Звездные самураи - Кен Като

Она сделала глоток давая тем самым Рохану понять, что жалеет о неприятной сцену, которая по ее вине разыгралась у переходного туннеля.

— До дна, до дна, миз Хавкен!

Лицо ее по-прежнему оставалось мрачным.

— Эта… смесь довольно приятна на вкус, вы не находите, комендант?

— Вот и пейте!

Пока Эллис добивался того, чтобы Аркали осушила свой стакан на глазах улыбающегося Рохана, Истман отвел Шадболта в сторонку.

— Ты что это задумал, подлец? — яростно прошипел он.

— Истман, извини. Я ведь и понятия не имел!

— Я тебя предупреждал.

— Она сама подошла ко мне и попросила. Честное слово. Что мне было делать?

В глазах Шадболта явственно читалась мольба, но Истману было на это наплевать.

— Завтра тебе так и так придется отходить — либо с похмелья, либо от того, что я с тобой сделаю. Пойди и извинись перед ней, а потом убирайся отсюда ко всем чертям. Ты понял?

— Но ведь тогда я пропущу весь праздник.

— Поверь это гораздо лучше, чем остаться без яиц.

Шадболт обиженно поднял бровь.

— Барб, мне что-то не нравится твой тон.

И тут он почувствовал, как на нем пугающе фокусируется ярость Истмана.

— Сваливай, Боско, или я тебя прирежу. Клянусь, я не шучу!

Шадболт вздохнул и скрестил руки на груди.

— Что ж, если уж ты так хочешь, ладно. Но знай, Барб, ты неправильно себя с ней ведешь.

— Сегодня вечером она станет моей!

Шадболт вздохнул и покачал головой.

— Нет.

— Что значит нет? — В глазах Истмана явственно читалось недоумение. — Со мной все в порядке. Теперь я настоящий офицер. Видишь это шитье? Эти пуговицы? Отныне я уважаемый человек и у меня неплохие перспективы. Даже блестящие. Отныне никто не смеет смотреть на меня сверху вниз. Ведь верно?

— Барб, дело совсем не в…

— О'кей, пусть у меня в жилах не течет кровь богачей, но ведь и она теперь никто. Ее отец банкрот, неплатежеспособный и дискредитированный, да еще к тому же и являющийся заложником каньцев. Да она от радости должна прыгать, что я…

Шадболт по-прежнему тряс головой.

— Понимаешь, дело тут совсем не в происхождении или положении. И даже не в перспективах.

— Тогда в чем же?

— Я тебя отлично знаю, Барб. — Тактичность Шадболта вдруг показалась ему какой-то подхалимской, скользкой и он почувствовал, что начинает ненавидеть его. — И я знаю, какого рода женщина тебе нужна. Поверь, Аркали Хавкен тебе совершенно не подходит. Она из слишком хорошей семьи, у нее очень высокие запросы и строгое воспитание. А тебе нужна женщина вроде моей сестры Марли, которая живет на Джерси. Конечно, она скорее пони против кобылы благородных кровей, но зато человек верный и спокойный, из тех женщин которые не оставят тебя ни в горе ни в радости, женщина, которая способна пойти на компромисс, экономная хозяйка, которая сразу впишется в метракоровское общество. Женщина, которой нужен надежный мужчина для ее детей.

— Я не нуждаюсь в твоих плаксивых советах! Мне лучше знать, какая женщина мне нужна! Ты просто не знаешь, что такое честолюбие!

— Я только хотел тебе помочь.

— Ну так и заткнись! Или я действительно тебя порежу! Слышишь?

Шадболт поджал губы и опустил руки.

— Ну что ж, в таком случае тебе невредно будет узнать, что она мне сказала.

Он снова метнул на Шадболта горящий от ярости взгляд.

— Она считает тебя ничтожеством, Барб, и не желает иметь с тобой ничего общего. И знаешь, что? В принципе, ее трудно в этом винить.

Истман смотрел ему вслед, машинально положив руку висящий на поясе маленький аккуратный парадный пистолет. «Жаль момент не очень подходящий, — с яростью думал он, — а то я бы отвесил тебе такого пинка, что ты летел бы отсюда до самого мостика. Будь ты проклят, Шадболт, небось решил отбить ее у меня! Так вот, ничего у тебя не выйдет!»

Он вернулся к Аркали и взял у нее из рук пустой стакан. Она была так удивлена этим, что даже дала увести себя от Стрейкера и Рохана с кратким «Извиняюсь».

— В чем дело? Хотите потанцевать? — неуверенно спросила она, а затем так и не получив ответа, продолжала: — А куда делся Боско?

Они подошли к изогнутой прозрачной стене и он, к собственному удивлению, вдруг поймал себя на мысли о том, что, как ни странно, здешнюю зелень отделяет от ледяного вакуума всего-навсего миллиметровый слой плекса.

— Прошу вас, мисс Хавкен… Аркали… мне нужно поговорить с вами. Я знаю… Я знаю, вы избегаете меня, но мне просто необходимо сообщить вам нечто очень важное.

Он вел ее мимо цветущих кустов, как вдруг из кроны растущего неподалеку дерева выпорхнула птичка, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. «Может быть Истман что-нибудь узнал о Хайдене от одного из членов команды Стрейкера, — подумала она. — Что-то такое, о чем Стрейкер просто не удосужился мне сообщить».

Вслед за ним она прошла через густые заросли кустарника и оказалась на небольшой полянке где под сенью зеленых ветвей стояла скамейка. В этом месте постоянно оседающий на плексе конденсат был высушен одним из воздухонагревателей, что позволяло ясно видеть грозный форт и сверкающий выпуклый зеленовато-голубовато-коричневый диск Осуми, занимающий чуть ли не четверть всего неба. Но вспыхнувшая было в ее душе надежда тут же угасла, стоило ей заметить странный блеск в его глазах и то, что он молчал, будто стараясь взять себя в руки. Затем он усадил ее на скамью под деревом и сел рядом. Его серьезность уже начинала выводить ее из себя.

— Вы знаете, что это за дерево? — наконец спросил он.

Она подняла глаза и увидела над головой переплетение веток на фоне напоминающего гигантскую луну силуэта.

— Местные жители называют его «сакура но ки» — вишневое дерево, — сказал он. — Для японцев оно имеет особое значение. Принюхайтесь, и вы почувствуете какую сладость его аромат придает воздуху. Вот. Это вам.

Он внезапно протянул руку к усыпанным цветами веткам и с громким треском отломил одну. Цветки были розовыми, нежными и, казалось, вот-вот начнут осыпаться.

Чтобы не давать ему повода начать втыкать веточку ей в волосы самому, она взяла ее у него из рук. Музыка сюда едва доносилась. Она вдруг почувствовала себя в западне.

— Послушайте, Барб…

— Вы когда-нибудь слышали слово «камикадзе»? — спросил он так, будто это было для него вопросом жизни или смерти. — Оно означает «священный ветер». В двадцатом веке во время войны на Тихом океане так называли молодых японских летчиков у которых на пуговицах были выгравированы цветки сакуры. Они были готовы умереть за то, во что верили.

— Пилоты-самоубийцы?

— Вот и я, подобно им, готов даже погибнуть.

— Не понимаю…

— Теперь, когда меня произвели в офицеры, передо мной открываются блестящие перспективы. Через два года я могу уйти из МеТраКора, но у меня останется лицензия на право торговли. Я буду иметь право, если захочу, торговать через Каноя-Сити в качестве независимого торговца. А когда закончится эта война, уверен, что смогу получить значительные кредиты на Сеуле.

— Все это замечательно, Барб, но…

— Но главное, я хочу сказать, что собираюсь сделать все это ради вас! — Его внезапное и неестественное возбуждение потрясло ее. — Эти цветы — символ именно этого моего желания. Аркали, прошу вас стать моей женой.

Она, совершенно ошеломленная, уставилась на него. От приторно-сладкого запаха искусственно выведенных цветов ее уже подташнивало. А от его предложения, сопровождаемого взмахом похожего на окорок кулака — вообще едва не вырвало.

— Скажите же мне «да», Аркали. Поверьте, если вы согласитесь стать моей женой, я стану гораздо более богатым, чем большинство других людей.

— Я…

Она поднялась со скамьи и поспешила прочь, но он тоже вскочил и схватил ее за руку.

— Вы просто должны согласиться. Это ваша судьба. Как я вам всегда и говорил. Неужели вы не понимаете?

— Пустите меня! Я собираюсь выйти замуж за другого человека. И вам это отлично известно!

— Хайден Стрейкер мертв! — взорвался он.

Его слова были вызваны скорее отчаянием, чем гневом, но, увидев выражение его лица, она замерла как вкопанная.

— Что?

Он заговорил торопливо и с жаром, понимая, что это самоубийственно и что потом ничего не исправишь. Слова полились из него потоком.

— Да, он мертв. Конечно же мертв. И из того что известно о его судьбе это следует совершенно однозначно.

— Как это?

— Он был с самурайской армией, которая подступила к Каноя-Сити. И находился в одном из сбитых во время боя сингулярной пушкой блюдец. Вы же понимаете. Это была настоящая бойня. Кровавая баня. Погибли многие тысячи. И среди прочих — Хайден.

Она стояла, уставившись на него так, будто перед ней призрак.

— Откуда вы знаете? От Эллиса Стрейкера, не так ли? Очередное лживое измышление этого хитрого негодяя!

— Нет! Стрейкер тут совершенно ни при чем. Это мне сообщили мои собственные информаторы из Анклава, — сказал он. — Я платил им за то, чтобы они сообщали мне все самое важное. В тот день каньцы действительно сбили машину с гайдзином на борту. Это наверняка был Хайден. И он никак не мог уцелеть.