Пейтон-Плейс - Грейс Металиус

Чуть позже, в тот же день, два офицера из Департамента флота посетили «Трифти Корнер», чтобы поговорить с Селеной. Они сказали, что коммивояжер из Бостона выбрал из многих фотографий фото ее отца и показал, что именно его он подвозил из Бостона в Пейтон-Плейс.

— Я не понимаю, — ровно сказала Селена. — Если Па приехал в город в отпуск, почему он не показался дома?

Меньше чем через час после этого, Джо, под защитой мисс Эсли Тронтон, отвечал им то же самое в кабинете средней школы.

— Мне кажется странным, — холодно сказала Тронтон, — что вам, джентльмены, по-видимому, больше не на что тратить время, кроме как допрашивать детей.

— Да, мадам, — сказали они и вернулись в кабинет Бака Маккракена в здании суда.

В тот же день об этом узнал весь город. Пейтон-Плейс загудел.

— Странно, что Лукас приезжал домой и никто его не видел.

— Даже его собственные дети.

— Кто бы мог подумать, что Лукас служит во флоте.

— Ну, Селена не лжет. Она никогда не лгала. И Джо тоже. Лукас всегда был единственным обманщиком в этой семье. Нелли никогда не была слишком умной, но она всегда была честной.

— Да. Дети Кросса не обманывают. Если они говорят, что Лукас не показывался дома, значит, он не показывался, вот и все.

И тем не менее представители Департамента и смущенный Бак Маккракен навестили в тот же вечер Селену и Джо. Бак сидел в кресле, нервно вертел в руках шляпу и жалел, что заварил всю эту кашу. Представители Департамента задавали вежливые вопросы, на которые Селена и Джо давали один и тот же ответ. Нет. Нет, они не видели Лукаса Кросса. Они уже много лет ничего о нем не слышали. Нет. Никогда. Он никогда не писал домой. Они даже не знали, что их отец служит на флоте, пока эти два джентльмена не сообщили им об этом прошедшей зимой. Наконец два джентльмена ушли, угрюмый Бак Маккракен прошептал за их спиной извинения Селене.

— Селена!

— Не бойся, Джо.

— Но, Селена, так много вопросов!

— Не бойся, Джо. Они ничего не знают. Они не могут этого знать. Мы похоронили его, мы выскоблили, вымыли и сожгли все, что могло бы нас выдать. Не бойся, Джо.

— Селена, а ты боишься?

— Да.

В этот уикенд Тед Картер приехал домой и, узнав об исчезновении Лукаса Кросса, тут же пошел к Селене.

— Твой отец вообще сюда не приходил? — спросил он.

Нервы Селены были напряжены до предела.

— Послушай, — сказала она, — перестань говорить со мной как адвокат! Я уже наотвечалась на вопросы, и у меня есть только один ответ. Нет. Нет! Нет! А теперь оставь меня в покое!

— Но, Селена, я только хотел помочь.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты разве не хочешь, чтобы Лукаса нашли? — спросил Тед.

— Ты знаешь меня не первый год, — устало сказала Селена. — Если бы ты жил с ним, ты бы хотел, чтобы его нашли?

— По крайней мере, я бы хотел узнать, что с ним случилось.

— Ну, а я не хочу. Я молю Бога, чтобы его никогда не найми.

На следующее утро ребенок одной пары, живущей в хижине у Луговой дорога, пришел в кабинет Бака Маккракена, держа под мышкой пакет, завернутый в газету. Люди из Департамента очень заинтересовались пакетом, но Баку, когда он увидел его содержимое, стало плохо и он отвернулся. Там были остатки сожженного бушлата, с еще целыми пуговицами, и опаленный кусочек материи, — по-видимому, часть того, что когда-то было женским халатом. Шериф стоял в шести футах от своего стола, но даже оттуда он заметил пятна крови на этой материи. Двенадцатилетний пацан, принесший пакет, сказал, что он нашел все это в куче мусора на городской свалке. Потом мальчик сказал что-то о вознаграждении.

— Убирайся, — грубо сказал Бак Маккракен, и из коридора послышался голос матери пацана.

— Я говорила тебе, сынок, — всхлипывала она, — я тебе говорила и Па тоже: ничего хорошего не выйдет из того, что вмешиваешься в дела, которые тебя не касаются.

Один из представителей Департамента ткнул карандашом на остаток бушлата.

— Кажется, у Лукаса уважительная причина, почему он отсутствует на службе, — сказал он.

Хороший офицер, тихо декламировал Маккракен, никогда не исключает возможность нечестной игры.

— Возможно, у Лукаса была женщина, о которой никто из нас не знает, — сказал он вслух.

— Я бы остановился на девушке, — сказал один из них.

— Какая девушка? — наивно спросил Бак.

— Селена Кросс, — ответил второй офицер.

Было еще рано, когда два офицера из Департамента и Бак подъехали к дому Кроссов. Селена еще не ушла на работу, а Джо еще был в пижаме. Селена впустила их в дом и провела в гостиную. Она вела себя так, будто не замечает пакета, который один из офицеров держал под мышкой. Он положил его на стол и вытащил оттуда содержимое. Потом он выпрямился и посмотрел прямо в глаза Селене. Она не двигалась и не говорила, никаких эмоций не отражалось на ее лице, будто она смотрела на товар, который ее совсем не интересовал.

— Мы знаем, что ты сделала это, — сказал офицер.

Джо Кросс рванул через комнату и встал перед сестрой.

— Это я сделал, — кричал он. — Это я! Я убил его и закопал в загоне, я сделал это один. Я один это сделал!

Селена прижала его к себе и потрепала по волосам.

— Иди в комнату, Джо, — сказала она. — Иди и оденься, как хороший мальчик.

Когда он вышел, она повернулась к Баку Маккракену.

ГЛАВА IX

Тесен мир. Прошли годы, и Бак Маккракен часто говорил, что хотел бы получить по никелю за каждый раз, когда произносились эти слова перед судом Селены Кросс.

Это были короткие недели из длинных дней в конце весны и в начале лета 1944 года. Раньше это было время «весенних танцулек», выпускного вечера, каникул, но тогда, в 1944-ом, напряжение этих недель возросло до такой степени, что все остальное, включая войну, померкло.

Пейтон-Плейс был переполнен народом. По улицам, которые знали только одного журналиста — Сета Басвелла, ходили толпы журналистов. Отдыхающие, которые раньше всегда приезжали в Пейтон-Плейс, направляясь в другие, более хорошо отрекламированные места, потоком съезжались в город на дорогих машинах, и на всех машинах были номера других штатов. Вряд ли случай Селены Кросс привлек бы такое внимание, если бы не начинающий молодой журналист криминальной бостонской газеты. У молодого человека по имени Томас Делани был талант сочинять привлекающие внимание заголовки статей. На следующий день после ареста Селены «Дейли Рекорд», на которую работал Делани, расцвела заголовком, напечатанным трехдюймовыми буквами: «ОТЦЕУБИЙСТВО В ПЕЙТОН-ПЛЕЙС». Эти слова подхватили другие газеты Новой Англии, и через три дня они были прочитаны практически каждым в четырех штатах. Редакторы газет откомандировали лучших репортеров освещать процесс Селены Кросс, и Пейтон-Плейс стал походить на психиатрическую лечебницу на открытом воздухе. В городе не было отелей, гостиниц, таверн или домов, где можно было бы снять комнату, поэтому репортеры и туристы, приехавшие писать и глазеть, были вынуждены мириться с неадекватными удобствами в Уайт-Ривер. Каждое утро эти люди наполняли Пейтон-Плейс, а по вечерам покидали его, но за часы в этом промежутке они буквально опустошали город. Впервые, с незапамятных времен, старики, занимающие скамейки у здания суда, были вынуждены спасаться бегством от яростно атакующих их журналистов, которые настойчиво хотели сделать фотографии «колоритных жителей» и постоянно приставали к старикам с расспросами, которые всегда начинались одинаково: «Что выобо всем этом думаете?» Единственный, кто не не стал спасаться бегством, — это Клейтон Фрейзер, ему понравился Томас Делани, репортер криминальной бостонской газеты. Этот странный союз начался в день, когда Томас приехал в Пейтон-Плейс и был обнаружен Клейтоном, беспечно рассиживающим на его любимом месте в ресторане Хайда. Клейтон разозлился, как черт, и все присутствующие в ресторане жители Пейтон-Плейс с интересом ожидали, как же поступит старик. Клейтон сел на стул рядом с Делани.