Красный лик - Всеволод Иванов

В 1240 году был взят Киев, и Батый, имея сзади замиренный терроризованный тыл, пошёл со своим войском в Европу и взял Галич. Часть армии Батыя прошла Карпатами в Венгрию, а часть прошла в Польшу. Поляки были разбиты под Люблином; рыцарство Кракова и Сандомира проиграло Батыю бой под Шидловым. Батый пожёг Краков и двинулся через Ратибор в Силезию. Им сожжён Бреславль.

Немцы, Тевтонский орден, поляки, силезцы — все оказались объединёнными против великой беды под начальством Генриха Благочестивого, герцога Силезского. Под Лигницем они проиграли бой, и монголы нарезали ушей убитых врагов 9 больших мешков, а подступая к Лигницу, несли на копье голову Генриха.

Моравия и Богемия — всё в огне и потоках крови; король Богемский выставляет 12 000 отряд, который разбит под Ольмюцем. Батый делает предложение Белу IV, королю Венгерскому, предложение сдаться и стать его вассалом, тот отвергает оскорбительное предложение. Тогда Батый разбивает его ополчение, жжёт Пешт, Варадин и другие города.

В 1241 году Батый стоит под Веной; против него стянуто ополчение короля Богемского и герцога Австрийского; Батый идёт на побережье далматинское Адриатического моря и занимает его вплоть до Рагузы.

В этом году в Монголии умирает, опившись на пиру, Огдай, и Батый отходит назад, спеша на Курултай, где Великим Ханом был избран Менгу.

Монголы потом побывали в Польше в 1259 и сожгли Краков в 1265, а в 1285 году сожгли снова Пешт.

Интересующихся этими событиями я могу отослать к моей книге «Мы», где они изложены более подробно. Здесь же скажем, что перед нами возникновение огромной державы, тянувшейся от Тихого океана до Адриатического моря; в то время как на Западе воевал Батый, не сидел праздно и Тулуй на Востоке; с 1252 года из Средней Азии идёт в Малую Азию хан Улагай, брат Менгу-хана, и сорок дней грабит сказочный Багдад, где его кони топчут завёрнутых в ковры последних Абассидов. Говорят, что он был христианином и стремился освободить от неверных Иерусалим и Гроб Господень. Его брат Кублай в это время движется Китаем на Юг; он достигает больших успехов, берёт Нанкин и становится настолько популярен, что Великий Хан должен его отозвать от войска и заменить сыном воеводы Субутая, воспитанником своего отца в его походах по России и Европе, Урянхатаем. Этот военачальник прошёл до Индо-Китая, взял Ханой, Тонкин и наложил дань на аннамитов.

Примерно к этому времени заканчивалось формирование огромной империи династии, которую начал Кублай-хан, перенеся свою столицу в Пекин; и он дал китайское имя этой династии — Юань, то есть начало, основание. И должно сказать, что владения Карла Великого, Наполеона или Александра Великого — пустяки перед этим необычайным грандиозным восточным размахом.

В это царство и русская земля того времени вошла отдельным улусом, то есть вассальным царством, и историческим фактом является то, что русские князья, несмотря на благочестивые сетования церкви, получили в этой продуманной и твёрдой системе монгольской власти основательную и солидную выучку.

Монголы в своих завоёванных местностях устанавливали свой порядок; «великий князь Батый по следам Субутая покорил род Кипчак, разбил города Орусы и людей их либо убил, либо попленил. Поставив там дарухачин и таньманчи, возвратился» — так изображает «Сокровенная история Династии Юань» поход Батыя на Русь.

«Дарухачин» — «даруга», имя джагатайское, — читаем мы в персидской «Истории Монголов» в переводе Григорьева; по-турецки его переводят Су-Баши, т. е. «начальник города». Дарухачин был установлением Чингиса и, согласно этимологии этого слова, «заведовал печатью». Особым приказом 1268 года было запрещено на эту должность ставить китайцев — она должна быть только монгольской; в обязанности «даруги» входили — перепись населения, набор войска из местных жителей, устройство почтовых сообщений, собирание податей, доставление податей Хану.

Таншанчи же был не кто иной, как «военачальник местных войск», каковую должность, очевидно, и позаняли наши князья. Для населения, таким образом, они являлись старыми князьями, для монгольской же администрации — своими чиновниками из местных, которым давался ярлык на правление в силу какого-то положения, которое они уже имели. В силу своего этого положения они имели право на поддержку силой монгольских отрядов:

— Того ж лета (1342) вышел на Русь отпущен Царём из орды на Рязанское княженье князь Ярослав Пронский, а с ним посол Киндяк; и приидоша к Переяславлю и князь Иван Коротопол бился весь день, а на ночь побежал вон; и князь Ярослав сел в Растиславе… — говорит нам Троицкая летопись, представляя нам, очевидно, этого самого «даругу» и «таньманчу», хранителя печати и князя.

Печать, очевидно, и была символом этого государственного объединения, поскольку мы знаем, что слово печать, по-монгольски — тамга (откуда таможня), «осталось всюду, где были монголы, — в Тибете, в Индостане, в Персии, Туркестане и России» — читаем мы у А. Ремюза.

Итак, гарнизоны монгольских и местных войск, стоявшие в поместных пунктах, в городах, обеспечивали необходимый порядок; наличность даруги и его работа вели к тому, что производилась усиленная перепись ранее свободного населения всей земли и на него налагалась подать. Лица, особенно заслуженные пред татарской государственной властью, получали так называемые тарханные грамоты, в которых они объявлялись свободными от всех податей, от необходимости делить свою военную добычу с кем бы то ни было; более того, лица, такие «тарханы» имеющие, имели право на часть общей добычи с войны, могли входить, когда заблагорассудится, в царский шатёр, не спрашивая начальника стражи, и они были безнаказанны во всех своих ошибках и даже в преступлениях — до 9 раз.

Такие тарханные грамоты имела, между прочим, и русская церковь в лице митрополита; в них лица, принадлежащие к клиру, освобождались от мобилизации, а земли — от податей.

Другим важным средством связи и власти монголов была регулярная почта, подобно тому как арабы, распространяясь в калифате по Востоку, заимствовали от древних персов это учреждение, которое, между прочим, служило и целям разведки; точно так же почта была использована и монголами. Всюду на определённых расстояниях, по всему необозримому пространству империи Юань были раскинуты станки, по-монгольски — ямы (откуда и русское — ям, ямщик), где готовыми стояли лошади. В экстренных случаях скакали день и ночь эти «тройки» с колокольчиками, запряжённые в повозки.

Время монгольской власти на Руси было чрезвычайно важно для выработки русского национального и государственного сознания. Во-первых, монголы всё-таки были чужие люди, и подчинённость этим чужим людям била по самолюбию русских; да к этому подбивала и церковь, пользуясь от монголов всеми благами. Во-вторых, тут был налицо огромный административный аппарат, единый от Индокитая до Адриатического моря, аппарат, управляемый из Пекина, — Ханбалу.