Страх и отвращение предвыборной гонки – 72 - Хантер Томпсон

Ред.: На днях я перечитал концовку «Ангелов ада», одной из моих любимых книг. И вы говорите там о пределе… Вы знаете… Тот момент, который я пережил… Я был байкером в юности… Тот момент нахождения на пределе… И вы также много говорили об этом, освещая кампанию. Вы сказали, что кандидаты, персонал, пресса — все были на пределе… Политика — это величайший предел, который вы обнаружили? Это высший предел, на котором вы побывали и хотели бы оставаться там дольше?

ХСТ: Это зависит от того, о какой кампании идет речь. Я не мог думать ни о чем… Трудно представить себе что-либо более странное, причудливое или кайфовое, чем президентская кампания движения «Власть фриков». Вся эта энергия, безумие, которое можно было бы замутить, наверное, были бы просто убийственны, но, господи боже, это стало бы незабываемым! В Аспене у нас была песня, наш гимн… Херби Манн, «Боевой гимн республики».

Ред.: Эта песня была лейтмотивом вашей кампании?

ХСТ: Я крутил ее на всех точках…

Ред.: Радиоточках?

ХСТ: Там, в Аспене, нет местного телевидения, поэтому мы использовали радио. И мы добились того, что народ здорово испугался этой песни… Как я уже сказал, обе партии выступили в союзе против нас. Все те, кто занимал должности, победили. И демократы, и республиканцы отказались от соперничества, лишь бы быть уверенными, что кандидаты от «Власти фриков» не победят.

Я рассчитывал на поддержку избирателей примерно в 35 процентов, так что, если бы мы смогли устроить трехпартийную гонку, все, что нам нужно было получить, — это приблизительно на 10 процентов больше… Что мы и сделали, но нам никогда не приходило в голову, что эти ублюдки могут объединиться против нас. Я сомневаюсь, что они могут сделать это на общенациональном уровне, но в маленьком городке все проще. Даже не на уровне штата. Это один из факторов, который я рассматриваю в свете баллотирования в сенат. Я говорил с такими людьми, как Рик Стернз, Карл Вагнер, Сэнди Бергер — одними из лучших людей в кампании Макговерна, — и как бы полусерьезно обратился к ним с предложением запустить кампанию «Власти фриков» для выдвижения в сенат США от Колорадо. Я не думаю, что мы должны будем говорить об употреблении мескалина на полу сената… Но… Есть огромная пропасть между «Властью фриков» и обычной соглашательской политикой. В Аспене у меня был целый набор колодок, сделанных…

Ред.: Колодок? Вы имеете в виду старомодные штуки для рук и ног…

ХСТ: Правильно, колодки — три отверстия, одно для шеи и по одному для каждой руки. Их собирались установить на газоне у здания суда для наказания нечестных наркодилеров.

Ред.: Колодки для недобросовестных торговцев наркотиками? Что еще было в вашей платформе?

ХСТ: Немедленное и непрестанное преследование застройщиков… Всех, кто загрязняет природу укладкой асфальта или сбрасывает отходы в реку. И люди пошли за этой платформой, хотя — в довершение всего этого — я побрился наголо. Люди, которые проголосовали против меня, думали, что я Антихрист… Что я явился в очередной раз на землю прямо в Аспене, штат Колорадо.

Ред.: Так предел, о котором мы говорим, может был бы действительно величайшим, если самому стать кандидатом?

ХСТ: Да, но наказание за это тоже величайшее… Гораздо приятнее запускать политическую кампанию, чем просто быть кандидатом.

Ред.: Как насчет написать об этом?

ХСТ: Это на самом деле не очень весело — писать об этом… Кайф заключается в участии: в частности, если вы отождествляете себя с одним из кандидатов… Не думаю, что мог бы этим заниматься, если бы мне было все равно, кто победит. Есть ведь разница, если ты смотришь футбольный матч между двумя командами, на которые тебе наплевать, или наблюдаешь за игрой, где из-за огромной ставки болеешь за одну из команд. Вы будете удивлены, как быстро начинает зашкаливать адреналин, если каждый раз, когда мяч взмывает в воздух, на кону стоит 1000 долларов. Вот почему кампания «Власти фриков» сопровождалась таким фантастическим напряжением. Любая политическая кампания вызывает выплеск энергии, с которым не может сравниться ничто другое… Вокруг так много людей, глупеющих от скуки…

Ред.: Любая кампания, которая порождает этот всплеск энергии, вызывает…

ХСТ: Вызывает огромный подъем у всех, кто в ней участвует.

Ред: И это еще один важный опыт для вас — там, на пределе?

ХСТ: О, да. Хотя вы, конечно, понимаете, что вас убьют, но это только добавляет остроты ощущений — никогда не знаешь, когда прилетит пуля.

Эпитафия

Еще четыре года… Никсон превыше всего… Страх и отвращение на Суперкубке…

Сегодня президент Никсон будет приведен к присяге на второй срок после его впечатляющего триумфа на выборах в ноябре прошлого года, когда установление мира во Вьетнаме, казалось, было в его руках… Во время самой дорогой инаугурации в американской истории — ее стоимость официально оценивается более чем в 4 млн долларов — мистер Никсон снова примет присягу на временной трибуне, возведенной в восточном портике Капитолия, а затем будет участвовать в параде, на который, как ожидается, на Пенсильвания-авеню и в ее окрестностях соберется 200 000 человек, и еще миллионы прильнут к экранам телевизоров… Это будет первое обращение президента к американскому народу после его телевизионного выступления 6 ноября в вечер накануне выборов. С тех пор мирные переговоры провалились, массированные бомбардировки Северного Вьетнама возобновились, а затем были отменены, и снова начались переговоры — и все это без единого публичного комментария со стороны мистера Никсона…

San Francisco Chronicle, 20 января 1973 года

Когда Великий Бомбардир начинает писать,Против вашей фамилии он отмечаетНе то, что вы выиграли или проиграли,Но как вы играли в эту игру.

Грантленд Райс, который был известен вплоть до его смерти в 1950-х как «старейшина американской спортивной журналистики». Один из любимейших авторов Никсона

Они собрались вместе жарким днем в Лос-Анджелесе, воя и царапая друг друга, как дикие звери в жару.

Под темным калифорнийским небом пламень их борьбы вышибал слезы на глазах 90 000 богобоязненных болельщиков.

Их было 22 человека, и все они были больше, чем люди.

Это были гиганты, идолы, титаны…

Бегемоты.

Они стояли за все доброе, и истинное, и правильное в американском духе.

Потому что у них были яйца.

И они жаждали окончательной славы, великого приза, заключительных плодов долгой и страшной кампании.

Победа в Суперкубке: по 15 000 долларов каждому.

Они были голодны из-за нее. Они хотели пить. В течение 20 долгих недель с августа по декабрь они боролись, чтобы достичь этого пика… И когда рассвет осветил пляжи Южной Калифорнии в то роковое январское воскресное утро, они были готовы.

Готовы отведать заветный плод.

Они уже чувствовали его. Запах был сильнее, чем у тонны гнилых манго. Их нервы горели, как открытые раны на шее собаки. Побелевшие от напряжения суставы. Дикие глаза. Странный привкус во рту, заметно острее желчи.

Бегемоты.

Те, кто пришел рано, сказали перед игрой, что напряжение было почти невыносимо. К полудню многие фанаты открыто без всякой видимой причины плакали. Иные заламывали руки или грызли бутылки из-под газировки, стараясь сохранять спокойствие. Сообщалось о многих драках на кулаках в общественных туалетах. Нервные судебные приставы шастали вверх-вниз по проходам, конфискуя алкогольные напитки, а иногда и сражаясь с пьяницами. Банды обезумевших от «Секонала» подростков бродили по стоянке за пределами стадиона, выбивая дерьмо из незадачливых отставших…

Что? Нет… Грантленд Райс никогда бы не написал такого: его проза была скупой и постной, его описания шли прямо из кишок… А в тех редких случаях, когда он опрометчиво пытался произвести «анализ событий», он взывал к аналитическим способностям своего мозга. Как и все великие спортивные обозреватели, Райс понял, что его мир может рухнуть, если он когда-нибудь посмеет усомниться в том, что его глаза связаны напрямую с мозгом — своего рода де-факто лоботомия, которая позволяет улыбающейся жертве работать исключительно на уровне чувственного восприятия…

Зеленая трава, жаркое солнце, острые скобы в дерне, возгласы приветствия из толпы, грозное выражение на лице получающего 30 000 долларов в год пуллинг гарда, когда он наклоняется с мощным креном в стиле Ломбарди и врезается пластиковым плечом в пах лайнбекеру…