Тьма сгущается - Гарри Тёртлдав

— Лед! По левому борту лед!

В этом Фернао тоже надеялся на лучшее, надеялся — но не ожидал особенно. Когда отправляешься на Землю обитателей льдов посреди зимы, трудно хоть раз не наткнуться на айсберг. Однако флот еще не забрался так далеко на юг, чтобы уже встретить дрейфующие льды. «Просто везунчики», — ехидно подумал чародей.

Фрагозо нагнулся к переговорной трубе, приказывая чародеям, тянувшим энергию из становой жилы, остановить корабль, чтобы пропустить айсберг впереди. Потом по другой трубе связался с кристалломантом:

— Предупреди флот о том, что мы видели, и пусть сбавят ход, чтобы нас не протаранить!

Фернао поспешил на нос, чтобы приглядеться к ледяной горе поближе. Ему и прежде доводилось видеть айсберги, однако они по-прежнему завораживали его. Огромная, намного превосходившая размерами становой крейсер глыба льда, беззвучно проплывавшая мимо, выглядела как фантастический мираж. Однако гора не просто существовала, она могла сокрушить стальные борта «Неумолимого», словно яичную скорлупку. Корабль сбавил ход, и Фернао вспомнилось некстати, что говорил капитан Фрагозо о становых судах: они не в силах свернуть с курса.

Все ближе и ближе подплывала ледяная гора, подрагивая слегка на бушующих волнах. Фернао вцепился в поручень изо всех сил. Айсберг прошел мимо борта так близко, что чародей мог разглядеть чайку — а может, буревестника, — что разгуливала по ледяному пол беззаботно, как человек по бульвару Королей в Сетубале. Если корабль натолкнется на айсберг, чайка улетит прочь. А вот морякам повезет меньше. Как и самому Фернао.

— Прошли! — торжествующе заорал дозорный.

И действительно, Фернао повернулся направо — к штирборту, напомнил он себе, — чтобы проводить ледяную глыбу взглядом. От борта ее отделяло не больше полусотни шагов. Сколько еще айсбергов, задумался чародей, придется миновать флоту, прежде чем транспортные корабли причалят к краю ледового поля, что нарастало каждую зиму у берегов полярного континента, и понадеялся, что ответ на этот вопрос не придется выкупать у моря кровью.

Следующей ночью один из кораблей действительно натолкнулся на айсберг. Силой удара крейсер отнесло далеко от становой жилы, и тот застыл бездвижно, в то время как остальные корабли не в силах были прийти ему на помощь. Пострадавшим пришлось спускать на воду спасательные шлюпки. Если им удастся под парусом, на веслах или по течению добраться до другой становой жилы, матросы на них, быть может, останутся в живых. Если нет… Фернао скривился молча.

— Скоро ли мы прибудем на Землю обитателей льдов? — спросил он следующим утром за завтраком.

Столы и лавки в офицерской столовой были подвешены на шарнирах, чтобы овсянка, копченое мясо и вино не разлетались по сторонам.

Командор Диниш командовал бортовыми ядрометами «Неумолимого».

— Завтра утром, если все пойдет нормально, — ответил он, набивая рот овсянкой. Качка на него словно не действовала. — Если натолкнемся на ледовое поле — несколько позднее.

Фернао завидовал его оптимизму. А еще больше — крепкому желудку, потому что кишки чародея пребывали в неуверенности — то ли забиться в пятки, то ли по-пластунски лезть в глотку. С мрачным упрямством волшебник дожевал овсянку и ломоть окорока. В королевском флоте Лагоаша считалось, очевидно, что от скверного прокорма моряки звереют. Но по сравнению с тем, что ждало их на южном континенте…

— Вы когда-нибудь вареную верблюжатину ели? — с тоской поинтересовался он у Диниша.

— Нет, ваше волшебство, не приходилось, — ответил офицер. — Правда, мне и на берег сходить не придется, так что я вынужден буду обойтись без этого лакомства.

— Ну ладно, — отозвался Фернао. Он совсем забыл об этом.

Несчастье, как известно, любит товарищей, а чародею предстояло мучиться в одиночку. Впрочем, печаль его рассеялась быстро. Из команды «Неумолимого» мало кто окажется на берегу, зато транспорты под его охраной были полны солдат. Они-то скоро отведают изысков полярной кухни.

А еще Фернао стало интересно, что подумают обитатели льдов о лагоанском экспедиционном корпусе. Сколько мог судить чародей, цивилизация полярных жителей не привлекала. Однако презрение его быстро рассеялось. Альгарве было, несомненно, культурной страной, однако обитатели льдов никогда бы не сотворили того, что позволили сделать чародеям короля Мезенцио плоды цивилизации.

И чем ответит Альгарве на лагоанское наступление? Потерять основной источник киновари для Мезенцио был смерти подобно, но уж совсем он не мог позволить себе перебросить армию церез Узкое море, чтобы поддержать янинцев против лагоанского корпуса. «Если падет Котбус — да», — неохотно признал про себя Фернао. Но столица Ункерланта еще держалась. Может, и продержится. Если бы знать наверняка… но будущее затмевал мрак.

И мрак не рассеивался. Здесь, на полярном круге, сразу после зимнего солнцестояния дневное светило едва выглядывало из-за горизонта на севере и быстро заходило вновь, а тучи поглощали его слабый свет.

И все же когда лагоанский флот причалил к ледяным полям, окаймлявшим берега южной земли, в намеченный срок, Фернао мысленно снял шляпу перед полковником Пейшото и его оставшимися в Сетубале товарищами. Чародей не поверил бы, что вторжение увенчается успехом, если бы не увидел это собственными глазами.

— Попрошу за борт! — счастливо бросил капитан Фрагозо. Что ж, как заметил командор Диниш, не ему предстояло спускаться по веревочной лестнице.

Фернао перевалился через поручни. Едва ступив на ледяной пласт, он тут же упал навзничь — не помогли даже шипованные ботинки. Зрелище выгружающейся из транспортных кораблей армии и скользящих на льду солдат утешило его больше, чем ожидал волшебник: действительно, несчастье любит товарищей, а товарищей по несчастью у Фернао было немало.

Несчастий, впрочем, тоже. К тому времени, когда лагоанская армия начала долгий, мучительный марш по ледовым полям в направлении Барьерных гор, спустилась ночь, и твердой земли экспедиционный корпус достиг только к утру. Несколько обитателей льдов на двугорбых верблюдах наблюдали за приближением лагоанцев. Фернао в свою очередь наблюдал за ними при помощи подзорной трубы, которую одолжил у какого-то офицера. Туземцы смеялись. Засмотревшись на них, Фернао раз в двадцатый полетел кувырком, но винить в этом, кроме себя, было некого.

Проходя по улицам Котбуса, маршал Ратарь обычно чуял в воздухе дым — угольный и дровяной. Но в последние дни к нему примешивался иной едкий запах — горящей бумаги. Перепуганные письмоводители по всей ункерлантской столице начали сжигать архивы, чтобы те не попали в лапы наступающих альгарвейцев. Они полагали, что Котбус падет. Даже если они окажутся правы, решил Ратарь, так просто им будет не отделаться — в конце концов они попадут в руки палачей Мезенцио сами.