И сплетаются нити судьбы... - Ульяна Подавалова-Петухова

Конечно, открывшая им девушка мало походила на ту красотку с телефона. Эта была заревана, растрепана, в общем, выглядела не самым лучшим образом. А еще она была необычайно высокая, Ромала даже посмотрела на ее ступни — неужто дома на каблуках ходит? Но нет. На ногах красавицы Марины — размера этак сорок первого — были простые шлепки. Увидев Дмитрия, Марина протяжно всхлипнула и повисла на нем, еще пуще заревев. Парень так и вошел с ней, подталкивая Ромалу. Он отодрал от себя бывшую, а сам начал раздеваться. Марина что-то бессвязно мычала и рыдала в сорок ручьев. Он помог раздеться Ромале и пошел в кухню, а обе девушки шли за ним, как привязанные.

Цыганочка глядела на него и понимала, что здесь он дома! Он всё знал, ему не пришлось дважды открывать дверцы шкафов, чтобы найти искомое. Быстро налил Марине бокал красного вина и сунул той в руки. Девушка посмотрела на вино и заревела еще сильней.

— Мне нельзя спиртное! Я беременна! — промычала она и уронила голову на руки, лежащие на столе.

Дима так и сел. Ромала смотрела на него и не знала, как охарактеризовать эмоции, бороздившие лицо Димы.

— А ревешь чего? Это же здорово! Маринка, ты же мечтала о ребенке! — воскликнул он.

Зеленоглазая красавица подняла на него изумленные и даже злые глаза.

— Ага — мечтала! Да с моим диагнозом только и рожать здоровых детей! Ты что такое говоришь? Ты же всё знаешь! Ну, какая из меня мать?

— Ну-ну, не наговаривай! — заступился парень. — Ты мне лучше скажи, какой срок?

Услышав это, Марина завыла.

— Хватит разводить мокриц, Стародубова! Тебе по всем причинам теперь нужно беречь себя. И не реветь! — прикрикнул Дмитрий, но Ромала по глазам видела: он рад этой новости.

— А что мне остается? — немного успокоившись, говорила Марина. — Рожать мне никто не даст. Аборт я сделать не могу.

— То есть?

— Да потому что дура!!! У меня ни задержек, ни проблем никаких. Всё как нужно! Всё приходит вовремя и уходит также. Грудь не болит, не тошнит, в сон не клонит! Просто идеальное самочувствие!

— Так, может… и нет ничего? — несмело предположил парень.

— Дима! Я похожа на идиотку? Ты что, думаешь, мне поплакаться захотелось или тебе за то мясо по-французски отомстить?

— Как же ты узнала о беременности? — встряла Ромала.

— Живот заболел! Очень сильно! Словно утюг проглотила, тяжесть какая-то, дискомфорт, как говорят в рекламах. Брожение какое-то началось! Решила, что, пардон, газы, вот и бродит! Пришла в больницу, говорю, сил нет! Всегда все нормально, а тут… Сдала анализы, а она, так ехидно посмеиваясь, мне и отвечает: «Вы, девушка, не по адресу обратились, вам в соседнее крыло». И я ведь, дура, не врубилась сразу. Пошла в соседнее крыло. Смотрю — все сплошь беременные. А эта грымза мне и номер кабинета написала. Я очередь отсидела. Зашла, а та анализы посмотрела, заставила лечь на кушетку, щупала, щупала, мяла, мяла. И говорит, мол, что же вы, женщина, так поздно в больницу пришли, чай, не девочка, и беременность первая.

Тут Маришка засопела и отвернулась.

— А ты? — не вытерпел Дима.

— А я, как дура, в обморок грохнулась!

— Слушай, ну чего ты, в самом деле?! Не реви! Срок-то какой?

— Семнадцать недель! У-у-у!

Дима переглянулся с Ромалой. Та прочла его немой вопрос.

— Четыре месяца, — сказала она.

— Вот именно! Вот именно! А я идиотка! Ну как, КАК, можно было упустить? Не заметить?

— Ну, а здоровье?

— Что здоровье? — не поняла Марина.

— Тебя что, на аборт отправляют?

— Нет! — рявкнула она. — Нет! Меня не отправляют на аборт, и даже на преждевременные роды! Но с моим диагнозом!

— А что с твоим диагнозом? Вместо того чтобы радоваться, ты уже все ковры промочила! Развела сырость! Нечего реветь! Сейчас же прекрати! Не хочешь думать о себе — о ребенке подумай! Тоже мне, горе-мамаша! — вдруг заорал Дима.

Девчонки обе изрядно струхнули и уставились на него изумленными глазами. Одна черными — другая зелеными.

— Иди-ка в ванную и приведи себя в порядок! Скоро тапки поплывут, устроила потоп.

Маришка засопела, но повиновалась. Дима прошелся в ярости по кухне, открыл форточку и закурил, отвернувшись к окну. Руки мелко подрагивали: все ж таки нужно быть помягче с Мариной. А еще нужно позвонить Андрею Ильичу и Олесе, рассказать всё. Пусть на всякий пожарный Маришка полное обследование пройдет. Мало ли…

— Зря ты так на нее, — проговорил сзади тихий голос.

Дима не стал оборачиваться.

— Если бы я мог рассчитывать свою силу и не боялся ударить женщину, то вкатил бы ей оплеуху или затрещину. Не с ее сердцем так истерить. Маринка, ты там не утопилась, часом?

— А у тебя что, спасательный круг в кармане? — раздалось довольно бодро из ванной.

— Ну, Слава Богу, — облегченно произнес парень и затушил сигарету. — Вылазь, давай!

Маринка больше не плакала. Только вздыхала горько. Приехали Олеся и Андрей Ильич. Увидев их, девушка, было, продолжила свой концерт, но Дима повел на нее тяжелым взглядом, и она, судорожно вздохнув, сдержалась. Опять пронеслись объяснения. И лечащий врач девушки прижал горемычную к своей груди.

— Родишь, родишь! Куда ты денешься?

— А если вдруг… а если я… Он сиротой останется! — и опять губы полезли в сторону.

— Да, всё будет нормально! И потом, ты же не одна! А мы на что? Поможем! — проговорил Андрей Ильич.

— И отец ребенка! — встряла Олеся.

Но Марина на это лишь затрясла волосами-водорослями.

— Нет, мне нужно рассчитывать в таком случае только на себя, — проговорила она, а потом пояснила: — Он женат!

Ромала, не зная почему, вздохнула облегченно. Дима с такой нежностью относился к Марине, что она уже было подумала…

— И что? — не понял Дима.

— Ничего, — ответила Марина, — Дим, давай я тебе потом всё объясню, не сейчас, ладно?

Парень посмотрел на ее опухшие глаза и кивнул.

Глава 25.

Они ехали домой. Дима поворачивал руль, а сам думал о Маришке. Как бы там она ни решила, он не бросит ни ее, ни ребенка. Лишь бы только обследование прошло нормально.