Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн

— Я их не знаю.

— Еще познакомишься. Майк единственный, кто может безошибочно узнать брата. Иногда Дон и Пэт замечают кого-нибудь — но, конечно, не в Третьем Круге! — И всегда советуются с Майком. В Восьмом Круге можно пить воду и сближаться. Из Восьмого люди переходят в Девятый Круг, а оттуда — к нам, в Гнездо. Когда в Гнезде принимают нового человека, происходит торжественная церемония приобщения к воде. Собирается все Гнездо. Ты автоматически считаешься членом Гнезда, но официально тебя еще не принимали. Сегодня вечером состоится церемония приема. Мне устроили такую же. Бен, ты бы знал, как это здорово!

— Я не представляю, что это такое.

— Ты когда-нибудь был на попойке, куда в конце концов приходится вызывать полицию, а потом кто-нибудь из участников обязательно разводится?

— Ну, был.

— По сравнению с нашей церемонией это — воскресная школа. Ты был женат?

— Нет.

— После церемонии можешь считать, что был. — Дюк задумался. — Я был женат. Сначала мне нравилось, потом стало тошно. А здесь мне приятно. Не просто физически приятно тискаться с девками — я их люблю, они мои братья. Взять Пэтти: она нам, как мать. Человек никогда не вырастает из того возраста, в котором ему нужна мать. Пэт напоминает мне Джабла. Кстати, его здесь не хватает…

— Кто кого хватает? — спросил низкий женский голос.

— Тебя еще никто не хватает, левантинская блудница, — обернулся на голос Дюк. — Иди сюда и поцелуй нашего брата Бена.

— Я стала праведницей еще до того, как меня успели уличить в распутстве, — сказала женщина, неторопливо приближаясь.

Она с большим знанием дела поцеловала Бена.

— Ты есть Бог, брат.

— Ты есть Бог. У нас общая вода.

— Глубокой тебе воды.

Дюка она целовала долго, а он тем временем похлопывал ее по основательному фундаменту. Она была маленького роста, полная, смуглая, с тяжелой гривой иссиня-черных волос.

— Дюк, ты видел последний номер «Журнала для женщин»? — Она завладела его вилкой и подцепила кусок яичницы. — Вкусная, небось, не ты готовил?

— Бен. А зачем мне «Журнал для женщин»?

— Бен, зажарь еще штук шесть. Там есть статья, которую нужно показать Пэтти.

— Сейчас, — сказал Бен.

— Не увлекайся! Оставь мне хоть кусочек, иначе я не смогу выполнять мужскую работу.

— Тихо, тихо, Дюк! Вода разделенная есть вода преумноженная. Не обращай на него внимания, Бен, он всегда ворчит, если ему не дать тройную порцию еды и двойную порцию женщин. — Она сунула Дюку в рот кусок яичницы. — Ну, не плачь, я приготовлю тебе второй завтрак. Или уже третий?

— Ты и первый-то у меня отняла! Рут, я как раз рассказывал Бену, как вы с Сэмом прыгнули в Девятый. Он стесняется быть героем вечернего праздника.

Рут подобрала последний кусочек с тарелки Дюка, слезла с его колен и отошла к плите.

— Не переживай, Дюк, сейчас мы что-нибудь для тебя сообразим. А пока держи свой кофе. Бен, не волнуйся. Я тоже волновалась, но теперь вижу, что зря. Майкл никогда не ошибается. Ты наш, иначе тебя бы здесь не было. Ты останешься с нами?

— Сразу не могу. Сковорода нагрелась?

— Да, выливай. Вернешься потом и останешься навсегда. А мы с Сэмом и правда прыгнули. У меня, примерной жены, сначала даже закружилась голова. В моем возрасте тяжело менять привычки.

— В каком таком возрасте?

— Бен, дисциплина хороша тем, что подтягивая душу, она подтягивает и тело. В этом мы сходимся с «христианской наукой». Видел в ванной хоть одну склянку с лекарством?

— Н-нет.

— То-то. Сколько человек тебя поцеловали?

— Несколько.

— А я во время службы целую больше, чем несколько, но не принесла в Гнездо даже насморка. А раньше я то и дело болела и жаловалась. Здесь, в Гнезде, я помолодела лет на тридцать, похудела на двадцать фунтов, мне больше не на что жаловаться. Проповедуя, я сижу в позе лотоса, но я помню время, когда мне трудно было наклониться.

Все произошло совершенно случайно. Сэм по профессии — преподаватель восточных языков. Ему захотелось выучить марсианский, и он стал ходить сюда. Сэм интересовался только языком, ни на что больше не обращая внимания. Я ходила с ним, чтобы не отпускать его от себя: ревновала. Сэм учился легко, а я зубрила изо всех сил, чтобы не отстать. Так мы добрались до Третьего Круга, и тут — бах! — произошло чудо: мы начали думать по-марсиански. Совсем чуть-чуть, но Майк почувствовал и однажды попросил нас остаться после урока и вместе с Джиллиан приобщил нас к воде. Там я обнаружила, что представляю собой то, что презирала в других женщинах: я стала ненавидеть мужа за то, что он это позволил сделать со мной и сделал сам. Все это я думала по-английски, а самые ужасные мысли по-еврейски. Я плакала, пилила Сэма и… не могла дождаться нового сближения.

Потом стало легче, но нельзя сказать, что совсем легко. Нас как можно быстрее провели по всем кругам. Майк знал, что нам нужна помощь, и хотел поскорее взять под защиту Гнезда. Когда пришло время посвящения в Гнездо, я все еще не могла себя полностью контролировать. Мне хотелось в Гнездо, но я не была уверена, что смогу слиться с семью чужими людьми. Мне было страшно, я умоляла Сэма вернуться домой и больше не ходить к Майку…

И вот мы вошли во Внутренний Храм, в лицо мне ударил прожектор, наша одежда исчезла. Братья сидели в бассейне и звали нас по-марсиански. Я пошла на их зов, шагнула в воду, и до сих пор из нее не вышла. И не собираюсь. Не волнуйся, Бен: ты научишься и языку, и дисциплине, любящие братья помогут тебе во всем. Прыгай в воду, не колеблясь: я первая тебе подставлю руки. Передай это Дюку и скажи ему, что он обжора. А это — тебе. Влезет, еще как влезет! Поцелуй меня, и я пойду. У Рут еще много работы.

Бен выполнил все распоряжения и отправился искать Джилл. Она спала в гостиной на кушетке. Бен сел рядом и, глядя на нее, наслаждался. Ему пришло в голову, что Джилл и Дон даже больше похожи одна на другую, чем это кажется им самим. Пропорции, цвет кожи — все совпадало точь-в-точь.