Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

Оргазм является самым разительным подтверждением твоей суетности, а точнее, лёгкости твоего уничтожения. Возрождение желания – тонкий намёк на бессмертие.

Главная причина разочарований и грусти – это отсутствие желания, а вторая причина – неспособность преодолеть препятствия на пути удовлетворения возникшего желания. Полное, насколько это возможно при жизни, отсутствие желания возникает тотчас после оргазма. Первое ощущение от его исчезновения напоминает юношеское отношение к своей первой любви, когда кажется, что она единственная и должна длиться вечно, а при наступлении разлуки юношу охватывает страх, уныние и разочарование из-за искреннего заблуждения, что любовь больше не придёт. Но при здоровой ситуации является новая женщина, которая с лёгкостью заставляет юношу забыть о недавней любовной тоске. Многие впадают в меланхолию, если последующая любовь не столь удачна: «Вполне упоевает нас только первая любовь» (Е. Б.[16]). Но, как правило, о первой любви вспоминают снисходительно, устремляясь к новым Любовям.

Поднаторевший мужчина научается смиряться и воспринимать как естественное наступающее безразличие к женщине после оргазма. Его психика с каждым разом всё более приспосабливается к относительности чувств, и его уже не проймёшь иллюзиями и мифами, выряжающими оргазм в любовь.

Оргазм заставляет испытать нас на своей же шкуре, сколь условны желания, и учит, что за наслаждение ты платишь избавлением от желания. Именно платишь, ибо как грустна и бедна жизнь без желаний! Об оргазме имеет смысл говорить только тогда, когда существует желание, ибо он является его пресечь. А если нет желания, то и оргазм неведом. И не нужен.

Скоротечность желаний вызывает укоризну или протест не более, чем скоротечность жизни вообще, и продуктивным выходом из этого уныния становится возвращение желания. Твёрдая вера в его возвращение, как и вера в жизнь после смерти, делает нынешнюю жизнь осмысленной.

Возрождение желания реабилитирует оргазм как убийцу желания, ибо переосмысливает оргазм в освежающую бурю обновления. Желания, в свою очередь, начинают представляться как существа, вырастающие специально для жертвоприношения, и оргазм, убивая желание, лишь открывает простор для новых, которые не явятся, пока не сгинет это, сегодняшнее, сиюминутное.

Самым примирительным и натуральным методом для борьбы с остротой безразличия, наступающего после оргазма, является сон. Сон не оставляет места для пессимизма от скоротечности желаний. Сон сглаживает углы физиологической дипломатией. Сон переносит тебя во времени в то состояние, когда желание уже возродилось. Пускай оно ещё не вполне зрелое, но в нём заложена возможность скороспелости, которой всегда можно воспользоваться при подходящем случае.

Другим методом борьбы с послеоргазменным безразличием может быть новизна, то есть новая любовница, которая сводит к минимуму срок смерти желания, возрождая его из пепла.

Но самый обыденный метод – это осознанно-выжидательная позиция, то есть положительный опыт, говорящий тебе о том, что с умиранием желания произойдёт лишь скорое приобретение нового, и радостное предвкушение упростит его появление.

После оргазма наступает разбегание галактик.

Если мужчина удерживается от оргазма, то делает он это только ради женщины, позволяя ей испытать оргазм первой или вместе с ним. Женщина же удерживается исключительно ради себя, из-за нежелания сближения помимо своей воли с мужчиной или мужчинами.

Оргазмы отличаются предместьями, их размерами и живописностью. Чистый оргазм – это точка живительного оазиса посреди пустыни безразличия. Время, не позволяющее в нём задержаться, выволакивает тебя из оргазма в ту же пустыню, только ещё более ненавистную, ибо тебе приходится сравнивать её с только что посещённым мгновенным оазисом.

Есть оргазмы, окружённые растительностью чувств, когда милое общение приводит к прекрасной вспышке, и возвращение в милые отношения после её потухания удобно и опять-таки мило.

Есть оргазмы, процветающие на склонах вулкана с постоянно текущей лавой. Извержения сотрясают всё вокруг, но на этом природа не останавливается, жар длится, пепел затмевает горизонт, лава растекается, всё – в стремлении к новым толчкам и сотрясениям. Такое состояние природы не может длиться долго. Но именно оно больше всего поражает человека своей грандиозностью, влечёт и устрашает. Было время, когда вулканическая деятельность являлась преобладающей на Земле; было золотое время человеческого общества, когда страсти являлись главной заботой людей. И теперь редкие люди мечтают пребывать в этом вулканическом состоянии, которое противоестественно в нынешнее время, когда кора Земли остужена тщательными законами, ограничивающими и попирающими страсти.

Оргазм так силён, что, с одной стороны, становится необходимым, а с другой стороны, сужает собственные окрестности при однообразном повторении. Необходимость оргазма заставляет желать его, а сужаемость его окрестностей заставляет искать разнообразия. То есть понуждает на творчество.

Совокупление – это способ введения себя в неустойчивое равновесие наслаждения. Наслаждение наступает при переходе из неустойчивого состояния в устойчивое. Чем резче этот переход, тем острее наслаждение. Устойчивое равновесие – это отсутствие желаний то ли вследствие свершившегося оргазма, то ли вследствие иных причин.

Оргазм – это приятный способ освобождения от желания, а боль – неприятный. Задача стоиков – избавиться от желаний, а потому оргазм на их стороне в той же степени, как и боль. Поскольку при жизни от желаний не удаётся освободиться раз и навсегда, а освобождение от желания – это постоянная борьба, то становится вполне разумным использовать оргазм как орудие для освобождения от желаний. Оргазма следует достигать как можно чаще, при самом начале возникновения желания, тогда как целомудренная мораль позволяет развиться неудовлетворяемому желанию до таких размеров, когда человек вынужден прибегать к боли – только бы не допустить свершения оргазма.

Религиозные борцы с плотью и её желаниями твердили об их суетности, ничтожности по сравнению с жизнью духовной. Регулярное достижение оргазма послужило бы им замечательным напоминанием и доказательством суетности желаний, и такой опыт был бы неопровержимым для религиозных людей. Каждое попрание желания с помощью оргазма являлось бы торжеством идеи о его суетности. Стойкость по отношению к желанию образовывалась бы не с помощью его подавления, а с помощью его удовлетворения. По Уайльду, победить желание можно, лишь уступая ему.

Легко представить себе монаха, которому вменяется в обязанность мастурбировать минимум по пять раз в день, чтобы душа его была в покое, причём разработать такие приёмы, чтобы оргазм наступал как можно быстрее, убивая желание в самом зародыше. Измождённые оргазмами, а не постом и веригами, монахи будут служить Богу с большим упоением и прилежанием.

Отец Сергий, вместо того чтобы рубить себе палец, должен был выйти в другую комнату и подрочить, и тогда наступивший оргазм послужил бы лекарством равнодушия, и батька Серёжка легко бы выгнал соблазнительницу.

Сам оргазм безапелляционно прекрасен. Угнетает лишь его тесное соседство с состоянием прямо ему противоположным. Можно сказать, что оргазм – это рай, из которого тебя выбрасывают в ад. А можно и наоборот: буйство желаний – это ад, который с помощью оргазма превращается в рай безразличия и покоя. Таким образом, поражает нас немедленность и яркость наказания (или награды). Скорость перехода одного в другое – вот что ошеломляет нас. Так огонь превращает нечто в ничто значительно быстрее, чем гниение, и потому огонь нас прельщает скоростью исполнения своих дел и становится из-за этого эстетически привлекательнее гниения.

Интересно и то, что обратный переход от безразличия или подчас отвращения к желанию и наслаждению не может осуществиться с такой же скоростью и происходит гораздо медленнее. Нет такого «ускорителя», который, подобно оргазму, мог бы во мгновение превратить безразличие в яркое желание.

Сила оргазма не меняется от того, происходит ли он в красивой женщине или в уродливой. Если жаждущего мужчину запустить в тёмную комнату, где находятся готовые к совокуплению женщины, то мужчина, лишённый зрения, испытает одинаково сильный оргазм как с красивой, так и с уродливой женщиной, лежащими рядом. Конечно, в процессе совокупления мужчину будет больше или меньше возбуждать запах женщины, ощущения её кожи, формы тела, и вполне может оказаться, когда зажжётся свет, что мужчина испытывал сильнейшее наслаждение с уродкой, потому что, к примеру, запах её был для него более возбуждающ, чем запах красавицы. Если отказываться от одного чувства за другим (зрения, слуха, обоняния), то это повлечёт полный отказ от эстетических критериев, и только благодаря осязанию, которое оказывается главным чувством, а вовсе не зрению, возникает оргазм. Осязание – вот основа для того, чтобы понять, что существует нечто, кроме тебя самого, и осязание становится основополагающим для наслаждения. Остальные чувства нужны для изощрения наслаждения, для ускорения его возрождения после побитости оргазмом.