Таинственный остров - Жюль Верн

До сих пор преступнику везло, и он вообразил, что так будет и дальше: он отправит «Дункан» в залив Туфолда, шайка бандитов перебьет экипаж и завладеет судном, а он, Бен Джойс, будет хозяйничать в здешних морях. Господь не дал злодею привести в исполнение свои кровавые замыслы.

Явившись в Мельбурн, Айртон передал приказ помощнику капитана, Тому Остину, и тот, ознакомившись с его содержанием, тут же велел сняться с якоря; но можно себе представить разочарование и ярость Айртона, когда на второй день плавания он узнал, что помощник капитана ведет яхту не в залив Туфолда, а к восточному берегу Новой Зеландии! Айртон попытался воспротивиться, но Остин показал ему письмо. И правда, благодаря счастливой случайности — описке француза-географа — кораблю велено было отправиться к восточным берегам Новой Зеландии.

Все планы Айртона рухнули! Он вздумал бунтовать. Его заперли. Итак, он плыл против воли в Новую Зеландию, не зная, что сталось с его шайкой, что сталось с отрядом лорда Гленарвана.

«Дункан» плавал вдоль берегов Новой Зеландии до третьего марта. В тот день Айртон услышал выстрелы. «Дункан» палил из всех коронад, и вскоре лорд Гленарван вместе со своими спутниками поднялся на борт яхты.

Вот что произошло за это время.

После множества испытаний, множества опасностей отряд лорда Гленарвана вышел к восточному побережью Австралии и добрался до залива Туфолда. Яхты там не было! Гленарван телеграфировал в Мельбурн. Ему ответили: «Восемнадцатого сего месяца «Дункан» отплыл в неизвестном направлении».

Гленарван решил, что его отважный экипаж попал в руки Бена Джойса, а яхта стала пиратским судном.

И все же Гленарван не отказался от поисков. То был смелый и благородный человек. Он сел на первое попавшееся торговое судно, доплыл на нем до западных берегов Новой Зеландии, пересек ее, следуя по тридцать седьмой параллели, но не нашел никаких следов капитана Гранта; зато на восточном берегу он, к своему изумлению и благодаря божьей помощи, обнаружил «Дункан», который по приказу помощника капитана ждал его здесь целых пять недель!

Случилось это третьего марта тысяча восемьсот пятьдесят пятого года. Итак, Гленарван снова вступил на борт «Дункана», — там уже находился и Айртон. Его привели к Гленарвану, который хотел выведать у злодея, знает ли он что-нибудь об участи капитана Гранта. Айртон отвечать отказался. Гленарван предупредил негодяя, что в первом же порту сдаст его английским властям. Но Айртон безмолвствовал.

«Дункан» продолжал плыть вдоль тридцать седьмой параллели. А тем временем леди Гленарван решила побороть упорство злодея. В конце концов ей это удалось, и Айртон обещал все рассказать Гленарвану, но при условии, что его не выдадут английским властям, а высадят на одном из островов Тихого океана. Гленарван согласился, ибо готов был на все, лишь бы что-нибудь узнать об участи капитана Гранта.

Тут Айртон рассказал историю своей жизни, признавшись, что с тех пор, как его высадили на побережье Австралии, он ничего не знает о капитане Гранте.

Гленарван тем не менее сдержал свое слово. «Дункан» плыл все дальше, и вот однажды показался остров Табор. На нем и решено было оставить Айртона; и вот на этом клочке суши, лежащем на тридцать седьмой параллели произошло чудо: оказалось, что там нашли приют капитан Грант и двое его матросов. Вместо них на пустынном острове должен был поселиться преступник. Когда он покидал яхту, Гленарван напутствовал его такими словами:

— Айртон, вы будете отрезаны от мира, от людей. Вам не удастся бежать с островка, на который мы вас высаживаем! Вы будете одиноки, как перст, под всевидящим оком господа бога, который читает в тайниках человеческого сердца, и никто не станет тревожиться о вас, как мы тревожились о капитане Гранте. Вы и не достойны того, чтобы о вас помнили честные люди, но они вас не забудут, Айртон! Мне известен этот остров, я знаю, где вас найти. Память мне никогда не изменит!

И «Дункан», снявшись с якоря, вскоре исчез из виду!

Произошло это восемнадцатого марта тысяча восемьсот пятьдесят пятого года.

Айртон остался один, но его снабдили всем необходимым: оружием, инструментами, съестными припасами. В его распоряжении был дом, выстроенный достойным капитаном Грантом. Изгнаннику суждено было одиноко влачить свои дни и искупить содеянные им преступления.

И он раскаялся, господа, совесть не давала ему покоя; он был так несчастен! Он решил, что если в один прекрасный день люди приедут за ним, ему надлежит вернуться в мир иным человеком! Как исстрадался этот отверженный! Как много работал, надеясь, что труд исправит! Как много времени проводил в молитвах, зная, что молитва переродит его!

Так жил Айртон два, три года; но его угнетало одиночество, и он не сводил глаз с горизонта, надеясь увидеть корабль и вопрошая себя, долго ли еще ему придется искупать свою вину? Он мучился, и вряд ли кому доводилось так мучиться. Ведь жизнь в одиночестве — пытка для того, чью душу терзают муки совести!

Но, очевидно, небо еще недостаточно покарало несчастного, ибо он стал замечать, что превращается в дикаря. Он чувствовал, что начинает терять рассудок. Трудно сказать, когда это произошло — через два ли года, через четыре ли, но в конце концов изгнанник утратил всякое подобие человека — таким вы и нашли его!

Нет нужды говорить вам, господа, что Айртон, Бен Джойс и я — одно и то же лицо.

Конец этой исповеди Сайрес Смит и его товарищи выслушали стоя. Трудно передать, как она их взволновала! Они увидели столько искренней скорби, муки, отчаяния!

— Айртон, — торжественно сказал Сайрес Смит, — вы были закоренелым преступником, но я уверен, что господь бог отпустил вам все грехи! И в доказательство он вернул вас к людям. Вы прощены, Айртон! Скажите же, хотите быть нашим товарищем?

Айртон отшатнулся.

— Пожмем друг другу руки, — сказал инженер.

Айртон бросился к Сайресу Смиту, крепко пожал ему руку, и крупные слезы полились из его глаз.

— Согласны вы теперь жить вместе с нами? — спросил Сайрес Смит.

— Мистер Смит, — ответил Айртон, — лучше мне еще немного побыть одному в корале.

— Воля ваша, Айртон, — ответил Сайрес Смит.

Айртон уже собирался уйти, но инженер остановил его.

— Постойте-ка, друг мой, — сказал он. — Ведь вы намеревались жить в одиночестве, зачем же вы бросили в море записку, которая навела нас на ваш след?

— Какую записку? — удивился Айртон, очевидно не зная, о чем идет речь.

— Я говорю о записке, вложенной в бутылку: мы нашли ее в море, в ней сообщались точные координаты острова Табор.