Поколение пепла - Алексей Доронин

На четвертый день осмелевшие дети мезолита пришли за их жизнями. Подводникам пришлось забыть про свою усталость от войны и драться как звери. Столкновение цивилизаций вылилось в короткую, но кровавую битву в прибрежной полосе и еще десяток схваток в джунглях. Семеро американских моряков были утыканы стрелами, а почти тридцать сентинельских воинов с луками и копьями – изрешечены пулями. Джунгли были слишком малы для полноценной партизанской войны, и их легко прочесала слаженная команда с огнестрельным оружием, которая побывала в местах и погорячее.

Сильверберг вспоминал, как они покидали Нигерию, куда их закинула судьба и воля верховного командования после Северного похода.

В крохотном прибрежном анклаве даже через полтора года после войны держалось правительство этой нефтедобывающей страны, когда-то крупной сырьевой державы. Теперь она была ценна тем, что в отличие от арабских монархий не была радиоактивной пустыней.

Но внезапно пришел приказ возвращаться. В порту Лагоса местные грузчики что-то заподозрили и внезапно прекратили погрузку горюче-смазочных материалов, без которых и на борту АПЛ не обойтись. Короткий бросок на лодках «Зодиак» – и вот уже родной дядя правителя маленькой страны у них в плену.

«Я представляю законную власть, – умоляюще смотрел на капитана толстый чиновник в строгом костюме и шлепанцах на босу ногу. – У нас есть соглашение с вашим правительством!»

«Ничего личного, амиго, но мы не будем это соглашение пролонгировать».

Они сами закончили погрузку всего необходимого и отчалили. Уже на рейде Лагоса, в полумиле от берега Сильверберг приказал второму помощнику сбросить этот мусор за борт.

Расистом капитан не был. Просто африканский чиновник был очень нелеп в своих попытках изобразить из себя важную шишку. Сильверберг даже хотел дать ему время, чтоб отплыть от подлодки на безопасное расстояние.

Он хорошо помнил, как исказилось лицо заложника. Откуда капитану было знать, что тот, живя на побережье, не умеет плавать?

Джордж Ле-Рой, который впоследствии погибнет от стрелы в горло, сам черный как смоль, с закатанными рукавами, бросился выполнять приказ и швырнул туземного чиновника в морские волны.

Глядя, как тот барахтается, матросы делали ставки, сколько он еще продержится на воде. Несмотря на свой лишний вес, он мог захлебнуться, наглотавшись воды.

«Чтобы научиться держаться на воде, достаточно умереть», – говаривал когда-то один друг Эйбрахама, работавший спасателем на пляже в Майами.

Можно было бросить бедняге канат, спасательный круг или жилет, но Сильверберг уступил желаниям своей команды, которая хотела крови. Он больше не был полновластным хозяином на борту, и дисциплина была очень условной.

Они взяли курс на Тасманию.

Уже тогда, глядя, как загоревшие дочерна и похожие на пиратов моряки скалят зубы при виде тонущего человека, Сильверберг подумал, что дело проиграно и никакой великой Австралии, владычицы морей, не будет.

Оставалось найти способ порвать со своим командованием и найти новое место для жизни. Но где? Потому что никто не будет им рад, когда узнает, кто они…

– У меня к тебе один вопрос, капитан. Когда? Ты говорил: «Когда закончится сезон штормов».

– Но ведь он не закончился, – возразил Эйбрахам.

Не далее как позавчера они тряслись в своих шалашах, мокрые как водяные крысы, чувствуя свою ничтожность перед мощью стихии.

– Он может никогда не закончиться, – Дженкинс с тревогой посмотрел на океан. – С климатом творится черт-те что.

– Значит, никогда, – Сильверберг бросил в него незрелым орехом и промахнулся. – Ты еще не понял? Я лучше буду кормить клопов здесь, чем рыб в море.

Плот, на строительство которого Дженкинс вместе с двумя матросами потратили целую неделю, выглядел жалко. Сооружение из связанных вместе бревен и пустых канистр с полотняным парусом и грубыми неуклюжими веслами скорее доставило бы их к морскому дьяволу, чем на Южный Андаман. Или тем более на материк.

– Нам нельзя оставаться здесь. Еще десять лет, и мы одичаем, – в который раз начал ныть первый помощник. – Будем ходить голыми и жрать сырую рыбу. Сами спустимся в палеолит.

– В мезолит, – поправил его капитан. – В палеолите луки делать не умели. А вообще, иди к черту, умник. Хотя нет… приведи мне Лулу.

На самом деле у девушки было непроизносимое имя. Но он называл ее так. Капитан не знал ее возраста, потому что туземцы не имели, да и не могли иметь такого понятия как «год». А по виду было неясно – от шестнадцати до тридцати. По голливудским меркам она не ахти, но в сравнении с женщинами из разных портов, которые были у него до войны и в первое время после ее начала, смотрелась выгодно.

Когда она вошла в хижину, Сильверберг еще раз порадовался, что на этом острове даже набедренные повязки носят не все и не всегда.

Сначала они опасались, что эти леди перережут им глотки, пока они спят, но, к их удивлению, женщины стали вести себя куда менее агрессивно. Они словно смирились, что стали собственностью чужаков. Некоторые даже научились десятку-другому слов на английском языке. А вот их тарабарщину никто из моряков так и не смог осилить. Тут понадобился бы лингвист, а может целый институт.

У нее, как и у остальных, была не эбеновая, а темно-оливковая кожа. Она не была покорной и относились к чужакам со странной смесью ненависти и любопытства.

Ее маленькие ассиметричные груди украшали очень темные соски – чернее остальной кожи. Капитану это очень нравилось.

– Иди сюда, живо, – сказал он, и она подчинилась.

Она была бы еще симпатичнее, если бы не выступающие ребра и перенесенный в детстве рахит. Этот рай мог быть очень жестоким, а авитаминоз и дистрофия подстерегают любое первобытное племя даже на экваторе.

Лаская ее со всем тщанием, прежде чем взять в позе, которую миссионеры не имели возможности на этот остров принести, а после усадив на себя верхом, Сильверберг думал о бремени белого человека.

Они ведь, если подумать, принесли этим дикарям сокровенные знания цивилизации. Может, поэтому островитянки простили им убийство своих мужей.

Ведь это посильнее, чем палка, стреляющая огнем или пламя из руки. Когда кончились патроны и бутан в зажигалках, эта магия иссякла. Но к тому времени они научились добывать огонь, высекая искры, и обжигать копье в пламени, чтоб его наконечник стал твердым.

Они научились здесь еще многому. Например, строить шалаши из пальмовых листьев и бить рыбу острогами. Узнали, как ловить лягушек и змей, находить съедобные коренья и побеги.