Так начиналась война - Иван Баграмян

Значительно труднее сложились условия для выхода из окружения сильно истощенных войск 5-й армии. Генералу Потапову не удалось организовать общий отход в направлении Лохвицы: слишком сильно наседал противник. Части 15-го стрелкового корпуса были оттеснены на юг и вынуждены были во главе с генералом К. С. Москаленко пробиваться самостоятельно. Части 31-го стрелкового корпуса генерала Н. В. Калинина попытались расчистить дорогу Военному совету и штабу, но на реке Удай не смогли преодолеть сильную оборону 4-й немецкой танковой дивизии. Управление армии вынуждено было присоединиться к находившемуся в этом районе второму эшелону штаба фронта и повернуть вместе с ним на юг, на Пирятин.

Командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, получив во второй половине ночи на 18 сентября приказ на выход из окружения, пригласил к себе членов Военного совета Д. Е. Колесникова и В. С. Бутырина (бывшего секретаря Николаевского обкома КП(б)У), начальника штаба полковника И. С. Варенникова, начальника артиллерии полковника П. С. Семенова, начальника политотдела полкового комиссара И. В. Заковоротнего и начальника особого отдела П. В. Ватиса. После короткого обсуждения создавшегося положения Костенко принял решение отвести войска под прикрытием арьергардов на реку Оржица и с этого рубежа организовать прорыв в направлении на Лубны, навстречу наступавшим с востока 5-му кавкорпусу генерала Камкова и танковым бригадам 38-й армии. Отдав приказ дивизиям, командарм со своим штабом двинулся в город Оржицу, куда стягивались все войска. Маленький украинский городок до предела был забит машинами, обозами. Приказав небольшому отряду И. И. Алексеева прикрыть город, командующий приступил к созданию ударной группировки. Без средств связи это было трудным делом. К тому же надо было постоянно заботиться об открытых флангах армии, на которые с севера давили войска Гудериана, а с юга — части 17-й немецкой армии.

21 сентября Костенко предпринял первую попытку прорвать фронт 1-й танковой группы Клейста. После небольшой артподготовки дивизии начали форсировать реку Оржица. Враг оказал ожесточенное сопротивление. Туда, где передовым подразделениям удавалось уцепиться за левый берег, фашистское командование бросало свои танковые части. Наши бойцы встречали вражеские танки огнем артиллерии, бутылками с горючей жидкостью и гранатами. Люди снова и снова поднимались в атаку.

Впоследствии один из активных участников этих боев рассказывал, что батальоны 69-го стрелкового полка 97-й стрелковой дивизии (раньше она входила в состав 38-й армии) несколько раз бросались на вражеские позиции, но под ураганным огнем закопанных в землю фашистских танков вынуждены были отступать. Такие же жаркие схватки происходили на всех участках.

В безуспешных попытках форсировать реку дивизии израсходовали почти все боеприпасы. Генерал Костенко, не имея связи со штабом фронта, сумел связаться со Ставкой и послал маршалу Шапошникову радиограмму:

«Продолжаю вести бои в окружении на реке Оржица. Все попытки форсировать реку отбиты. Боеприпасов нет. Помогите авиацией».

Начальник Генштаба распорядился сбросить в район действий армии Костенко боеприпасы с воздуха. Видя, что армии не пробиться на Лубны, он 22 сентября сообщил командарму, что Кирпонос, Потапов и Кузнецов продвигаются навстречу кавкорпусу Белова в направлении на Лохвицу, и потребовал, чтобы он тоже повернул на северо-восток и пробивался вслед за ними.

22 сентября в 9 часов вечера Костенко решил еще раз попытаться форсировать реку. Но не успел: заместитель начальника оперативного отдела армии майор А. К. Блажей доложил, что немцы ворвались на восточную окраину Оржицы и подожгли ее. Дальнейшее выжидание было смерти подобно. Костенко вызвал к себе комбрига А. Б. Борисова, чья кавалерийская группа оказалась поблизости и теперь вошла в состав 26-й армии.

Борисов получил приказ ударить по прорвавшемуся противнику. Бой уже приближался к штабу армии, когда его конники атаковали фашистов.

Взяв автомат и распихав по карманам гранаты, Костенко сказал офицерам своего штаба:

— Ну, пошли, товарищи!

Вслед за конниками они пробились к дамбе, по которой перешли на противоположный берег. Здесь их поджидали кони, предусмотрительно выделенные комбригом Борисовым. Штаб Костенко, являвшийся раньше кавалерийским, состоял в основном из опытных конников. Оказавшись верхом, они сразу приободрились. Всадник на хорошем коне — это сила! Вместе с конниками Борисова и другими частями штаб армии с непрерывными боями пробивался вперед. Пришлось форсировать несколько рек. На восточном берегу Сулы ночью наскочили на огневые позиции немецких минометных батарей, прикрытых подразделениями пехоты. Завязался бой. Дважды советские конники безуспешно бросались в атаку. Пошли в третий раз. Пробились!

В начале октября командующий 26-й армией с остатками своих войск вышел из вражеского кольца в полосе боевых действий 5-го кавалерийского корпуса. Долгое время после этого отставшие бойцы и командиры армии продолжали небольшими группами, а то и в одиночку просачиваться через линию фронта. Благополучно вышли из окружения член Военного совета армии бригадный комиссар Д. Е. Колесников, начальник политотдела полковой комиссар И. В. Заковоротний и многие другие командиры и политработники. Некоторые из солдат и офицеров, прежде чем оказаться среди своих, отшагали по тылам врага несколько сот километров. Одна такая группа во главе с политруком Михаилом Трофимовичем Тараном преодолела в общей сложности 600 километров и вышла к своим с оружием, документами и орденами. В составе группы была женщина — военный фельдшер из 169-го стрелкового полка Антонина Афанасьевна Матвиенко. Она наравне с мужчинами стойко вынесла все тяготы похода.

Трудные испытания пережили бойцы и командиры 37-й армии, непосредственно оборонявшей Киев. Изучение документов тех дней, беседы с участниками помогли мне в основных чертах проследить, что происходило в этой армии, оказавшейся после получения приказа об оставлении Киева в самом тяжелом положении.

В начале второй декады сентября правофланговые соединения 37-й армии, обтекаемые противником с северо-востока, дрались за каждый километр земли к северу от местечка Семиполки и к югу от тихого украинского городка Остер. В бою за Козелец 41-я стрелковая дивизия дважды выбивала фашистские части из города. Когда противник ворвался туда в третий раз, командир дивизии, уже известный читателю по боям на границе Георгий Николаевич Микушев, возглавил очередную контратаку. Он погиб. Части подверглись новому удару противника и, возможно, не устояли бы, если на помощь не подоспела бы из Киева дивизия полковника С. К. Потехина. Настойчивыми контратаками обоих соединений враг был задержан на двое суток.