Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов

Василий Захарович до конца дней своих держался главного жизненного правила и девиза: «Мы воюем за народ!» Впереди было много практических планов, задумок и конкретных предложений, но измученное сердце не обманешь. Наступал, как говорилось, «последний парад». Иногда становилось совсем плохо, и никакие «спецназовские» самовнушения уже не помогали…

Да и кое-кто из районного начальства все чаше, настойчивее и бесцеремоннее стал «советовать» Коржу, под видом заботы о его здоровье, поскорее пойти на «покой», что он и отмечал в своих заметках.

Василий Захарович не раз ловил себя на мысли: «Может быть, уже кому-то обжитое место готовят? Семь лет тому назад желающих-то не было, а теперь, поди, любой согласится на готовенькое. А может быть и другое: этим «товарищам» из района более сговорчивый человек нужен. Ведь бывал я и ершистым, на место их часто ставил, не терпел, если от нашего передового колхоза требовали выполнять все поставки за отстающие хозяйства и буквально на шею садились».

Но все чаше и чаше Корж задумывался над другим: «Возможно, и в самом деле молодой, энергичный председатель сделает больше и лучше? Дай-то Бог!»

Наконец 11 марта 1961 года Василий Захарович, невероятно уставший от подковерной возни разного рода «доброжелателей» и «уцелевших пономаренковцев», как он их с убийственной иронией называл, решил написать заявление в Центральный Комитет Компартии Белоруссии.

Из заявления В.З. Коржа в ЦК КПБ: «После беспрерывной борьбы за нашу советскую Родину мне пришлось в последние семь лет работать в очень тяжелых условиях председателем колхоза «Партизанский край».

Этим местом были полесская глухомань, бездорожье, пески и болота, где народ жил впроголодь.

Теперь край стал неузнаваем: осушено, расчищено от кустарников более 2 тысяч гектаров болот, дающих высокие урожаи, построены животноводческие фермы, электрифицированы и радиофицированы все деревни, телефонизированы все бригады, построены калориферные сушилки, механизированы обработка льна и конопли в Гоцке. Колхоз имеет два дизеля, 50 электромоторов, 12 тракторов, 5 комбайнов, 11 автомашин, 2 тысячи крупного рогатого скота, 110 гектаров сада, строятся благоустроенные дороги. Но, к великому сожалению, мне уже 63 года. Неустанная борьба, лишения и тяготы партизанской жизни подорвали мое здоровье. Врачи давно настаивают оставить этот трудный участок работы.

Поэтому прошу Центральный Комитет подобрать на мое место хорошего, инициативного работника, хотя, искренне признаюсь, произнести эти слова мне очень трудно».

Узнали об этом люди в колхозе, подняли невероятный шум: никуда не отпустим Коржа, и только. Говорили ему, что даже вовсе не обязательно много ходить, достаточно и того, чтобы сидел себе в конторе и давал указания. Вспоминали колхозники свою былую горькую жизнь, когда на кутью занимали у пана горсть ячменных круп, на всю волость было 70 керосиновых ламп, на сто душ выпадало 8 грамотных, которые еще те «грамотеи» были: вместо крестиков полфамилии с закорючкой нацарапать могли. Ни одной больницы не было. А теперь? Десять школ, две больницы, семь клубов девять магазинов. Электричество везде, на болотах пшеница, как гай шумит. И все это за последние годы было сделано.

Два дня шло бурное собрание в колхозе «Партизанский край».

— Одумайся, Захарыч! Что ты делаешь? Кого ты слушаешь? Не покидай нас, поработай еще, — говорили люди.

Василий Захарович был очень признателен всем за доверие, но настоял на своем: здоровье не позволяет, надо уходить. Тогда решили избрать его почетным председателем, чтобы время от времени приезжал и помогал своим землякам.

Новым руководителем «Партизанского края» стал Степан Зиновьевич Жибуртович. Коржу поначалу понравилось, как тот активно взялся за дело. Долго передавал Василий Захарович ему хозяйство, знакомил с бригадами, механизаторами, полями. Все было свое, родное, выстраданное, а не полученное в неком готовом виде от «доброго дяди». Сердце охватывала щемящая тоска: неужели все это станет чужим и посторонним? И больше не будет никаких забот и волнений? Успокоенность и опустошение души — начало старения?

Как ни тянул Корж сдачу, но пришел и ей конец. Прослышав, что колхозники хотят устроить ему пышные проводы, поспешил Василий Захарович до своей хаты, сказал своей жене, чтобы собиралась в дорогу. Закрыли они дом и уехали в Минск. Не хотел Корж рвать сердце и душу «прощальным банкетом», где обычно славословят и провожают, как на поминках…

Время от времени Василий Захарович приезжал в Хоростово, интересовался делами колхоза, помогал всем, чем мог, включая свой величайший авторитет в республике. Многие земляки из колхоза приезжали к нему в Минск, все в ту же маленькую квартирку на Деревообделочной улице, гостевали там, ночевали, рассказывали о житье-бытье «Партизанского края».

И СНОВА ХОРОСТОВО…

Люби людей, с которыми тебе суждено жить.

Марк Аврелий

Просто ли было Василию Захаровичу Коржу «отдыхать» на дважды заслуженной пенсии?

Он трудился всю жизнь честно, много и творчески, отдавая всего себя без остатка делу, которому беззаветно служил, в рамках отпущенного ему судьбой времени и той системы, которая на тот момент существовала. Хотя зачастую Корж намного выходил за самые ее рамки. Он никогда не был безрассудным и бессловесным «винтиком», бездумно выполнявшим любые, даже самые абсурдные приказы и указания сверху…

Но тут все было иначе. Вроде и колхоз «по состоянию здоровья» оставил Василий Захарович в надлежащем порядке, сделав на сей раз все так, как настоятельно было рекомендовано «сверху». Но односельчане, соратники не давали успокоиться. Да и у самого душа была не на месте.

Из записей В.З. Коржа: «…12 сентября 1961 года, 16 часов. Остановился в скверике напротив Минского облисполкома. Мне сегодня в 19.00 надо быть у председателя облисполкома Мицкевича Владимира Федоровича. Хожу, мечтаю, прикидываю, что зеленых насаждений мало. Мне, помню, говорили, что здесь намечали строить Верховный Совет (сейчас на этом месте Дворец Республики. — Н.С.). Но мне кажется, что в Доме Правительства Верховный Совет хорошо устроен и нет никакого смысла строить отдельное здание. А место здесь замечательное, как говорят, лобное. Ну, замечтался! Пойду. Чем меня порадует Мицкевич?

Да, не ожидал. Это был сюрприз. Заканчивали свое заседание члены облисполкома. Из приемной меня пригласили в кабинет. Товарищ Мицкевич поднимается, здоровается со мной за руку и тут же объявляет: «Василий Захарович, Вас Минский обком партии и облисполком наградили золотыми наручными часами с надписью: «Василию Захаровичу Коржу за долголетнюю и плодотворную работу на посту председателя колхоза. 1961 год. № 178375».

— Благодарю, — говорю, — партию и Вас за то, что не забыли. Не ожидал. Но приятно и воодушевляет.

Еще раз поблагодарил и ушел. А думы мои, да и земляки