Замки из песка (СИ) - Князева Анастасия

– Ты чего мычишь, как сломанный паровоз? – Издевательский тон Полякова стал для меня последней каплей. Замахнувшись, швырнул ему в лицо всю кипу бумаг вместе с ненавистной фотографией. – Эй, эй, – не унимался тот, продолжая действовать мне на нервы, – полегче, друг. Бумага, между прочим, режущий предмет. Ты что смерти моей хочешь?

– Просто заткнись, – зарычал голодным зверем. – Не хочу слышать твоих глупых комментариев, пока не прибудем в Сочи. Ясно?

– Более чем, – короткий смешок друга доказал, что он не воспринимает моих угроз всерьез. Этот шут продолжал играть на моих нервах. Бессовестный, хоть бы изобразил раскаяние ради приличия. Хотя, кому я это говорю? Поляков никогда не изменится. Как был балбесом, так им и останется.

* * *

Сочи встретил нас ярким солнцем и летним зноем. Погода здесь стояла прекрасная, в противовес хмурой и дождливой Москве. Поверенный Бестужева встретил нас в аэропорту и передал сожаления Руслана Аркадьевича. Он не смог быть лично, так как сегодня прибывает его жена с подругой, Бестужев отправился за ней на морской порт.

– Так получилось, – объяснял Эдуард Викторович, пока мы ехали по направлению к Центру, – что время вашего и их прибытия совпало…

– Нет ничего удивительного, – перебил его мой словоохотливый друг, – в том, что Руслан Аркадьевич сделал выбор в пользу жены. Тем более, насколько мне известно, они только недавно вернулись из свадебного путешествия.

– Да, – подтвердил Васнецов. – Им пришлось прервать свою поездку из-за работы. Руслан Аркадьевич – известный бизнесмен, он не может уделять отдыху много времени.

Судя по воодушевлению, с которым наш провожатый отзывался о своем шефе, он его просто обожает. И неудивительно. Бестужев является одним из самых известных миллиардеров русского происхождения. Его бренд приобрел мировую популярность и принес мужчине славу и уважение. Поэтому, я так крепко зацепился за возможность сотрудничать с ним. Строительство дома для Бестужева откроет нам двери в мир богатых и известных, послужит для нас очередной хорошей рекламой.

На время своего пребывания в Сочи наш заказчик остановился в одном из самых дорогих отелей города. Автомобиль затормозил перед входом в Hyatt Regency Sochi, сотрудник в униформе тотчас же бросился открывать нам двери.

– Говоришь, – шепнул мне на ухо Макс, – сколько продлится наша командировка?

Глаза друга горели от предвкушения, ему явно нравилась перспектива задержаться здесь как можно дольше.

– Максимум сутки, – отрезал я, наслаждаясь, как тот изображает притворное недовольство. – Как только решим все текущие дела и подпишем бумаги, сразу вернемся в Москву. Нам еще к юбилею надо подготовиться, со всеми последующими после него событиями.

Васнецов проводил нас в зал ресторана, а сам отправился решить вопрос с нашим багажом. Мужчина заверил, что Бестужев прибудет с минуты на минуту. Яхта его супруги уже прибыла в порт, а прогулка оттуда до отеля занимает всего пять минут времени.

Воспользовавшись этим, Поляков сразу же отошел, чтобы переговорить с возлюбленной. Замерев у панорамного окна, друг ворковал с Амелией, то и дело, оборачиваясь и глядя на меня так, будто мечтал проникнуть мне в голову. Когда это произошло в очередной раз, я не выдержал и вскочил на ноги. Хотел подойти и спросить прямо. Мол, в чем дело? Что за странные переглядывания?

Я уже сделал шаг в сторону Макса, когда знакомый женский голос окликнул меня и приковал к месту.

– Дим?! Какая приятная встреча!

Хрупкое, но крайне податливое, тельце прижалось к моей спине, маленькие ладошки легли на грудь. Длинные, покрытые алым гель-лаком ногти нашли разрез рубашки и царапнули кожу уверенным собственническим жестом. Сладкий с нотками цитруса, аромат парфюма ударил в нос. Она так и не сменила духи, не отказалась от своего любимого запаха.

27. Мери 

Дожди лили, не переставая, оправдывая репутацию самого влажного и пасмурно города страны. Густой туман, подобно облаку, окутал своими мягкими объятиями величественный особняк из натурального камня, придавая ему таинственного и капельку мистицизма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Снизу, из большой гостиной, где несколькими днями ранее проходило мое знакомство с семьёй Игоря, доносились приглушённые голоса. Толстые надёжные стены прекрасно справлялись со своим предназначением – прятать секреты и тайны Лебедевых от посторонних глаз и ушей. Мой «жених» уже ушёл, ему нужно было встречать гостей вместе с отцом и бабушкой – главой клана.

За неделю, что мне пришлось прожить с ним бок о бок (нас, как жениха и невесту, поселили в одной спальне), я узнала об Игоре много нового и неожиданного. Как выяснилось, он, в отличие от Дмитрия, так и не был официально признан наследником Лебедевых. Будучи побочным результатом от одной из бесконечной череды мимолетных связей Юрия, Игорь оставался незаконнорожденным и по сей день.

– Отцу было выгодно мое появление, – признался Игорь, устремив невидящий взгляд в окно. Ветка одинокой яблони, то и дело, била по стеклу, воспроизводя причудливую мелодию наступившей осени. Погода была полным отражением его мрачного настроения, отражала внутреннюю борьбу, которую он так старательно пытался скрыть от моего взора. – Представляешь, – мужчина грустно рассмеялся, почти истерично, – я вообразил себе, будто нужен ему. Наивный идиот! Это только потом, годы спустя, я начал понимать, что к чему. Точнее, – обернувшись, взглянул на меня. В глазах Игоря была боль и давно погасшая надежда. Словно он уже ничего не чувствует, не хочет чувствовать. – Мне дали это понять...

Я искренне старалась не проникнуться к нему симпатией, отвергала все душевные порывы, которые зарождались во мне каждый раз, стоило только заглянуть ему в глаза. Мне бы очень хотелось, чтобы Игорь всегда оставался в моих глазах чудовищем, разрешившим наши с Дмитрием жизни. Но все было тщетно. Каждый раз, когда я смотрела на него, видела лишь марионетку, безвольную и неодушевленную. Именно таким его сделал Юрий, используя в своей грязной, гнусной игре без правил и сожаления.

Все эти годы, день за днем, он ни во что не ставил своего единственного сына, видел в нем лишь средство для достижения своей цели. Это жестоко, подло. Это ужасно…

– Мы с мамой жили в трущобах, – слова слетали с его губ, но в них уже не было ни-че-го. Игорь убил в себе эмоции, подавил боль, с которой жил с самого детства. – У нас была одна комната в полуразвалившемся здании общаги, соседи-пьяницы и наркоманы. Не трудно представить, какое будущее мне прочили в моей школе, – губы мужчины скривились, в глубине светло-карих глаз затеплился, едва различимый, огонек. Ему было тяжело говорить об этом, обнажать предо мной свою покалеченную, разодранную душу. – Со всех сторон только и слышалось: «Такие, как ты, Мазуров, никогда не станут людьми. Ты – будущий уголовник. Твое место в тюрьме, за решеткой». А я, – запустив в густую золотистую шевелюру пятерню, Игорь улыбнулся, – я решил, что никому не буду доказывать обратное. Зачем разочаровывать людей? Раз для них я – ничтожество и пустое место, что ж, пусть так и будет. Я забросил учебу в пятом классе, начал буянить, дерзить учителям и администрации школы. Словом, делал все то, что они мне прочили. Тогда я ненавидел всё и всех. Мне казалось несправедливым само мое существование, тот образ жизни, который мы вели. Я объявил войну всему миру, видел врага в каждом встречном. Домой возвращаться мне совсем не хотелось, и я стал искать себе занятия на стороне. Связался со старшими ребятами, которые уже успели побывать в колонии для несовершеннолетних, начал выполнять для них разного рода поручения. Одним словом, болото начало засасывать меня, я погряз в его трясине, запачкался так, что уже никогда не смогу отмыться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Т-ты, – язык не поворачивался произнести вслух то, о чем я думала. Неужели, он переступил через закон, пошел на поводу у тех, кто так же, как и Юрий, использовал его?