Путь через равнину - Джин Ауэл

— Мы не можем тащить его на себе. Он должен переплыть сам. — Но, видя ее отчаяние, он добавил: — Волк хорошо плавает, с ним будет все в порядке.

— Надеюсь. — Она наклонилась и потрепала Волка. Джондалар заметил, что дождь усилился.

— Нам лучше начать переправляться. — Он взял Удальца за уздечку и, закрыв глаза, пожелал удачи. Он обратился к Дони, Великой Земной Матери, но никак не мог придумать, чем же отблагодарить Ее за спасение. Но все же он попросил Ее о помощи. Он знал, что Великая Мать призовет его к себе, но ему не хотелось, чтобы это произошло сейчас, и к тому же он не хотел потерять Эйлу.

Жеребец затряс головой и попятился.

— Спокойно, Удалец, спокойно. — Холодная река бурлила вокруг ног.

Оказавшись в воде, он отпустил уздечку, накрутил на руку веревку, прикрепленную к подпруге, и, положившись на то, что крепкий конь найдет путь к тому берегу, двинулся вперед.

Эйла тоже накрутила веревку на руку и зажала конец в кулаке. Идя рядом с Уинни, она последовала за мужчиной, предварительно проверив, как держатся шесты и лодка, которые могли запутаться, пока они спускаются.

Почувствовав холод воды и сильный напор течения, Эйла оглянулась на берег. Волк все еще носился вдоль реки, то приближаясь, то с повизгиванием отступая. Она позвала его. Он снова забегал туда-сюда, глядя на увеличивающееся пространство между ним и женщиной. Внезапно, когда дождь припустил всерьез, он сел и завыл. Эйла свистнула ему. После нескольких попыток он плюхнулся в воду и поплыл к ней. Она вновь обратила внимание на лошадь и реку впереди.

Тяжелый дождь, казалось, сгладил волны, но вблизи вода бурлила. Мусора было куда больше, чем казалось с берега. Мимо проносились вырванные с корнем деревья, сломанные ветки. Но хуже всего было смотреть на раздутые туши животных, которых половодье захватило в горах и смыло в реку. Она видела мышей-полевок. С трудом узнала раздувшуюся белку. Вот проплыл лемминг. У крупных животных ран было больше. Пронесло серну со сломанным рогом и ободранной мордой. Увидев останки молодого снежного барса, Эйла оглянулась в поисках Волка, но его не было видно.

Она заметила, что за веревку, к которой были привязаны шесты и лодка, зацепилась коряга. Пень, вывороченный с корнями, замедлял движение Уинни. Пока Эйла пыталась подтянуть веревку, коряга вдруг отцепилась сама. Ее беспокоило, что нигде не видно Волка. Правда, находясь в воде, много не увидишь. Это расстроило ее, особенно потому, что нельзя было ничего предпринять. Она свистнула, подумав, что вряд ли он услышит ее сквозь рев воды.

Эйла внимательно оглядела Уинни и убедилась, что та плывет уверенно. Посмотрев вперед, Эйла облегченно вздохнула при виде Удальца и плывущего рядом Джондалара. Она стала работать свободной рукой, чтобы облегчить бремя лошади, но по мере того, как они плыли, она ослабела и просто повисла на веревке. Ее охватила дрожь. Она начала понимать, что переправа занимает неоправданно долгое время. Противоположный берег был все так же далеко. Вначале дрожь была легкой, но затем ее стало просто колотить. Мышцы напряглись, а зубы отбивали дробь.

Она вновь поискала Волка, но не увидела его. Может быть, Уинни развернется и поплывет обратно. Надо вернуться за Волком, ведь ему так холодно. Она попыталась сказать что-то, но зубы так стучали, что она не могла издать ни звука. «Нет, Уинни! Не надо разворачиваться! Я сама сделаю это». Она попыталась отцепиться от веревки, но веревка была накручена крепко, а рука так онемела, что она едва чувствовала ее. «Может быть, Джондалар вернется за ним. Где Джондалар? Поплыл ли он за Волком? О, вот опять бревно зацепилось за веревку. Я должна… что-нибудь… оттащить… снять веревку… слишком тяжело для Уинни». Дрожь прекратилась, но мышцы свело так, что Эйла не могла пошевелиться. Она закрыла глаза, чтобы отдохнуть. Как хорошо закрыть глаза… и отдыхать.

Глава 22

Эйла была почти без сознания, когда ноги ее коснулись камней на дне реки. Она было попыталась встать на ноги, но Уинни тащила ее вперед, и только на берегу Эйле удалось сделать несколько шагов, потом она упала. Веревка, крепко обмотанная вокруг руки, развернула ее, и это остановило лошадь.

Джондалар тоже продрог до костей, пока плыл, но он добрался до берега быстрее Эйлы и потому не успел окончательно потерять координацию. Эйла и Уинни могли бы переправиться быстрее, но мусор, цеплявшийся за упряжь лошади, мешал плыть. К тому же холод сковывал движения Уинни, что тоже влияло на скорость.

Хотя Джондалар достиг противоположного берега первым, холод так подействовал на него, что вначале он с трудом соображал, где находится. Надев меховую парку поверх мокрого белья, он начал искать Эйлу, но направился совсем в другую сторону. Ходьба согрела его и прояснила сознание. Течением их отнесло вниз, но поскольку Эйла плыла медленнее, то ее должно было отнести дальше. Он повернулся и пошел обратно. Когда Удалец заржал и послышалось ответное ржание, Джондалар побежал.

Эйла лежала на спине, лошадь стояла рядом. Он поспешил к женщине, чувствуя, как им овладевает страх. Убедившись, что она дышит, он обнял ее и прижал к себе. Его глаза наполнились слезами.

— Эйла! Эйла! Ты жива! — закричал он. — Я так боялся, что ты исчезнешь.

Нужно было согреть ее. Он отвязал веревку и поднял женщину. Она пошевелилась и открыла глаза. Мышцы еще были так напряжены, что она едва шевелила губами, но все же пыталась что-то сказать. Он прислушался.

— Волк. Где Волк? Найди его, — хрипло прошептала она.

— Эйла, я должен позаботиться о тебе.

— Пожалуйста, найди Волка. Теряю слишком много сыновей. Не Волка… — сквозь сжатые зубы проговорила она. Ее взгляд выражал такое горе, что он не мог отказаться.

— Хорошо. Я поищу его, но вначале надо найти убежище для тебя.

Дождь хлестал вовсю, пока он нес Эйлу в небольшую ивовую рощу на уступе горы. Там росли и кустарник, и тростник, и даже несколько сосен. Он отыскал ровное сухое место, затем быстро поставил шатер. Положив шкуру мамонта на землю, он внес Эйлу, потом вещи и спальные меха. Снял с нее мокрую одежду, разделся сам, закутал женщину в меха и лег с ней рядом.

Она не потеряла сознания, но находилась в каком-то остолбенении. Ее кожа была холодной и липкой, тело — оцепеневшим. Он пытался согреть ее своим телом. Когда она начала дрожать, у него стало легче на душе. Это означало, что она начинает согреваться изнутри, но, едва придя в себя, она сразу же вспомнила о Волке и стала настаивать, что нужно идти и искать его.

— Это моя вина, — говорила она, стуча зубами. — Я заставила его броситься в воду. Он верил мне. Я должна найти Волка. — Она пыталась встать.