Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Елена Клещенко

Выпивать, однако, Полина не стала, а, мило покраснев, извинилась и направилась в дамскую комнату. Солдатов проводил её задумчивым взглядом, после чего убедился в отсутствии бумажника в боковом кармане пиджака. Тогда из внутреннего он извлёк и бросил на стойку купюру трехрублёвого достоинства, сказал «без сдачи» и, вальяжно ступая, двинулся на выход.

Выбравшись на мрачную, занесённую колючим январским снегом Лиговку, Герман Иванович вмиг всякую вальяжность утратил. Он метнулся под арку проходного двора, скорым шагом его преодолел и, оказавшись на задках питейного заведения, поспел как раз вовремя, чтобы ухватить за локоть Полину, покидающую дамскую комнату через окно.

– Побеседуем? – предложил Солдатов, предъявив несколько старомодный пистолет системы «Купцов Калужский». – Ну-ну, не отказывайся, милочка, пройдём в авто, у меня дома нам будет удобно.

Получасом позже Герман Иванович разлил по фарфоровым чашечкам китайский жасминовый чай и, подперев могучим кулаком подбородок, довольно бесцеремонно стал гостью разглядывать.

– Нравлюсь? – сухо поинтересовалась та.

Солдатов с ответом помедлил. Субтильная черноволосая визави красавицей не была, но интересной назвать её можно было без всяких натяжек. А ещё, пожалуй, дерзкой. Какая-то особенная у неё дерзость, что ли, рассудил отставной сыщик. Не та, что присуща вульгарным столичным штучкам и бесцеремонным нагловатым провинциалкам.

– Вполне нравишься, – подытожил Солдатов. – У меня, если позволишь, вопрос.

– Нет.

Герман Иванович пригубил чай, подкрутил рыжие, подковкой усы.

– Нет так нет, – легко согласился он. – Но ты ошиблась: я не спрашиваю согласия, прежде чем уложить девку в постель. Меня интересует, что ты собиралась делать с моими кредитными картами.

Гостья пожала плечами.

– Снять со счетов деньги, естественно.

Солдатов саркастически хмыкнул.

– Каким образом, милочка?

– Кабацкая шансонетка тебе милочка. Меня можешь называть Княжной.

Солдатов и бровью не повёл – воровской кличкой его было не удивить.

– Да хоть Царевной, милочка. Итак, твоя светлость, каким образом ты собиралась свести деньги с карт? В «Первом императорском» мазуриков не жалуют.

– Я не воровка, – гостья внезапно потупилась. – Вернее, не была ею. я на самом деле княжеского рода, училась в Смольном, потом в университете на плетельщицу, – она устало махнула рукой. – Не доучилась: батюшка изволил разориться. Мы с братом остались без средств, понимаешь? Тогда я…

– Сидела? – прервал Солдатов.

– Два года, на Соловках. Неделю назад вышла на волю. Остальное ты знаешь.

– Понятно. – Солдатов отставил чашечку в сторону. – На плетельщицу, говоришь, училась… Так ты, значит, моль, княжна Полина Петровна?

– Да, – гостья решительно кивнула. – Я – моль. И не из последних.

В марте 2008-го, через два месяца после знакомства, на Поклонной открылось сыскное агентство «Иголка в стогу». За шесть последующих лет агентству удалось обзавестись серьёзной клиентурой и солидной репутацией. За мелочёвку вроде квартирных краж, подлогов и брачных афер компаньоны браться перестали. Всем этим занималось теперь дочернее предприятие, укомплектованное десятком ловких, сноровистых сыскарей с перспективным будущим и сомнительным прошлым. В головную же контору, переехавшую с Поклонной в центр, на Владимирский, захаживали теперь люди сплошь состоятельные, серьёзные и с делами деликатного свойства.

Алексей Емельянович Суворин, владелец издательского дома «Суворин и сыновья», явился под вечер, когда нежаркое августовское солнце, закатываясь, ласкало последними лучами гордый адмиралтейский шпиль.

– Большая шишка, – определила Полина, бросив небрежный взгляд на припарковавшийся у поребрика «Альбатрос» ручной сборки.

– Не просто большая, – заметил Солдатов, у которого была профессиональная память на лица. – Господин Суворин – особа, вхожая к государю. Столп отечественной культуры, можно сказать.

Издательский дом «Суворин и сыновья» недавно отпраздновал полтораста лет со дня основания. Его владельцы традиционно занимали высокие государственные должности и во многом и вправду влияли на развитие российской культуры. Как в плане книгопечатания, так и в целом.

– Присаживайтесь, Алексей Емельянович, сделайте милость, – предложил посетителю Солдатов. – Позвольте представить вам Полину Петровну Вяземскую, мою компаньонку и…

– Да-да, крайне приятно, – прервал визитёр. – Прошу прощения, у меня не так много времени, а история, которую я собираюсь вам поведать, достаточно необычна. Десять дней назад мы получили рукопись…

Рукопись пришла в издательский дом «Суворин и сыновья» обычным путём – по плетёночной почте. Это было единственным обычным обстоятельством во всей истории. Всё прочее вызвало немалое удивление у обоих видавших виды сыщиков. Автор рукописи сведений о себе не сообщал и именовал себя АБС. Присланное им сочинение называлось «Пикник на обочине». И просил АБС за своё сочинение ни много ни мало полтора миллиона рублей. На счёт в цюрихском банке, в месячный срок.

– Сколько? – ошеломлённо переспросил Солдатов, стоило издателю озвучить сумму.

– Полтора миллиона, сударь. Или семь с половиной миллионов американских долларов – по курсу.

– Но позвольте… Это же абсурд.

– Абсурд, абсурд. – Суворин покивал. – Когда рецензент впервые мне доложил об этом, именно так я и подумал. И продолжал думать до тех пор, пока с рукописью не ознакомился. Она, безусловно, стоит таких денег, господа. Да что там – я заплатил бы господину АБС вдвое или втрое больше, будь я уверен, что истинный автор – он.

– Вот как, – после короткой паузы осторожно проговорила Полина. – Вы полагаете, рукопись краденая?

– Наверняка. Собственно, отправитель письма этого особо и не скрывал. И за автора рукописи себя не выдавал. По словам господина АБС, досталась рукопись ему случайным образом, а настоящего сочинителя уже нет в живых. Кроме того, произведение «Пикник на обочине» не единственное: у АБС, дескать, есть ещё два десятка за тем же авторством. Понимаете, господа, если всё действительно так, то публикации этих произведений принесут многие и многие миллионы. Сочинители подобного уровня рождаются раз в столетие, если не реже. Отказ от сделки для меня равносилен потере огромной суммы. Тем паче, что АБС, откажи я ему, наверняка обратится к моим конкурентам. Однако согласиться на сделку означает подвергнуть издательский дом непомерному риску – в том случае, если объявится истинный автор рукописей и предъявит судебный иск. А сдаётся мне, что появится он всенепременно. Или его законный наследник, или же доверенное лицо. Так или иначе, мы не знаем, в чём именно заключается афера, а узнать это необходимо.