Лиловый (Ii) - Ганнибал

   -- Как тебя зовут? -- обратился к нему Тегаллиано.

   -- Унгва, господин, -- покорно ответил тот и только коротко посмотрел на Леарзу.

   -- Расскажи о себе, Унгва, -- тогда сказал Тегаллиано. -- Нравится ли тебе твоя работа?

   -- Неплохая работа, господа, -- будто чуточку осторожно сообщил Унгва. -- Я предпочитаю ночную смену, и платят за нее больше. Я тут уже восемь лет работаю.

   -- Есть у тебя семья?

   -- Конечно, а как же. Родители, два брата, сестра, жена и двое собственных детей. Братья тоже работают здесь, и отец: он уже стар, но его взяли сторожем, это ему по нраву. Жена у меня на хлебопекарном заводе. Дети еще маленькие, ходят в школу.

   Тегаллиано кивнул ему и оглянулся на Леарзу; тот понимал, чего от него хотят, и тоже задал свой вопрос:

   -- Тебе когда-нибудь хотелось стать аристократом, Унгва?

   Смуглый рабочий пожал плечами.

   -- А кому не хотелось бы, господа! Но у всех свой долг. Я рад, что у меня есть мое занятие, что я приношу пользу другим людям.

Он ведет бедолагу на веревочке, будто марионетку

.

   У Леарзы дернулось веко; он сделал вид, будто что-то попало ему в глаз.

   "С чего ты взял?!" -- яростно подумал он. Но ответа не было; вместо того Тегаллиано спокойно сказал, обращаясь к рабочему:

   -- Спасибо, Унгва. Больше не будем отвлекать тебя.

   -- Удачной тебе смены, -- брякнул Леарза, уже поворачиваясь, чтобы пойти дальше за своим провожатым. Внутри у него царил раздрай.

   ***

   Даже профессор, кажется, в последнее время о чем-то серьезно беспокоился; разведчики, те и вовсе без конца шушукались между собой, помрачнели. Тревога снедала и капитана Касвелина, потому что со станции приходили дурные новости: выяснилось, что у сломавшегося двигателя перегорела центральная схема, и придется доставить новую с Кэрнана. Сама по себе поломка -- не такое уж необычное дело, но никто на станции не мог взять в толк, отчего она произошла.

   Гавин Малрудан не видел особых поводов для беспокойства, хотя настроение профессора его настораживало. Профессор Квинн просто так нервничать не будет, Гавин это хорошо знал. Но и помочь ничем не мог, конечно же, и ему оставалось лишь добросовестно исполнять взятую на себя работу. Загадкой для Гавина было и поведение разведчиков, а когда он спросил об этом Каина, андроид только сердито отмахнулся и посоветовал не совать носа. Гавин, конечно, был не дурак; он сообразил, что разведчиков беспокоит руосец, который и вправде вел себя странно в последние дни, но Гавин уже однажды попытался урегулировать отношения хотя бы между ним и Каином, вышло не очень. У Каина на подбородке с тех пор красовалась здоровенная царапина, которая еще и никак не хотела заживать. Через несколько дней явился к Гавину и руосец, весь помятый какой-то, будто не давно не спал, и спросил, нет ли у него чего-нибудь от головной боли; Гавин, у которого была походная аптечка, услужливо предложил ее Леарзе. Тот покопался в аптечке, взял несколько пакетиков и ушел. Гавину тогда в голову не пришло проверить, что именно взял руосец, а когда он это обнаружил, то сильно удивился и никак не мог взять в толк, зачем Леарзе понадобились такие вещи.

   ...Леарза между тем действительно дурно спал по ночам; хохот темного бога стоял у него в ушах.

Водят тебя за нос, водят тебя за нос, как дурачка!

   И Леарза не мог этого просто так оставить, он чуял, что должен что-то предпринять, а в голову, как назло, ничего не приходило.

   Наконец в одну из ночей, вернувшись после очередной обстоятельной прогулки по заводам Тонгвы, Леарза, с трудом сумев уснуть, видел сон. В последнее время ему почти всегда снились эти двое, но не теперь; во сне он был в своей старой лаборатории еще в сабаине Кфар-Руд, все переливал купоросную настойку, а она казалась нескончаемой, и Леарза совсем уже было рассердился и хотел швырнуть пробирку, когда что-то взорвалось, и он проснулся.

   Самый обычный сон; но этот сон навел его на мысли.

   Три дня спустя Тегаллиано, как обычно, повел своего почетного спутника в промышленную зону, которая отчего-то не переставала интересовать его; Леарза выглядел рассеянным, но от очередной прогулки не отказался, хотя на вопрос о том, куда он пожелает направиться в этот раз, лишь пожал плечами. Тогда Тегаллиано предложил текстильную фабрику. Леарза без раздумий согласился. Конференция закончилась в обед, и еще было дневное время; на фабрике кипела работа, и Тегаллиано провел руосца по гигантским залам, отыскал одного из управляющих фабрики, заставил того рассказывать, что здесь делают люди. Леарза будто бы слушал, но как-то невнимательно.

   В самом деле китаб волновался. Он сделал все необходимые приготовления, но сам еще не был уверен, к чему это все его приведет; необходимо было импровизировать. При всем том он не знал даже, стоит ли пробовать прямо сегодня, или обождать до завтра, или...

   Они ходили по однообразным холлам, в которых сидели преимущественно женщины, все смуглые, плосконосые, они склонялись над своими станками, если Тегаллиано вздергивал одну или другую с места, послушно отвечали на вопросы, но Леарза чувствовал неискренность их слов. Это его не интересовало.

   И вот они перешли в очередной холл, совершенно такой же, как предыдущие, -- кажется, выполняемая работа отличалась, но Леарза не вникал в объяснения управляющего, -- и китаб, рассеянно кинув взгляд поверх женских голов, заметил ее и вздрогнул.

   Они сидела вместе со всеми, точно так же склонялась над работой, но время от времени поднимала голову и как раз в тот момент посмотрела на вошедших с затаенным любопытством в черных круглых глазах. Ее станок находился в противоположном конце зала; Леарза сунул руку в карман пиджака. Управляющий закончил рассказывать и медленно пошел вперед, Леарза сделал вид, что зацепился рукавом за стул, пропустил вперед Тегаллиано, а потом быстро нагнал обоих своих спутников и тут же задал какой-то вопрос.

   Они спокойно шли между станками и разговаривали, когда одна из женщин позади них вскрикнула. Оба анвинита стремительно обернулись; причина тревоги работниц была очевидна, в проходе тянулись тонкие длинные струйки дыма, как будто что-то горело совсем близко.

   -- Пожар! -- завизжали женщины, повскакивали со своих мест, а дым вдруг повалил коромыслом, заволакивая холл. Реакция управляющих была молниеносной, оба бросились туда, Тегаллиано крикнул:

   -- Хранить спокойствие!..

   Но перепуганных, вопящих женщин было не так-то просто угомонить, даже с его талантами. Леарза прянул вперед, пользуясь тем, что в дыму ничего почти не видно, добрался до конца холла и там буквально врезался в нее.

   Она в шоке вскрикнула, да крик ее все равно не мог привлечь ничьего внимания во всеобщей катавасии; Леарза поймал ее за плечи и выдохнул ей в лицо:

   -- Я видел тебя во сне!

   Женщина перепугалась только еще сильней, попыталась вырваться. До руосца кое-как дошло, что вряд ли это был лучший способ начать разговор, и он торопливо добавил:

   -- Не бойся, я только поговорить... я из дворца, я из

них

... это правда? Скажи мне, это правда, что закованные умирают от голода?

   -- Тише, -- кое-как взяв себя в руки, пискнула она. -- Тише!..

   -- У нас не больше пяти минут, -- резко напомнил Леарза, оборачиваясь. Дым все еще стоял плотной стеной, отовсюду доносились крики.

   -- И от голода бывает, и от холода, и от травм. Они ни за что не покажут тебе правды, -- тогда решительно сказала женщина. -- Они заставляют нас говорить все, что им вздумается. Только будь осторожнее! Не верь им... кто-то распространяет по нашим кварталам листовки, в них подробно написано, какие у вас машины, там даже есть рисунки вашей станции! Я не знаю, зачем они это делают, но это не приведет ни к чему хорошему. Все, они идут!..

   И она вдруг будто бы без чувств рухнула прямо ему на руки; Леарза так искренне растерялся, что выскочивший к нему Тегаллиано только утер пот со лба и сказал:

   -- Просто положите ее, господин Леарза, она сейчас придет в себя. Мы думали, что-то загорелось, но никакого огня так и не нашли. Управляющие разберутся, я же предлагаю вам отправиться дальше. Досадная маленькая неприятность, не правда ли?

   -- О... да, -- промямлил Леарза и бережно пристроил женщину на стул.

   ***

   С утра в тот день состоялась новая конференция, на которой люди Фальера продолжали рассказывать инопланетянам о собственной культуре и истории, а вечером устроен был спектакль в одном из холлов дворца; актеры должны были играть только для этих людей, которых они боялись, -- и Леарза это хорошо замечал.

   Сам Фальер, впрочем, на представлении отсутствовал, недолго просидел и Леарза, которого мало интересовала судьба главных героев спектакля, обреченных на несчастную любовь; воспользовавшись тем, что большая часть зала погружена во мрак, он бесшумно выскользнул в коридор. Холодные глаза разведчиков посмотрели ему вслед, но его это теперь волновало меньше всего. Леарза направился знакомой уже дорогой и быстро настиг дверей кабинета, в котором, он знал, часто проводил время Наследник; тот и теперь сидел, будто о чем-то глубоко задумавшись, за своим письменным столом, но когда Леарза вошел без стука, поднял голову.