяющих убеждения ее отца?

— Нет, — ответил я, стараясь не глядеть на ее декольте, залитое сиянием свечей. — Эти друзья верные подданные короля.

— Кэтрин всем довольна?

— Полагаю, что да, мадам.

— Вот и хорошо. — Леди Квинси — это имя подходило ей намного больше, чем госпожа Олдерли, — взяла веер и принялась рассеянно крутить его в руке. — Видите ли, я не могу предложить ей ничего, кроме подачек, да и те были бы весьма скудными. Оказалось, что имущество ее дяди обременено большими долгами.

Я нахмурился:

— Я думал, что господин Олдерли — человек состоятельный. Разве он не один из богатейших людей в…

— Так думали все. Но дело в том, что господин Олдерли был не просто банкиром. Клиенты в целях безопасности